Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

— Уж случилось! Не хочет ли господин вахмистр принять грамоту?
— Что-о?
— Я — Ринальдини.
— Да! — подтвердил один из драгун. — Ты мой великий атаман Ринальдини! Я служил под твоим началом в Калабрии и снова душой и телом буду служить тебе! Кем однажды командовал такой человек, тот не позволит командовать собой какому-то вахмистру, когда нашел своего прежнего командира.
— Приветствую тебя, Птоломео! — сказал Ринальдо. — Я тебя еще помню. Ты сражался со мной у Сан-Лучито, был с нами у Лунаро. Я рад тебе!
Вахмистр не знал, как ему быть. Ринальдо крикнул ему:
— Сохраните грамоту, она, быть может, еще сослужит вам добрую службу. С минуты на минуту деревню всполошат мои люди.
С этими словами он пришпорил коня и поскакал прочь. Птоломео и Лодовико следовали за ним. Вахмистр схватился за пистолеты. Но Лодовико выстрелил прежде, чем тот успел вытащить пистолет. Вахмистр, раненный, свалился с лошади на землю.
— Гром и молния! — воскликнул Лодовико. — Атаман! Ну и самообладание у тебя, только ты один на такое способен. Чинтио так не может. И везет тебе тоже, как никому другому, ничего не скажешь. А уж разные обстоятельства ты используешь, как никто другой! Все это и делает тебя великим человеком!
— Да, черт побери! — подхватил Птоломео. — За такого человека и смерть принимаешь с удовольствием.
— Viva Rinaldini! — вскричал Лодовико.
— Однако, — продолжал Птоломео, — Чинтио придется туго. Завтра против него выступят пятьсот солдат и восемьсот волонтеров. Должно быть, он проведал о том, потому что сегодня утром спешно подался в горы. Как же нам до него добраться?
— Птоломео! — ответил Ринальдо. — Я буду путешественником, а тебя мне якобы дали для моей безопасности. Так и скажешь, если мы опять натолкнемся на патруль. Ты остаешься в форме драгуна.
— Сечешь? — прошептал Лодовико Птоломео. — Вот так умный человек любое обстоятельство может обернуть себе на пользу.
Вскоре они добрались до леса. Лодовико отыскал приметное ему местечко и откопал из тайника продукты и вино.
— То, что Чинтио, — сказал он, — не оставил здесь даже часового, говорит о том, что он ушел очень далеко в горы и что проведал о мощном наступлении. Он конечно же перешел Гранго и отойдет на свои старые позиции в горах у Рочеллы и Сан-Доменико. Там мы как-то долго сидели, пока нехватка провианта не выгнала нас из наших нор. Но тогда нам здорово намылили головы, я тоже получил саблей удар, рану, которую мне довольно долго смазывали мазями, маслами и прочей дрянью.
Ринальдо помолчал, потом сказал:
— Если мы пойдем к Рочелла или Сан-Доменико, так рискуем попасть в руки волонтеров. А пройдут раньше солдаты, так наш тыл останется свободным и назад нам двигаться будет безопаснее, чем вперед. Но я все-таки хотел бы поговорить с Чинтио, склонить его к освобождению графа Лентини. Я понимаю также, что он теперь, будучи в затруднении, может воспользоваться графом как заложником. Вот я и не знаю еще, на что мне решиться.
— Атаман! — начал Птоломео. — А что, если ты пошлешь меня к Чинтио с поручением? Я выдам себя за вестового и так спокойно миную войска. Скажу, что графиня Лентини хочет вызволить супруга; она послала меня к Чинтио. С этой ложью я пробьюсь.
— Твое предложение очень даже неплохое! Хорошее, умное предложение, и возможно, что ты достигнешь своей цели.
Птоломео пустился в путь. А Ринальдо последовал совету Лодовико переночевать в лесу.
— В этом лесу у нас есть подземная пещера, — сказал Лодовико, — в ней часто, когда в том была большая нужда, скрывалось двенадцать, а то и шестнадцать человек. Правда, нам было тесновато, зато безопасно.
Они взяли коней за уздцы и пошли к пещере.
Лодовико ступил на замаскированную пружину крышки люка, выложенной дерном.
— Черт! — выругался он. — Пружина не поддается. В пещере люди!
Он лег на землю, прижал ухо к земле и сказал:
— Да, в пещере люди.
После этого он уселся возле одной из елей, вытащил кинжал и подал им звуковой сигнал, о каком члены шайки условились заранее.
Люк чуть приоткрылся, и чей-то голос спросил:
— Где танцуют, варят и пьют?
Лодовико быстро ответил:
— Мы танцуем в замке, варим на церковной площади, а пьем в клозете у матушки Евы.
Крышка люка приподнялась, и тот же голос крикнул:
— Добро пожаловать, Лодовико!
— Что такое, черт побери?! — удивился тот. — Вы запрятались в нору, в то время как Чинтио пришлось уйти? Кто там схоронился?
— Да мы ранены, вот и остались. Клаудиано и я. И с нами еще обе девицы — Лоретта и Мелисса, у них ноги стерты до крови, поэтому они не поспевали за отступающими.
— Хорошо! Тогда для нас еще хватит места.
— Сколько голов?
— Две человеческие и две лошадиные.
— Кто с тобой?
— Лучший друг Чинтио.
Крышка люка открылась, лошадей свели по полого спускающейся дорожке, всадники шли за ними.
Теперь все, и мужчины и девушки, узнали, кто находится среди них. Удивленные, они молчали, а девушки целовали гостю руки. Он прилег на удобное ложе и прервал тишину:
— Девицы! У вас есть, как я вижу, гитары. Сыграйте и спойте мне что-нибудь.
Девушки взяли гитары.
 Лоретта пела: 
 
 
Чуть зазеленеют чащи
 
И начнут в них птички петь —
 
Сразу сердце бьется чаще,
 
И сама хочу взлететь.
 
 
 Мелисса отвечала: 
 
 
Чуть веселые ягнята
 
Заиграют в клеверах,
 
Больно мне — но боль приятна…
 
Стать бы мне овечкой, ах!
 
 
 Лоретта: 
 
 
Что за чувство грудь стеснило?
 
Кто мне объяснит его?
 
 
 Мелисса: 
 
 
То любовь! В ней жизни сила,
 
Тайна в ней и волшебство!
 
 
 Обе: 
 
 
Дух веселый и унылый
 
Чувствую в душе моей.
 
То любовь. В ней жизни силы,
 
Волшебство и тайна в ней.
 
 
— Ах, бедные вы мои! — сказал Ринальдо. — Познаете ли вы когда-нибудь, сколь счастливым делает любовь человека? Вас, таящихся в пещерах и лесах, нежная волшебная сила любви никогда не извлечет на ласковый дневной свет. Где вы родились?
— Я родилась в Калабрии, в пещере, — сказала Мелисса.
— А я в Сицилии, в лесу, — ответила ему Лоретта.
— А здесь вам нравится?
— О да! — воскликнула Лоретта.
— Тогда, разумеется, я не вправе вас жалеть!
— А разве Розу надо было жалеть, когда она жила со своим Ринальдо в пещерах и лесах? — спросила Лоретта.
— Роза была хорошая девушка! Я оплакиваю ее смерть, но ее жизни я никогда не завидовал… — вздохнул Ринальдо.
— Разве она не любила? Она же была счастлива, — сказала Лоретта.
— А ты счастлива?
— Я была счастлива. Мой возлюбленный попал полтора месяца назад в руки волонтеров и теперь…
— Висит? — спросил Ринальдо.
— Наверно, ведь он был отчаянным парнем и уже не одного солдата прикончил. Настоящий мужчина!
— Ты заслуживаешь того, чтобы быть невестой разбойника!
— Роза была счастливее меня, ведь ее любил самый знаменитый из всех разбойников…
— А ты жаждешь славы, Лоретта?
— Конечно! Я ведь думала, что Ринальдини умер, поэтому желала всегда, чтобы меня любил Чинтио. Но теперь я от этого желания отреклась.
— И желаешь, чтобы я тебя любил?
— Разве не смею я желать того, чего желала Роза, чего желали, как рассказывают, Дианора, Олимпия и другие женщины?
— Твоя откровенность мне по душе, Лоретта!