Меч Аркаима (СИ)

- Это сохатый.
- Почему думаешь, что лось?
- А кто? Олени здесь не водятся. А если бы был медведь или кабан, то звук ближе к земле шёл, а здесь высоко над землёй. Нет, это сохатый, он же большой, высокий. Ты сохатого видел хоть раз живьём?
Глаза Нали лукаво смеются, глядя на Афоню.
- Конечно, видел.
- На картинке?
- Не только.
- Ещё и по телевизору – сказал за Афоню Мурад.
Все дружно засмеялись.
Проходя мимо кустов дикой красной смородины, Наля обратила внимание ребят на следы – как будто кто-то топтался в огромных валенках, в такой конфигурации была умята лесная подстилка.
- Он!- многозначительно сказала девушка, имея в виду явно не давешнего лося.
Ребята промолчали, поняли, о ком она говорит. Афанасий сфотографировал след, но как потом выяснилось, на фотографии ничего разобрать было нельзя.
Коршун вился в голубом небе.
- Почему думаешь, что это коршун, а не какой-нибудь сокол-сапсан?
- У него хвост раздвоенный, как у ласточки – пояснила Наля.
- А почему птицы не поют?
- Какие птицы, Афанасий? Август месяц. Они молодняк обучают, готовят к перелёту.
Шли они довольно долго по берегу, делая короткие остановки, потом Наля свернула направо, и они начали спускаться в долину. Справа впереди высилась огромная белая гора. Это и был Акташ – Белый Камень. А впереди расстилалось всхолмленная равнина с большим озером. Огромные камни между водой и горой, покрытые мхом и травой выпирали из земли. Редкие величественные красноствольные сосны по берегу гляделись в спокойную, зеленовато-прозрачную гладь озера. Чайки кружились над водой.
Наля и парни стали спускаться к берегу.
Вдали на той стороне озера темнели лесистые горы. Южный, пологий берег озера представлял собой огромное болото, поросшее камышом и другой болотной зеленью, казался большой зелёной поляной. По словам Нали, болото не проходимое: « Уж, больно, топкое». А «зелёная поляна» – это трясина, самое гиблое место, не зверь не человек там не пройдёт – обязательно утонет. Поганым болото называется.
Наткнулись на ручей, который впадал в озеро. На левом более высоком берегу, почти у самого озера скинули рюкзаки.
- Вон там, - Наля указала рукой на чернеющие вдали горы, - и находится ваше урочище. Завтра меч будет у вас! Если он, конечно, есть в природе. Хотя бы рассказали, что это за меч такой волшебный и откуда он взялся.
Парни заверили её, что меч должен быть и, поэтому, будет в их руках, в чём она скоро сможет убедиться и про меч ей обязательно расскажут.
ГЛАВА 16
Муса и Алим уверенно шли вверх по Чоролу, когда впереди слева выросла перед ними белая вершина Акташа, а река стала поворачивать направо они перешли её и решили там заночевать. Им предстояло, по словам Мусы, марш-бросок через лес до другой реки, порядка семи – десяти километров.
Следом за ними, отставая на километр, шли Григорий Тарасович и Пётр Иванов. Лайка Белка, уткнув нос в землю и изредка помахивая хвостом, вела их по следу.
На привале Алим спросил Мусу:
- Как река называется, куда нам надо?
- Кутым. А тебе зачем?
- Для общего развития. Как мы туда попадём без тропинки? Не заблудимся в лесу?
- Спокойно, мой мальчик, ты имеешь дело с профессионалом, со старшим сержантом погранвойск, между прочим. Нас учили ориентироваться.
- И где ты служил?
- На Памире, в Таджикистане! Я тебе уже говорил!
- Я помню. Только я не знал, что Памир и Таджикистан – это одно и то же. И что, там такие же леса?
- Ну, - замялся Муса, - там лесов вообще нет. А что у тебя по географии?
- Не важно – и, помолчав, добавил. - Ну и как же тогда?
- Да очень просто! Видишь, вон там, впереди, две скалы виднеются, два пика таких острых, как клыки?
- Да.
- Так вот они должны быть от нас всегда слева, а солнце всегда перед нами. Тогда мы не промахнёмся мимо Кутыма. Уразумел? А теперь спать! Завтра марш-бросок по бездорожью!
В кустах Григорий Тарасович толкнул в бок Петра и показал ему рукой, что надо отползать назад. Потом подмигнул Петру и прошептал:
- Ну, Пётр, на Кутыме мы раньше их будем!
И, действительно, на следующий день, после полудня они уже сидели в засаде на берегу Кутыма, поджидая Мусу с Алимом.
А тем пришлось не сладко.
На практике всё оказалось сложнее, чем на словах: за соснами и берёзами остроконечных скал не было видно, пришлось ориентироваться больше по солнцу и вспоминать, как хорошо было идти по берегу реки. Даже отдаляясь от неё, всё рано слышно журчание, течение воды. А здесь ничего, только солнце, которое катится по небу с востока на запад, через юг. Это они помнили и старались держаться левее по солнцу, зная точно, что им надо на юг. Семь километров неизвестности, но Муса сомнениям не поддавался и упорно шёл вперёд.
Под рюкзаками жарко. Пот заливает глаза. Пыль, паутина, камни под ногами и корни сосен. Но они, всё-таки благополучно вышли к Кутыму.
Григорий Тарасович и Пётр могли наблюдать, как из леса вынырнули два человека и, не снимая рюкзаков, припали к воде и стали жадно пить. Оторвавшись от реки, легли на травку, на рюкзаки, чуть сползли вниз, чтобы ослабить давление лямок на плечи и задремали. Чувствовалось, что переход их сильно утомил, если даже не было сил снять с себя поклажу.
- Горцы! Мать вашу! – с чувством сказал Григорий Тарасович, наблюдая за ними в бинокль. – Это вам не Кавказ какой-нибудь! Это тайга-матушка! По ней, по родимой, ходить уметь надо! Только это что! По нашему сосновому лесу ходить одно удовольствие. Пришлось мне как-то быть в километрах триста к северу отсюда. Вот там тайга так тайга! Ели, пихты за рюкзак цепляют, ветками по морде бьют! Из-подо мха вода выступает, только шаг шагнёшь! Вот это действительно интересно! А это что!
Горцы, меж тем, отдохнули с полчаса и двинулись вверх по реке. Река вскоре выбросила колено в сторону Акташа. И вот на самом острие этого колена, на поляне, где лежало непонятно откуда взявшееся бревно, горцы разбили лагерь.
Григорий Тарасович и Пётр, в след за Белкой, двигались за ними на значительном расстоянии. Вдруг Белка ощетинилась и зарычала, уткнув нос в землю.
- Что такое, Белочка? Чужой человек прошёл? – и Петру – Странно, откуда здесь чужой?
- Не понял?
- Белка учуяла другого человека, не наших кавказцев, а других. И сойки кричали утром в той стороне, как над человеком. Я ещё подумал: « Туристы, что ль какие-то!»
- А что как птицы кричат, отличается? Как можно узнать над кем они кричат – над человеком или медведем?
- Можно узнать. Крик отличается. Давай, Петя, будем поосторожней, что-то это всё мне не нравится.
ГЛАВА 17
Стемнело. Лес приблизился к костру. Муса и Алим, успели поесть и сидели на бревне, разговаривали о том, о сём.
Темнело. Шумел лес.
Балкарец и чеченец не заметили, как к ним подошли сзади и ударили палками по голове. Они мешками свалились с бревна. Муса очнулся от ударов ладонями по щекам. Руки у него за спиной оказались связанными, а сам он лежал на земле. Кто-то со спины схватил его за плечи и усадил опять на бревно. Алим, ещё без сознания, со связанными руками, остался лежать на земле.
В круг света от костра, вошёл человек и сказал c нарочито кавказским акцентом:
- Здравствуй, брат – и, усмехнувшись, добавил. – Мир тебе.
Он сел на камень, по-турецки поджав ноги, автомат Калашникова положил на колени, не сдёргивая лямку с плеча. Что-то звериное было в облике незнакомца, волчье, какая-то сила и неукротимая мощь. И улыбка больше напоминала волчий оскал.
Три человека неприятной, но явно славянской наружности, кроме одного, вышли из-за спин наших горцев и встали за незнакомцем, сесть рядом они, почему-то не решились. Это были шестёрки его, вора в законе, авторитета, его бригада. Проня – хитрющий не большого роста человек с маленькими злыми карими, постоянно бегающими глазками, коварный и безжалостный по своей натуре, Каблук – он же Рафик Кабулов, плотно сбитый среднего роста дагестанец и Вялый – дебиловатый, белобрысый парень, он же Серёга Лунько. Было ещё двое, которые остались в лагере – грузин Кацо и дагестанец Даг. С Проней и Вялым они вместе бежали с зоны, остальные его ждали в Ивдели вместе с походным снаряжением и кое-каким оружием. Предводитель и Проня были одеты в чёрные телогрейки, остальные в серые пятнистые охотничьи костюмы.