2000 метров над уровнем моря[= Аданешь] ...

Однако сама Аддис-Абеба оказалась городом немыслимых контрастов. Ухоженные зеленые проспекты с чередой роскошных современных зданий сменялись пыльными улочками нищенских кварталов, где единственными строениями были необычного вида, круглые глинобитные хижины с соломенной крышей.
Через некоторое время мы вновь очутились где-то на окраине города. Слева от дороги тянулся бесконечный каменный забор, за которым на пологом склоне высокой горы темнел эвкалиптовый лес. Микроавтобус притормозил у ворот с золоченой табличкой «Посольство СССР». Охранник-эфиоп, выйдя из своей будки, неторопливо поднял шлагбаум, и мы въехали в джунгли. Да-да, именно джунгли. Узкая асфальтированная дорога стрелой уходила в гору, с обеих сторон к ней вплотную подступали заросли буйной африканской флоры, среди которой особо выделялись высоченные эвкалипты. Их могучие, покрытие бахромящейся корой, стволы устремлялись в небо, и, казалось, своей кроной эти деревья уже задевают облака. Нижняя часть джунглей изобиловала высокой травой, густыми кустарниками и лианами, подобно гигантским змеям, свисающими с эвкалиптов.
— Это что, посольство? — удивленно спросил я.
— Да, — ответил сидевший за рулем мужчина, которого звали Стас. — Этот участок еще русскому императору подарили.
— А где же люди?
— Да вы не волнуйтесь, сейчас приедем. Зато смотрите, как тут красиво!
Вскоре справа от дороги показался белый двухэтажный особняк с толстыми колоннами, над главным входом которого развевался красный флаг.
— А вот и резиденция посла, — сказал Стас. — Ну, а нам сюда.
Он свернул налево, где у подножия эвкалиптов выстроились в три ряда аккуратные маленькие коттеджи.
— А где резиденция консула? — спросил я.
— Ну, официальный кабинет там же, где у посла, в особняке, — ответил Стас, вылезая из машины, — а живет он в доме чуть выше, на горе. Метров триста-четыреста отсюда.
— И что, это все территория посольства? Какая же тут площадь? — воскликнул Евгений.
— Площадь… а черт его знает! Но территория действительно огромная, самая большая из всех посольств.
— Как же ее охраняют? Здесь целый полк солдат нужен.
— Да ну что вы! Вся территория обнесена забором, вы же сами видели, сверху битое стекло. Просто так сюда никто не полезет. Да и вообще, здесь это вроде как не принято…
— А если не просто так? — встрял я.
— На моей памяти ни одного такого случая не было, — гордо ответил Стас.
Я помог Евгению выгрузить чемоданы, и мы направились вслед за Стасом, а его молчаливый спутник, имени которого я толком так и не расслышал — то ли Борислав, то ли Бронислав — остался в машине. Алевтина несла на руках спящую дочку и с интересом озиралась по сторонам. Стас услужливо распахнул дверь третьего по счету коттеджа и пригласил нас внутрь.
Это был симпатичный домик, построенный явно в африканском стиле, или, по крайней мере, с намеком на такой стиль. Кофейного цвета снаружи, с крышей, покрытой черной черепицей, внутри он был выкрашен белой краской, отчего комнаты казались просторными и воздушными. Элегантная плетеная мебель гостиной хорошо сочеталась с большим кирпичным камином и висящими на стенах деревянными масками.
— Это наши лучшие апартаменты, Евгений Николаевич, — сказал Стас. — Гостиная, две спальни, кухня.
— Ну, что ж, мне нравится, — отозвался Евгений. — А тебе? — обратился он к жене.
— Очень! — воскликнула Алевтина. — Здесь все такое милое!
Настя уже успела проснуться и своими огромными глазами изучала новую обстановку.
— Он что, большая шишка? — шепнул я Стасу.
— Первый секретарь, — так же шепотом ответил тот.
— А-а, — многозначительно протянул я.
— Ну, ладненько, — сказал Стас, обращаясь к Евгению. — Размещайтесь пока.
Мы со Стасом вернулись к микроавтобусу, где нас поджидал его давешний спутник. Я еще раньше догадался, что это и есть тот самый «наш человек», о котором меня предупреждал Залезайло.
— Петрович хочет переговорить с вами, — сказал Стас и, закурив, отошел в сторону.
Я забрался на заднее сиденье микроавтобуса и вопросительно посмотрел на лысеющий затылок.
— Суворов Александр Васильевич? — не поворачиваясь, спросил тот, хотя мы познакомились еще в аэропорту.
— Князь Италийский, граф Рымникский и Священной Римской империи, генералиссимус русской армии и генерал-фельдмаршал австрийской, — скороговоркой выпалил я.
— Вы что, издеваетесь? — В его голосе угадывалось едва скрываемое неудовольствие.
— Что вы, Борислав Петрович…
— Болеслав.
— Извините, Болеслав Петрович. Просто с детства привязавшаяся скороговорка. Все-таки имя обязывает.
— А вы что, родственником фельдмаршалу приходитесь?
— Вряд ли. Но тезка, как видите, полный.
— Ладно, Александр Васильевич, отставить шутки. Я майор Эн…
— Простите? — переспросил я.
— Эн Болеслав Петрович.
— Я страшно извиняюсь, товарищ майор, но вам что, и фамилию свою произносить нельзя?
Майор ответил не сразу. Чувствовалось, он с трудом борется с нахлынувшим на него негодованием, даже лысина его слегка покраснела.
— Эн — это моя фамилия, товарищ капитан. Две буквы: «э» и «н» — Эн. Я понятия не имею, с каким заданием вы сюда прибыли, но мне велено оказывать вам всяческое содействие, и я буду это делать в меру своих сил и возможностей.
Он, наконец, повернулся и вперился в меня своим колючим взглядом.
— Вот вам деньги. — Он протянул увесистую пачку. — По нашим меркам тут месяца на два хватит. Ну, да это не моего ума дело. Мне велели — я передал. Мордовцев, — он кивнул в сторону прогуливавшегося под эвкалиптами Стаса, — отвезет вас на квартиру, в город. У меня все. Вопросы будут?
— Нет, Болеслав Петрович. Спасибо.
— Ну и хорошо, — выдохнул он с видом человека, исполнившего свой долг. — Если вам что-нибудь еще потребуется, Мордовцев в вашем распоряжении.
— А он…
— Да, работает со мной, по званию — лейтенант, если вам интересно. Что-нибудь еще?
Не дождавшись ответа, он вылез из машины и, хлопнув дверью, зашагал в сторону резиденции посла. Я подозвал Стаса и попросил отвезти к консулу.
Не задавая лишних вопросов, он завел мотор. Трудяга микроавтобус, урча своим недостаточно мощным для таких поездок моторчиком, потащил нас к вершине горы. Пока мы ехали, я старался хоть как-то проанализировать обстановку. Строжайшая секретность, которой была окутана моя миссия, доказывала всю важность порученного мне задания. Если даже местные ребята не знают о цели моего приезда, каким образом консулу удалось сохранить в тайне исчезновение дочери? Хотя, конечно, консул, по всей видимости, человек неглупый и сразу связался напрямую с Москвой. И все же мне совершенно непонятно, зачем из этого делать страшную тайну. По-моему, если придать дело огласке, подключить полицию, общественность, найти девочку будет и быстрее, и проще. Вместо этого я должен неизвестно где искать этого ребенка, будто это не дочь консула, а какой-нибудь сверхсекретный агент.
Консул жил в небольшом особнячке, обнесенном каменным забором, сплошь поросшим вьющимися растениями. Прямо возле калитки раскорячился необъятных размеров баобаб. Я с интересом обошел вокруг дерева, желая убедиться, что оно настоящее. Уж очень необычным был кривой, извивающийся ствол, метров эдак десять в обхвате. Я толкнул калитку и очутился в маленьком, не слишком ухоженном садике. Трава в некоторых местах доходила, пожалуй, до пояса, а то и выше. К дому вела выложенная серой квадратной плиткой тропинка. Если девочка пропала прямо из дома, в какое время это могло произойти? Пропала сама (сбежала?) или похитили? Тогда, зачем? При желании для любого мало-мальски обученного спеца забраться сюда не составит никакого труда. Не помогут ни забор, ни битое стекло. Вопрос только в том, как удалось увести отсюда девочку. Как раз таки для нее забор должен был оказаться непреодолимым препятствием. А незаметно провести ее через ворота просто нереально. Хотя, может, я рано начал строить версии? Может быть, девочка пропала не здесь, на территории посольства, а совсем в другом месте. Тогда я опять попусту трачу время, пытаясь изображать из себя Шерлока Холмса. Надо сперва хорошенько расспросить консула, а уж потом пытаться сформулировать какое-нибудь предположение о том, что все-таки произошло.