Затерянный остров
Я понимала, что, хотя все европейцы на острове с радостью приглашали нас к себе, им было интересно слушать о наших приключениях, но одновременно с этим мы имели определенный изъян. Никто не решался спросить меня, была ли я покорна воле пиратов, но я знала, что они смотрели на меня и на тебя и думали о том, чей ты ребенок. Это только разогревало фантазии мужчин, и я постоянно была занята тем, чтобы не подпускать их к себе, вместо того чтобы планировать наше будущее.
Честно говоря, я не знала, что делать дальше. Я была уверена, что мой муж, твой отец, мертв. Копаль был впечатлительным мужчиной, не созданным для рабства. Впрочем, я не хочу сказать, что кто-то для него создан. Хотя у меня еще оставалось немного золота и я могла отправиться в Европу, но я уже привыкла к тому, чтобы открыто изъясняться, мне было тяжело не зевать, слушая скучную болтовню плантаторов и их жен. Как же я смогла бы жить в Европе, где дамы должны придерживаться еще более строгих правил? Не пойми меня неправильно, мне не хотелось возвращаться к Ле Томасу и его сообщникам, но я все больше понимала, что в Европу я не вернусь. И тогда я еще даже не познакомилась с Эдмондом.
Мне нужно прерваться, потому что как раз сейчас восходит солнце, и меня зовет моя ваниль.
8 Каскаролла
Каскаролла — это кора Croton Eluteria, растущего на Ямайке дерева. Она имеет приятный запах, на вкус она острая и в то же время неприятно горькая. Масло переработанной коры густое и имеет зеленоватый или темно-желтый цвет.
На следующее утро Паула проснулась от звука хлещущего дождя и многочисленных мужских голосов. Она оделась и выглянула из своей палатки. В их лагере толпилось несколько десятков солдат. В отличие от одетых в ламбу мерина, которых они до сих пор встречали, эти мужчины носили белые штаны и куртки, которые спереди застегивались тремя большими золотыми пуговицами. Талию каждого стягивал широкий кожаный пояс с четырехугольной серебряной пряжкой. За пояс у них были заткнуты пистолеты и ножи. Некоторые мужчины поверх рубашки накинули привычные здесь ламбы.
Нориа стояла под дождем и говорила с одним из них, носившим шапку и напомнившим Пауле капитана корабля. К ним как раз присоединился Вильнев, все еще наполовину одетый. Паула смотрела на его обнаженный торс, такой же широкий и сильный, как у Ласло. Но Вильнев не казался похожим на мраморную статую, потому что его грудь была покрыта темными волосами, с которых стекали капли дождя. На шее у него была золотая цепочка с большим серебряным крестом. Начав говорить, он принялся жестикулировать своими мускулистыми руками, при этом в области ключиц образовались большие впадины, что снова вызвало у Паулы странные чувства. Поэтому она решила не смотреть на его грудь; ее взгляд упал на его гладкий живот, и ее внимание привлекла форма его пупка, напомнившего ей итальянские тортеллини, которые она однажды ела с отцом на озере Гарда. Все, что она видела, нравилось ей, и это было ей особенно неприятно, поэтому она взяла себя в руки и посмотрела на Нориа.
Паула вышла из палатки, кивнула им и побежала к ним под льющим дождем. Увидев ее, Вильнев поспешно скрылся в своей палатке. «Не слишком быстро», — подумала Паула и улыбнулась при мысли о том, что ему, наверное, было неловко оттого, что она увидела его полуголым.
Когда она подошла к Нориа, дождь внезапно прекратился. Солнце сразу же начало выпаривать воду из луж, и стало невыносимо душно.
Нориа встряхнула своими мокрыми волосами, как собака шерстью, и тщательно зачесала их назад. Паула завидовала ее коротким волосам, что было довольно необычно для женщин народа мерина. У большинства из них волосы были аккуратно заплетены в сложные прически, за которыми целыми днями не нужно было ухаживать. Пауле тоже хотелось такую прическу, потому что у нее еще не хватало мужества на то, чтобы подстричься. Нориа принесла Пауле чай и показала полукруглый проход в стене, который теперь был открыт, что Паула из-за проливного дождя и обнаженного торса Вильнева совсем упустила из виду.
— Семьдесят солдат королевы откатили камень, который закрывал ворота, так что дорога свободна для нас.
Вильнев вернулся, теперь на нем была свежая льняная рубашка, волосы его были мокрыми, но приглаженными. Нориа обратилась к нему:
— Мне нужно подтверждение для солдат, что вы действительно посланники кайзера.
— Я охотно принесу письмо, но я не могу рисковать и выпускать его из рук. Нам было приказано передать его Ранавалуне II лично.
Нориа ненадолго задумалась, затем подозвала солдата в головном уборе к себе и объяснила ему то, что Вильнев сказал ей. Мужчина недоверчиво посмотрел на нее, затем, однако, кивнул и затрубил в рог зебу, что было зна?ком отправления для солдат. Носильщики начали складывать палатки.
Наконец они смогли попасть внутрь Амбохиманги. Сырая земля с каждым шагом прилипала к стопам Паулы, но она не обращала на это никакого внимания, любопытствуя, что же находится за стеной.
Паула вместе с Нориа прошла через ворота и сначала была немного разочарована. Она увидела лишь маленькие жилые дома из кирпича. Некоторые жители продавали на своих крошечных крытых верандах бананы и пальмовый мусс, маниок и ветви с красным и черным перцем, а кроме того, различные сорта риса и мяса.
Твердая красная почва была здесь сухой и светилась на солнце, как отполированная. Создавалось впечатление, что это мощеная улица, которых Паула на Мадагаскаре еще ни разу не видела. Дорога круто поднималась и шла все дальше в горы, пока не закончилась перед огромными железными воротами. Там их ждали солдаты и носильщики. Нориа несколько странно посмотрела на своих спутников, и Паула испугалась, что она хочет потребовать от них объяснений относительно их обмана. Нориа откашлялась, будто бы не решаясь задать вопрос, что ускорило пульс Паулы значительно сильнее, чем крутой подъем на гору.
— С которым из мужчин вы делите ложе? — спросила наконец Нориа.
Паула сначала не могла и слова вымолвить, но затем почувствовала значительное облегчение. Однако как такое пришло в голову Нориа? И вдруг Паула поняла, что вчера она неоднократно заходила в палатку Вильнева — с другими мужчинами.
— Или вы делите ложе со всеми?
Хотя кровь бросилась в лицо Паулы, она не могла не рассмеяться.
— Нет, — сказала Паула, — мое ложе принадлежит только мне.
— Почему это?
Паула внимательно посмотрела на Нориа, в этот момент она ненавидела эту женщину, потому что та заставила ее вспомнить все то, что она хотела оставить в прошлом.
— Это очень личный вопрос, который посторонним не задают.
Нориа кивнула.
— Но мне интересно узнать, кто с кем спит и происходит ли это по доброй воле. Ведь я слышала, что в Европе женщин запирают и принуждают доставлять удовольствие мужчинам, которые им противны.
— Бордели есть во всем мире и даже на Мадагаскаре.
— Нет, нет, — возразила Нориа, — я имею в виду не эти европейские заведения, а некий вид супружества. У нас рассказывают, что в Европе девушек заставляют выходить замуж за мужчин, которые им не нравятся, и при этом они должны быть девственницами.
Паула возненавидела Нориа еще больше, но старалась оставаться дружелюбной.
— А здесь о браках не договариваются родители?
Нориа засмеялась и уже не могла остановиться.
— В исключительных случаях, иногда в знатных семьях мерина. Но, как правило, мы, женщины, сами решаем, когда и кому отдаться и за кого выйти замуж.
Вильнев, Мортен и Ласло подошли к ним. Поэтому Паула предпочла бы сменить тему, но Нориа как раз вошла в раж.
— И мы не должны выходить замуж только потому, что ждем ребенка. Можем отказаться от замужества, если жених окажется бездельником. И девственницы ценятся не намного больше, чем опытные женщины. — Она ухмыльнулась и обратилась к Мортену: — И ваша Библия не в силах это изменить.
Мортен весь покраснел, так что Пауле стало жаль его, и она подумала, как ему помочь, но в этот момент Вильнев спросил, почему они здесь, собственно, остановились.