Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

— Добро пожаловать! Я приветствую тебя, приветствую от своего имени и от имени наших общих друзей! Я протягиваю тебе дружески руку в знак теплой встречи. Это левая рука, она ближе к сердцу, чем правая. Это левая рука, рука… не нацеливающая кинжал против друга, а правая конечно же знает, что делает левая. Обними меня, друг мой!
Ринальдо обнял его, к ним подошла и Олимпия, графиня Вентимилья. Она раскрыла объятья, и Ринальдо прильнул к ее груди. Вокруг звучали музыка и нежные мелодичные голоса.
Ринальдо потерял дар речи. Олимпия взяла его за руку. Старец повел Фортунату. Фьяметта шла за ними.
Стол был накрыт в саду. Когда они сели, старец поднялся, простер руки к небу и произнес:
— Благослови, Господь, эту дружескую трапезу!
Небо было ясным, а воздух таким чистым и тихим, что огни двадцати больших свечей, украшающих и освещающих стол, горели ровным пламенем. Мерцание их света придавало листве множество оттенков, от самых светлых до самых темных. Листва то отливала чистым золотом, то терялась в зеленом мраке. Тут сияли белые цветки на лимонно-желтом фоне, там два рваных лепестка пропускали лучи небесной звезды, и она сверкала, как бриллиант. Прохладный ночной воздух удерживал пряные ароматы цветов у самой земли. Дрожащее мерцание, искрящееся на листве, смена света и тени, изменяющая формы и цвета листьев, — все это придавало обеденному действу неописуемую прелесть.
Старец взял бокал, вылил из него вино в золотую чашу и произнес:
— За души умерших предков наших друзей!
Олимпия подняла бокал и сказала:
— За наших живых друзей!
Торжественный невидимый хор зазвучал опять.
Старец продолжал:
— Человек, желающий наслаждаться жизнью, пусть живет днем сегодняшним. Этот день поглощает минувшее! Буря проходит, и чудесные солнечные лучи развеселят потрясенное сердце. Человек рожден для подлунного мира. Он живет во времени, каковое мир этот баюкает и о каковом заботится. Страдания никогда не должны делать нас трусливыми. За ночью следует день. Утренняя заря и вечерняя заря горят на одном горизонте. Что могут причинить несчастья и превратности судьбы человеку непоколебимому, мужественно подставляющему этим кипящим волнам свою грудь? Они могут его омыть, а он — победить их. Мужественному человеку природа сама отпирает все двери. С земли смотрит он в небеса. Он знает, что такое могила в земле, но он видит сверкающую обитель среди звезд. Там отечество его духа, и неземные лучи высвечивают его бессмертную душу в бренных останках.
Тихо заиграла музыка.
Олимпия обернулась к Ринальдо, внимание которого привлекла одна из сидевших напротив девиц. Улыбаясь, Олимпия спросила:
— Вы так плохо помните своих приятельниц?
— Серена! — воскликнул Ринальдо. — Да, это Серена! — Это была она, пригожая дочь садовника.
Ринальдо протянул ей руку. Олимпия кивнула. Серена поднялась и подала ему венок. Старец улыбнулся.
— Этот подарок — свидетельство радости, его вручает тебе нежное сердце.
— Я высоко ценю и то и другое! — воскликнул Ринальдо.
Старец становился все разговорчивее, лицо его сияло. Олимпия взяла блюдо и сказала:
— Если радость делает веселых людей счастливыми, они должны всегда думать о людях несчастных!
Она положила на блюдо деньги, оно пошло по кругу и скоро вернулось к ней, полное монет.
— Первому бедняку, которого я завтра увижу! — сказала она, сгребая деньги с блюда.
— Тем самым сделаешь добро! — крикнул ей старец.
Фортунате принесли большой золотой бокал, украшенный гербом Корсики. Она подняла бокал, и из всех глоток вырвалось:
— Да здравствуют корсиканцы!
— Бог дай им, — добавил старец, — силы и мужество и укрепи их надежды, и да увенчаются они прекраснейшими свершениями!
Опять зазвучали музыка и пение.
Теперь старец поднялся, произнес короткую молитву, и на этом обед закончился.
Общество разбрелось по саду. Ринальдо направился, погруженный в размышления, к водопаду. Рядом с ним внезапно возникла какая-то тень. Он оглянулся. Это была Серена. Оба молча остановились. Он взял ее за руку, они пошли в беседку и там присели.
Серена глубоко вздохнула. Пылающие щеки приблизились к пылающим щекам, молча нашли друг друга губы.
Глубокая тишина царила вокруг. Журчанье водопада перебивалось только попеременным звучанием нежных поцелуев. Ясный лик луны отражался в волнах и бросал украдкой взгляды в беседку. А здесь глаза отражались в глазах, здесь, задерживая надолго вдох, губы покоились на губах и руки переплелись неразрывно с руками.
Все глубже погружались губы упоенного кавалера в нежные губы трепещущей девицы, все слабее сопротивлялась она, и тихие вздохи ее беспомощно боролись с пылающим безумством. Ни единого слова сказано не было.
Но тут в тишине ночи раздались шаги. Серена вырвалась из объятий и выскользнула из беседки. Ринальдо растерянно смотрел ей вслед, пока она не скрылась в кустарнике.
В беседку вошла Фортуната.
— Я ищу тебя! — сказала она и опустилась рядом с ним на скамью.
Сладкозвучно пели соловьи, журчал водопад. Воркующие птицы гнездились на крыше беседки, а нежные сердца не напрасно стремились навстречу друг другу…
Сколько же надо было обсудить Ринальдо со старцем и с Олимпией!
Во всеоружии тысячи вопросов вошел он в дом. Спросил о старце. Но тот уже лег спать.
Ринальдо решил зайти к Олимпии.
По галерее прошел он к какой-то комнате. Открыл дверь. Комнату освещала висящая лампа. Шесть скелетов сидели вокруг стола.
Ринальдо отшатнулся и быстро вышел из комнаты.
Ему навстречу шла Серена.
Он подбежал к ней, взял ее руку и только хотел заговорить, как раздался звон колокола.
— Что это значит? — спросил он.
— Это полуночный колокольный сигнал, который приказывает нам ложиться спать, — ответила Серена.
Взявшись за руки, по галерее шли Фортуната и Олимпия. Мальчик с горящей свечой шагал впереди.
Серена исчезла.
Ринальдо подошел к дамам. Молча показал на комнату со скелетами.
Олимпия, видимо, поняла его. Она сказала:
— Завтра, милый друг, нам надо будет о многом поговорить.
— Почему не сейчас? — спросил он.
— Колокол призывает нас ко сну.
— Я прошу только об односложном ответе на короткий вопрос, касательно этой комнаты.
Олимпия кивнула. Мальчик ушел, Фортуната последовала за ним.
Ринальдо спросил:
— Шесть скелетов в этой комнате…
— Бренные останки наших друзей. Осмотри их сам внимательно и убедись в этом. Завтра мы поговорим. А теперь желаю тебе приятного сна!
— А Фортуната остается здесь?
— У меня.
— Вы знаете друг друга?
— Одна цель объединяет нас всех.
— А где мне ночевать? Кто покажет мне комнату, где я найду ложе?
— Из этих комнат можешь выбрать себе ту, какую тебе захочется. Сын в отчем доме имеет свободу выбора.
— Ты говоришь обо мне, как о сыне в отчем доме?
— Ты не знаешь, что представляешь собой, не знаешь, как тебя любят.
— И ты тоже… все еще?
— Мы все.
Она хотела идти. Он удержал ее и спросил:
— А твой супруг здесь?
— Я жду его завтра.
— Олимпия!..
— Что ты хотел сказать?
— Я восхищаюсь тобой!
— Были когда-то чудесные мгновенья, когда ты говорил мне куда более приятные слова! Когда наступает время восхищения, проходит время любви. Это и Фортуната еще узнает.
Она пожала ему руку и быстро ушла.
Ринальдо снова открыл ту комнату, подошел близко к столу и увидел, что черепа скелетов помечены табличками с именами. Он подошел ко второму скелету и прочел: «Роза».
Он отшатнулся дрожа и глубоко вздохнул:
— Роза! Любимая моя подруга!
Ринальдо еще раз прочел дорогое имя, нежно погладил лоб скелета и быстро покинул страшную комнату. Закрыв плотно за собой дверь, он заторопился, сильно волнуясь, по галерее к одной из комнат.
…Солнце уже стояло высоко, когда Ринальдо проснулся. Он открыл глаза. Серена, занятая какой-то женской работой, сидела у него в комнате. Она пожелала ему доброго утра и вышла.