Золото Спарты

— Кстати, не подскажете, где именно находится этот антикварный магазин? Просто любопытно, верны ли были наши расчеты?
— Почти в яблочко. Городишко под названием Принсесс-Энн.
  
Глава 3
 
 Сноу-Хилл, Мэриленд 
Сэм Фарго стоял внизу под лестницей, прислонившись к стойке, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Реми, как обычно, опаздывала: она в последнюю минуту решила, что черное платье от Донны Каран будет слишком шикарным для местного ресторана, и вернулась в номер переодеться. Сэм снова посмотрел на часы; он переживал не столько из-за зарезервированного столика, сколько из-за пустого желудка, который громко ворчал, с тех пор как они вернулись в гостиницу.
Вестибюль гостиницы был оформлен в изысканной — пожалуй, даже чересчур — манере. Неброский шарм американской глубинки. На стенах — акварели с пейзажами местных художников. В камине потрескивал огонь, а из спрятанных динамиков доносилась негромкая кельтская народная музыка.
Скрипнули ступеньки, Сэм поднял глаза и увидел спускающуюся по лестнице жену… Кремовые брюки от Ральфа Лорана, кашемировая водолазка без горла, домотканая шаль из красновато-коричневой пряжи накинута на плечи. Темно-рыжие волосы небрежно собраны в высокий хвост на затылке, несколько прядок касаются точеной шеи.
— Успеваем? — первым делом спросила Реми, обхватывая предложенную мужем руку.
Сэм потерял дар речи. Секунду-другую он смотрел на жену, затем прокашлялся и выдавил:
— Ты вошла, и словно остановилось время.
— Прям! — фыркнула Реми и тут же, в опровержение своих слов, крепко сжала его бицепс: банальный или нет, комплимент явно достиг цели.
— Пойдем пешком или поедем? — спросила она.
— Пешком. Вечер чудесный.
— К тому же меньше шансов, что нас снова оштрафуют.
Въезжая в город на арендованном «БМВ», Сэм забыл переключиться с дальнего света на ближний — к досаде местного шерифа, который как раз собрался спокойно перекусить, укрывшись за придорожным щитом.
— И это тоже, — согласился Сэм.
В воздухе была разлита весенняя прохладца, легкая, почти неощутимая, в кустах вдоль дорожки квакали лягушки. Ресторан, частное заведение в итальянском стиле, с навесом в бело-зеленую клетку, находился всего в двух кварталах от гостиницы и в пяти минутах ходьбы. Сев за столик, они первым делом ознакомились с картой вин, остановив свой выбор на бордо из французской области Барсак.
— Итак, — произнесла Реми, — ты все-таки уверен?
— Ты имеешь в виду ту самую находку? — заговорщицки прошептал Сэм.
— Мне кажется, ты можешь смело употребить настоящее название. Вряд ли кому-то есть до этого дело.
Он улыбнулся.
— Подводная лодка. Практически наверняка. Конечно, нужно будет спуститься под воду, чтобы убедиться, но ничего другого мне на ум не приходит.
— Интересно, и что она там делает? Посреди реки?
— Вот этой-то тайной мы и займемся, верно?
— А как же Пэтти Кэннон?
— День-другой подождет. Мы идентифицируем лодку, поручим это дело Сельме и снова займемся нашей социопаткой-рабоубийцей.
Реми обдумала предложение мужа и пожала плечами.
— В принципе, можно. Жизнь коротка.
В их исследовательской группе из трех человек Сельма Вондраш была кем-то вроде сержанта-инструктора, она осталась в Сан-Диего и оттуда руководила раскопками. Десять лет назад Сельма овдовела: ее муж, летчик-испытатель, погиб в авиакатастрофе. Они с мужем познакомились в начале девяностых в Будапеште: она училась в университете, он проводил отпуск в Европе. Сельма прожила в США уже более пятнадцати лет, но до сих пор говорила с акцентом.
Получив научную степень — а заодно и американское гражданство — в Джорджтауне, она устроилась на работу в особый отдел Библиотеки Конгресса, откуда ее и переманили Сэм с Реми. Из Сельмы вышел превосходный научный консультант и не только: она проявила недюжинный талант турагента и способности логиста, безошибочно координируя действия группы и выбирая места поиска с поистине профессиональным чутьем.
Если Реми и Сэму нравилась научная сторона дела (их больше увлекал сам процесс), то Сельма, исследователь до мозга костей, была ею буквально одержима в хорошем смысле слова. Собрав вокруг себя команду единомышленников, она каждый раз с головой погружалась в работу — сдуть пыль веков с древней тайны, ухватиться за едва заметную ниточку, разгадать головоломку, из тех, что так и норовят всплыть в ходе расследования, — в этом была она вся. Именно Сельма со своей командой бесчисленное количество раз направляла расследование в нужное русло.
Впрочем, ни у Реми, ни у Сэма язык бы не повернулся назвать любимое дело «работой». Они получали истинное удовольствие от приключений, а все заработанные средства пускали на развитие благотворительного фонда Фарго, который занимался несколькими направлениями, в том числе защитой животных, охраной природы и помощью детям — жертвам насилия и детям из неимущих семей. За последние десять лет фонд стремительно вырос: только в прошлом году на счета всевозможных благотворительных организаций было перечислено почти пять миллионов долларов. Солидная часть средств поступила напрямую от Сэма и Реми, остаток составили частные пожертвования. Так уж вышло, что деятельность супругов Фарго привлекала внимание прессы, что, в свою очередь, привлекало внимание богатых и знаменитых людей, желавших заняться благотворительностью.
Надо заметить, что и Сэм, и Реми всего добились сами, каждый из них немало поработал ради исполнения мечты.
Отец Реми, пенсионер, в свое время работал частным подрядчиком по индивидуальным заказам, строил летние домики на побережье Новой Англии; мать была педиатром и автором популярной серии книг по воспитанию детей. Последовав примеру отца, Реми выбрала для учебы его альма-матер, Бостонский колледж, став магистром антропологии и истории, специализация — «Древние торговые пути».
Отец Сэма умер несколько лет назад. Один из ведущих инженеров НАСА, он принимал участие в разработке лунных программ «Меркурий», «Джемини» и «Аполлон», а на досуге коллекционировал редкие книги — страсть, которой Сэм заразился еще мальчишкой. Мать Сэма, Юнис, жила во Флориде, в городке Ки-Уэст, и, несмотря на почтенный возраст (ей было под семьдесят), до сих пор выходила в море на взятом внаем судне, плавала с маской и даже практиковала глубоководную рыбалку.
Как и Реми, Сэм пошел по стопам отца — только не в выборе учебного заведения, а в плане будущей профессии. Он стал инженером и, с отличием окончив Калифорнийский технологический институт, помимо диплома увез с собой несколько наград за достижения в футболе и лакроссе.
Примерно за месяц до защиты диплома к Сэму подошли и предложили поработать на правительство — как позже выяснилось, предложение поступило из УППОНИР — Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, где по заказу Минобороны занимались разработкой и испытаниями новейших и самых крутых игрушек для военных и спецслужб. Озвученная зарплата была намного ниже тех денег, которые он мог бы получать на гражданке, но обещанная свобода творчества плюс возможность послужить своей стране предопределили выбор талантливого студента.
Проработав в УППОНИР семь лет, Сэм уволился и переехал обратно в Калифорнию, увозя с собой багаж из накопившихся безумных идей, — правда, пока он довольно смутно представлял, как их реализовать. Именно в Калифорнии две недели спустя Сэм и Реми познакомились — произошло это в «Маяке», джазовом клубе на Эрмоса-Бич. Сэм забрел туда выпить холодного пивка, а Реми как раз отмечала успешные поиски испанского галеона, затонувшего в бухте Абалон.
И пускай позже оба отрицали, что к их первой встрече применимо определение «любовь с первого взгляда», они соглашались, что «вот с первого часа — это уж точно». Шесть месяцев спустя они поженились. Свадьбу сыграли в узком кругу в месте их первого знакомства, клубе «Маяк».