Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Главный пост у Мармиллы он доверил Джордано.
Филиппо стоял на посту у Баронии, а по направлению к Мани залег Санардо.
Ринальдо командовал теперь ста шестьюдесятью разбойниками. Его люди растянулись в горах до самой Капры.
Жители Ористаньи почувствовали себя неуютно, под их стенами людей обирали.
Санардо же так осмелел, что потребовал у города контрибуцию в размере четырех тысяч дукатов. Он угрожал поджогом, если ему не уплатят эту сумму в течение двадцати четырех часов.
Епископ воззвал о помощи, горожане вооружились.
Санардо повторил свое требование. Две тысячи дукатов город заплатить согласился, но потребовал за это подписанную Ринальдини расписку. Ринальдо написал: «Если Ринальдини должен сам выдать расписку, то вы платите слишком мало. За две тысячи дукатов выдает расписку только Санардо!»
Этот дерзкий ответ привел жителей Ористаньи в ярость, они схватились за оружие и, поддержанные несколькими солдатами, выступили на Капру.
Санардо двинулся к Мармилле и объединил свои силы с силами Джордано. Лодовико присоединился к ним. Сто молодцов стояли против трехсот горожан и солдат. Епископ благословил в долине у города своих людей и вручил им освященное знамя. Так во всеоружии они начали наступление.
Разбойники окопались и ждали атаки.
Но тут прискакал Ринальдо и тотчас повел их в бой. Он дал сигнал к атаке, сам же поднял глаза к небу и со вздохом произнес:
— А теперь дай мне уйти в мир иной!
Сражение началось и разгорелось не на шутку. Горожане отступили. Однако на помощь к ним подоспела кавалерийская команда. Филиппо отошел назад. Горожане подтянули фланги, двинулись вперед, и теперь уже отступили люди Санардо. Напрасно старался он их собрать, они рассыпались и бежали. Многие полегли на бранном поле.
Ринальдо бился упорно; повсюду его клинок пробивал себе дорогу. Как львы сражались рядом с ним его люди. Многие пали, многие были ранены. Ринальдо не отступал.
Выстрелом из мушкета Ринальдо был ранен, клинок выпал из его руки, истекая кровью, лежал он, окруженный врагами.
К нему пробился Лодовико. За Лодовико следовали Санардо, Филиппо и другие храбрецы, решившие спасти своего атамана или погибнуть. Вокруг раненого завязался яростный бой.
Сражение было кровопролитным. Удары сыпались градом, пули словно дождем поливали сражающихся.
В конце концов горожане отступили. Лодовико с помощью Джордано поднял истекающего кровью Ринальдо, и теперь все бросились сломя голову в горы, в свои убежища, куда горожане за ними не последуют.
Сорок молодцов Ринальдини остались на поле битвы, нескольких взяли в плен и увели в Ористанью, многие в бою пострадали. Но и горожане оплакивали шестьдесят убитых, а большинство вернулись в город израненные.
Ринальдо отнесли в его жилище, где Фьяметта заботилась о нем с превеликим усердием и любовью.
Сражение у Ористаньи привлекло в Кальяри всеобщее внимание. К счастью для побежденных, которые сидели теперь тихо в своих укромных уголках, они имели дело с хвастливым городом, иначе их разгром был бы неминуем. Когда губернатор сделал необходимые приготовления, чтобы выступить против шайки, он получил от граждан Ористаньи сообщение:
 
«Мы разбили разбойников. Почти ни один не ускользнул от наших метких мечей. Разбойники уничтожены. А Ринальдини в нашей власти. С почтением и приветом!»
 
Горожане хотели бы действительно иметь в своей власти достославного атамана разбойников и потому дали одному из пленных имя Ринальдини. Тот усмехнулся и позволил называть себя так. Это дало ему многие преимущества. Все горожане бегали к тюрьме, чтоб увидеть обесчещенного разбойника, а кто его увидел, одаривал его. Дамы состязались друг с другом, кто пошлет мнимому герою дня больше вина, пирожных и фруктов. Жители соседних городов и деревень валом валили в Ористанью, чтобы увидеть нарушителя спокойствия в цепях.
Малый, который должен был играть роль Ринальдини, говорил немного, но прикидывался смиренным и охотно беседовал с францисканцами и капуцинами о том, что там, в вышине поднебесной.
Горожане никак не могли решить, как им наилучшим образом воздать по заслугам своему пленному. Меч, колесо и костер казались им недостаточными, его казнь должна была быть чем-то совершенно необычным, что доконало бы этого мнимого Ринальдини. Судьи не могли прийти к единому мнению. Они обратились к наместнику в Кальяри, и тот посоветовал им повесить преступника в цепях, а потом посадить его голову на кол. Но и это горожанам не понравилось. Исполнение приговора отложили и стали опять все продумывать.
Тем временем один из пленных сбежал. От него разбойники узнали, что происходит в Ористанье.
Санардо, человек отважный, отправился в корсиканском национальном костюме, под видом путешественника, в Ористанью. Он попросил отвести его в темницу, поговорил там с мнимым Ринальдини, который его узнал, и сунул ему ланцет. Тот знал, как этим инструментом воспользоваться, он вскрыл себе вены, и однажды утром этого неповешенного нашли мертвым на его койке. Так рухнули все ожидания горожан, и они тихонько похоронили человека, о способе казни которого не могли прийти к согласию. Но чтобы все-таки сообщить потомкам, что им следовало знать, на гроб умершего возложили за счет городских доходов плиту и начертали на ней следующие слова:
 
Rinaldini, Centurio Latronum,
 
In Domine obdormivit,
 
In tumulo habitat,
 
In pace requiescat. Amen!  [18]
 
По этому поводу поднялся великий шум. Наместник приказал убрать плиту. Магистрат не пожелал, чтобы его расходы вылетели в трубу, и накрыл каменную плиту деревянной.
Тем временем раны Ринальдо зарубцевались. И в горах постепенно становилось опять оживленнее.
Однажды погожим утром Ринальдо вскинул свой двуствольный карабин на плечо и, переодетый егерем, спустился в долину.
У межевого знака вблизи одной из деревень сидел плачущий старик. Ринальдо заговорил с ним. Спросил у него, в чем дело. Старик запричитал:
— Ах, достопочтенный господин! Дело стало за немногим, но и этого немногого у меня нет.
— Говори!
— Я старый больной человек, у меня нет ни жены, ни детей. Домишко и садик — вот все мое богатство. Слишком слабый и бессильный, чтоб зарабатывать деньги, я одалживал у богатого соседа одну за другой небольшие суммы, на которые худо-бедно существовал, пока не прожил и домик и сад. Я надеялся, что до того Господь призовет меня к себе. Но он этого не сделал. Я еще живу, а у меня уже нет больше ничего за душой. Завтра домишко и мой садик судебным порядком передадут моему заимодавцу, и я не знаю, на какие деньги буду кормиться. Придется мне просить милостыню, а я на это не способен! Потому и плачу.
— Сколько должен ты соседу?
— К сожалению, двадцать дукатов. Несчастный я человек! И Господь не хочет взять меня к себе.
— Но хочет тебе помочь.
— Мне? Он не совершит для меня чуда.
— Он поможет тебе. Моими руками. Вот тридцать дукатов, заплати твоему заимодавцу. А на остальное живи с благодарностью к Господу и молись за меня.
Ринальдо вручил старику кошелек и поспешно удалился.
Не прошел он и сотни шагов, как увидел деревенскую девушку, которая спала, лежа на своей корзине. Он взял букет с ее груди и положил вместо него золотой. Девушка проснулась, вскочила и закричала:
— Мой букет! Мой букет!
— Я же за него заплатил, — сказал Ринальдо, показывая на золотой, который соскользнул со своего очаровательного постамента и лежал на земле.
— За этот букет я платы не приму. Я получила его в подарок и не продаю.
— Ну, если так, вот твой букет!
Он вернул ей букет, поднял золотой и сунул себе в карман. Девушка глянула на него и сказала:
— Если бы господин хотел мне угодить, так он отдал бы мне букет и оставил золотой.
— Я ничего не даю даром.