Камеристка

Молодая женщина подошла к своей новой придворной даме и в качестве приветствия хотела поцеловать ее в щеку, но пожилая женщина уклонилась — судя по всему, это ее неприятно задело. Она представила Марии-Антуанетте ее французских придворных дам, всех сплошь пожилых матрон.
Через неделю невеста наконец встретилась со своим женихом. Встреча была назначена на краю Компьенского леса. Ни от кого не укрылось, что кронпринц чувствовал себя неважно. Ему была не по душе его одежда с золотыми галунами и кружевами, в простом охотничьем костюме он ощущал себя гораздо лучше, но меньше всего его интересовала жена. Присутствие его деда заставляло Людовика сильно нервничать, а коварные придворные льстецы окончательно сбивали его с толку.
Но девушка, так грациозно выпорхнувшая из кареты, все-таки ошеломила его. Он присмотрелся к ней, и она показалась ему нежнейшим созданием. Антуанетта же, напротив, при первом взгляде почувствовала сочувствие к этому робкому, неловкому молодому человеку.
Она сделала перед королем полный придворный реверанс, и старый ловелас довольно улыбнулся. Ему уже было пятьдесят девять, и, несмотря на свою порочную жизнь, он выглядел все еще очень привлекательно. У короля были живые черные глаза, римский нос и гордая осанка. Казалось, он доволен выбором жены для своего внука. Правнук Людовика XIV был королем более полувека, но государственные дела всегда были ему скучны. На его счастье, он во всем мог положиться на своего министра Шуазеля.
Наш тогдашний властитель был весьма средних умственных способностей, ничем не интересовался, если только речь не заходила об охоте. Его страсть разделял и молодой Людовик. Однако король вообще никогда не думал о своем внуке, теперешнем дофине.
Мария-Антуанетта вместе с королем и своим будущим супругом села в роскошную карету, чтобы направиться в замок в Компьене, где ждали остальные родственники Людовика. Когда я в свое время услышала рассказ мадемуазель Элен об этом, мне стало ужасно жаль маленькую дофину. Она была лишь немногим старше меня, и я могла себе представить, как она себя тогда чувствовала.
Во время ужина за юной невестой бдительно наблюдали. Только ее робкий супруг едва осмеливался взглянуть на нее: по крайней мере он также неуверенно себя чувствовал, как и она сама. Придворные шептались. Все сразу отметили, что манеры у будущей королевы далеко не такие изысканные, как было принято в Версале. Они, конечно, удерживались от ехидных замечаний, но брови уже поднимали.
Через два дня в Версальском дворце должна была состояться пышная свадьба.
Позже Антуанетта рассказывала:
— Я, собственно, ожидала, что у ворот замка меня встретит оркестр или почетная стража из швейцарских гвардейцев. Иного я не могла и предположить. На свадьбу было приглашено более пяти тысяч гостей, а еще несколько тысяч любопытных пробрались в замок. Стража даже не смогла их удержать.
Я сама очень хорошо помню страшную толчею. Зеваки были повсюду — они толпились на лестницах и балюстрадах. Конечно, пробрались сюда и воры. Их манила богатая добыча.
В час пополудни свадебный кортеж торжественно двинулся из королевских покоев в направлении дворцовой капеллы. Впереди гордо шагал церемониймейстер, за ним шла улыбающаяся Мария-Антуанетта об руку с Людовиком. Все разглядывали платье невесты, усеянное бриллиантами.
Герцогиня Нортумберлендская, однако, выразилась о невесте не очень любезно:
— Я удивлена, насколько мала эта девочка. Она похожа на двенадцатилетнюю. Кроме того, верхняя часть туалета плохо сидит.
Мне же показалось, что дофина выглядит безукоризненно.
Дофин был в костюме из золотой парчи и увешан украшениями и орденами. Упомянутая герцогиня и о нем отозвалась пренебрежительно:
— Дофин заметно нервничает и буквально дрожит от страха.
И этого я не заметила, когда оба проходили мимо меня по широкому коридору.
Свадебное платье Антуанетты было с длинным шлейфом, который несли за ней несколько пажей. За женихом и невестой шагала графиня Ноайль как опекунша невесты, выражение ее лица было свирепым. Дальше шли принцы: герцог Орлеанский, герцог Пентьевр, принцы Конде и Конти, герцоги Бурбон и Шартрез, а также герцог де ла Марш и два младших брата дофина, графы Прованский и де Артуа. Потом следовали его величество король, который в этот день выглядел заметно постаревшим. Его десятилетняя внучка, принцесса Елизавета, вела его за руку. Потом шли его незамужние дочери Аделаида, Виктория и Софи. Группа роскошно одетых придворных дам замыкала свадебную процессию, среди них была и моя госпожа, прекрасная графиня дю Плесси.
Я протиснулась в первый ряд зрителей, чтобы хорошенько все рассмотреть. В тот миг, когда Людовик XV со своей внучкой Елизаветой проходил мимо нас, девочка внезапно остановилась и уставилась на меня. Но так как король не замедлил шаг, то малышке пришлось поспешить, чтобы не сбить с ритма процессию.
Меня как громом поразило, ведь я раньше не видела вблизи десятилетнюю сестру дофина: я как будто узрела свое лицо, каким оно, наверное, было три года назад!
Принцессы заметили колебание своей племянницы, и мадам Аделаида тотчас поняла, чему так поразилась Елизавета. Она дотронулась до руки идущей рядом с ней мадам Виктории и шепнула ей что-то на ухо, отчего и вторая тетя наследника престола устремила на меня свой взор. Обе матроны с любопытством разглядывали меня.
Не успела я сделать реверанс, как свадебная процессия двинулась дальше.
— Сходство внучки его величества с маленькой камеристкой действительно поразительное, — шептались некоторые из стоящих в толпе.
  
Глава восьмая
 
Свадебная процессия прошла через длинный зеркальный зал с огромными люстрами, и все вошли в капеллу, где Людовик и Антуанетта должны были дать свои торжественные брачные обещания перед архиепископом Парижа.
Забегу немного вперед, злейшим врагом Марии-Антуанетты станет любовница короля, мадам Дюбарри. Собственно, звали ее Жанна-Мари Беку, и была она внебрачной дочерью бедной швеи, которая ради денег стала падшей женщиной. Еще будучи любовницей Жана дю Барри, она привлекла внимание Людовика XV, потому что была очень хорошенькая. Король забрал ее из борделя, где она до тех пор жила, и выдал замуж за брата месье дю Барри, Гийома, который тогда имел графский титул, но был еще холост. Таким образом, эту падшую женщину можно было представить как графиню Дюбарри. Король немедленно сделал ее своей Maitresse en titre, то есть официальной любовницей.
Те, кто знал о ее происхождении, насмехались над бесстыдным взглядом ее глаз, громким голосом, пошлым смехом и вульгарными манерами. Но стареющий король был увлечен ею и осыпал бриллиантами. Он подарил ей маленький замок в Лувесьенне, и его нисколько не трогало возмущенное шушуканье за спиной.
Дюбарри полностью подчинила себе короля, как, впрочем, и большинство обитателей замка, но только не тетушек дофина. Хотя при дворе они играли незначительную роль, но у них было достаточно влияния, чтобы отравить кому-нибудь жизнь в Версале.
Однако в присутствии юной красивой дофины кое-что все-таки изменилось. Время безжалостно работало против Жанны Дюбарри. Ее возлюбленный в любой момент мог умереть, и тогда — графиня отлично понимала это — она станет никому не нужной.
 
«Самое разумное держаться подальше от любовницы, не оскорбляя ее, и добиваться расположения будущей королевы, — позднее писала моя госпожа своему супругу Эдуарду дю Плесси. — То, чем во все времена владели придворные искусством интриги, расцвело сейчас пышным цветом».
 
Посол Марии-Терезии граф Мерси наблюдал все это своими глазами и озабоченно писал своей госпоже:
— Версаль — рассадник предательства, ненависти и мести.
На самом деле государство пугающим образом рушилось прямо на глазах. Граф Мерси высказался без обиняков одному другу моей госпожи:
— У будущего монарха еще меньше способностей к правлению, чем у коронованной марионетки, пребывающей сейчас на троне.