Заключенный (ЛП)

— Тебя будут принимать всерьез, если ты будешь поступать с ними также, — перебивает она. — Если ты будешь относиться к ним, как к людям, они будут вести себя соответственно.
Мысленно я возвращаюсь к тому заключенному в коридоре, который прошептал мое имя. Я думаю, что можно рассказать о нем Эстер, что она на это скажет? Там есть мужчина, из-за которого мое сердце биться быстрее; я чувствую жар и холод одновременно.
— Там небезопасно, — выпаливаю я.
— Ты чувствовала себя в опасности? — Я замечаю волнение на ее лице.
Ох, хотелось бы мне соврать ей…
— Нет, не совсем…
— Охранники с тобой?
— Постоянно, — признаюсь я.
— А мужчины? Они вели себя прилично?
— Более менее. Было несколько комментариев во время занятий. Один сказал, что я, похоже, заблудилась, когда шла в детскую комнату, а другой предложил услуги гида.
На губах Эстер появляется улыбка.
— Им недостает воображения, насколько я помню, — говорит она, и вдруг я вспоминаю, что Эстер не всегда была слепой, и более того, она тоже преподавала в тюрьме, когда училась в колледже, как я. — Может, ты чувствовала, что находишься в зоне физической опасности?
— Нет, — меня пугают не заключенные, а шепот, который говорит, что я, возможно, не отличаюсь от них.
— Тогда в чем ты видишь опасность, Эбигейл?
Я знаю, что она думает, будто я слишком робкая девушка, привыкшая находиться в зоне комфорта между писательством и моей жизнью. Будь более открытой, относись ко всему с охотой. Если что-то тебя не пугает, об этом не стоит писать. Она заставляет исследовать тени внутри меня самой. Эстер ничего не понимает.
— Этот проект не для меня.
— Я знаю, что находиться там, — последняя вещь, которую тебе хотелось бы сделать, но дело не только в тебе. Все те люди пришли в класс, и ты не можешь подвести их вопреки собственным обвинительным суждениям. У тебя есть все, что требуется, чтобы быть прекрасным учителем для них. Я чувствую это в тебе, хоть ты и сама отказываешься.
Я трясу головой, радуясь, что она не видит меня.
— Еще два занятия, — вздыхает она. — Если продержишься еще два и по-прежнему будешь хотеть уйти оттуда, мы поговорим о смене проекта.
— Правда?
Она поджимает губы.
— Спасибо, — говорю я.
— Может казаться, что люди пытаются противостоять тому, что ты делаешь, но на самом деле всем им нужно поделиться своими историями. Некоторые нуждаются в этом, чтобы исцелиться, стать цельными, а ты можешь дать им эту возможность. У тебя есть дар, Эбби. Ты заботишься об историях и людях, а это, как раз именно то, что им нужно.
Я думаю о мужчине из коридора, представить не могу, какую историю он способен мне рассказать.
 4 глава 
 Эбигейл 
Я беру последнее эссе и тяжело вздыхаю. Как же хочется ненавидеть это место, больше похожее на тюремную клетку, чем библиотеку, но, должна признать, что эти сочинения были лучшим, что я когда-либо читала прежде. Грубые эмоции на страницах изложены таким образом, словно они совершенно ничего не значат.
 Мой отец попал в тюрьму, потому что избивал мою маму. Я состоял в хоре, но он запрещал мне заниматься музыкой, так или иначе там я все равно ничего не добился. А отец ничего не мог поделать с тюрьмой, правда, потом его все равно выпустили за примерное поведение.  
Отец Тайка тоже его бил? Что могло превратить безнадежного музыканта в преступника? Я потираю глаза ладонями. Соберись.
Громкий лязг. Они идут. Библиотека небольшая, но, несмотря на это, чтобы обойти ее, им приходится потратить немало времени. До меня доносится шарканье, звон металла пробирает до костей.
Наш класс представляет собой пространство в дальней части тюрьмы, где расставлены шестнадцать стульев и установлены парты. Ничего особенного, как и в самой тюрьме, четыре стола вдоль, четыре — поперек. Мой письменный стол и стул располагается впереди, прямо перед моими «учениками», все как в школе, а доска за моей спиной, только это подтверждает. Мебель прибита к полу, поэтому ее нельзя использовать в качестве оружия. Ни стен, ни дверей, здесь нет ничего, что могло бы скрыть нас ото всех, но я не возражаю. Ребята тратят уйму времени взаперти, им не помешает немного свободы, хоть и среди запахов старой бумаги и клея.
Я приветствую каждого ученика, как только они приближаются.
— Здравствуйте, Тайк, Грифф. Доброе утро, Джейкоб, — некоторые отвечают, другие кивают или что-то бормочут, третьи предпочитают просто игнорировать, даже не глядя мне в глаза.
Они занимают все места. Я жду, когда мистер Диксон обойдет комнату. Он охранник в моем классе, поэтому всегда при исполнении. Никогда не поворачивайся спиной, объяснил он мне в первый день. Тогда я и спросила его, не хочет ли он присоединиться к нам на занятиях, он покраснел и ответил, что лучше сосредоточится на том, что у него под рукой. Как жаль, уверена, у него есть в запасе истории, которыми следует поделиться.
Чего не скажешь о мужчине, который заворачивает за угол, когда ученики уже расселись по местам. Формы у него нет.
У меня перехватывает дыхание. Он.
Я то и дело перевожу взгляд, ища место, где можно спрятаться. Соберись. Ну же. Может быть, я и самая молодая из всех людей, присутствующих в комнате, но, тем не менее, я ответственная. Я учитель, хоть это и всего лишь проект выпускного года. Мой пульс скачет, а ладони потеют.
Он ведь не виноват, что его глаза, словно темные бриллианты, твердые и глубокие. Он не виноват, что выше Диксона, охранника, на голову или, что его шея толщиной со ствол дерева. В том, что он пугающий и, одновременно, убедительный, тоже нет его вины. На такого привлекательного мужчину сложно не смотреть. Он вызывающе красив.
Я натягиваю улыбку, у меня все получится.
— Здравствуй, я мисс Уинслоу, — разумеется, ему уже известно мое имя. Он попробовал на вкус его еще в коридоре.
 Ох, хватит, я достаточно об этом думала. Наверное, он уже обо всем забыл. Я ведь ничто для него. Я никто.  
— Мэм, — только и кивает он, чем полностью подтверждает мою теорию.
— Ох, прощу прощения, у меня не было возможности предупредить вас, — говорит Диксон. — Это еще один из ваших учеников.
Еще с одним учеником я справлюсь, но он?
— Он уже пропустил два занятия.
Диксон нервничает, он не смотрит мне в глаза.
— Грейсон смышленый парень. Я уверен, он не доставит много хлопот.
Грейсон. В его имени есть что-то величественное, как и в нем самом. Только вот Диксон ошибается, он уже доставляет мне неприятности. Класс сидит без дела, пока мы все выясняем. К тому же мне придется работать с этим парнем один на один, что кажется мне слишком личным. В этом-то все и дело, каждое эссе индивидуально, поэтому я не хочу видеть этого парня на своих уроках. Достаточно того, что я нахожусь в этом месте, мне не нужна его история. Внимание.
— Может, он мог бы присоединиться к другому классу. Здесь все равно недостаточно парт.
Кажется, мой ответ сбивает Диксона с толку, он касается кармана рубашки, будто там может находиться ответ на вопрос. Сомневаюсь, что он сможет достать оттуда парту и стул, а затем поставить на пол.
— Я остаюсь, — тихо подает голос Грейсон.
— И как же тогда ты будешь писать? — я вопросительно приподнимаю бровь.
Уголок его рта приподнимается вверх с вызовом, которого Диксон не видит.
— Слово за слово, как и все остальные, — его ответ вызывает улыбку, хотя полагаю, мне не стоит так себя вести. Никакого проявления слабости. По этому парню видно, что он гад.
Ненавижу себя за то, что мне это нравится.
— Тебе придется сделать дополнительное задание, чтобы догнать класс.
Грейсон кивает, его лицо мрачнеет. Поверить не могу, что ему хочется быть в классе, я сразу же вспоминаю, как Эстер сказала, что безнадежным людям нужно поведать свою историю, даже если они этого не осознают. Кто я такая чтобы лишать его этого права?