Северная звезда
Откуда он знает про Дмитрия?! Впрочем, не важно… Следил за ней или случайно их заметил? Но как же она ненавидит Арбенина! Сейчас намного больше, чем пять минут назад. Начни он браниться или угрожать, она бы поняла страдания ревнивого влюбленного. Но вот так…
Мария больше ничего не чувствовала, кроме поднимающейся в ней тошнотворной волны. Она успела повернуть голову набок, прежде чем её жестоко и неудержимо вырвало.
* * *Когда тетя Христина поднялась наверх, она не на шутку испугалась.
– Боже мой, Машенька, что произошло?
Дама, звеня в колокольчик, вызвала Марту. Вдвоем они пересадили Марию в кресло, где та лежала без движения, пока Марта перестилала постель. Слава богу, Арбенин ушел. Хотелось только одного – чтобы все поскорее оставили её одну, чтобы она могла зарыться лицом в подушку и плакать.
Как страшно обернулась жизнь! Батюшка умер. Дмитрий уехал в невообразимую даль на эту страшную Аляску. Рядом остался только Арбенин. Рано или поздно он добьется своего. И тогда папино завещание навсегда, до конца жизни, свяжет их…
– Хотите, я принесу ужин, Марья Михайловна? – щебетала горничная. – Вам станет лучше, если поедите. Моя мама всегда носила с собой печенье, чтобы, если проголодаешься, было что положить в рот.
– Нет, я не голодна. Марта, пожалуйста, приготовь мне постель поскорее. Я хочу спать. Я хочу, чтобы меня все оставили в покое!
– Может быть, переоденетесь, вам будет удобнее.
– Нет! Я не хочу переодеваться! Сделай одолжение, оставь меня!
Глаша принесла ужин.
Мария с отвращением оттолкнула от себя поднос, но голод взял свое, и она съела половину порции жареной трески с тушеной капустой.
Она с силой надавила на виски, голова раскалывалась. Тем не менее выбралась из-под одеяла и встала с постели. Голова закружилась, но Воронова, выждав, пока приступ пройдет, сняла рубашку и подошла к большому зеркалу.
Внимательно осмотрела свое обнаженное тело и не без удовольствия отметила, что, несмотря на болезнь, оно по-прежнему красиво. Небольшая изящная грудь с остро торчащими сосками, тонкая талия, расширяющаяся к животу благородной лепки линия бедер. Глаза ее задержались на животе, плоском и гладком. Скользнули ниже…
И все это будет принадлежать этому мерзавцу, этой похотливой скотине Арбенину?! Он будет… с ней? Нет, такое невозможно представить!
В ужасе и отвращении Маша спрятала лицо в ладони.
От горьких мыслей её отвлекли шаги в коридоре. Она быстро надела рубашку и залезла в постель. В дверь постучали.
– Машенька, ты не спишь? Можно войти?
Это была тетя Христина. Когда она открыла дверь, Мария как ни в чем не бывало сидела среди подушек с томом Эжена Сю в руках.
– Маша, с тобой все благополучно?
– Все хорошо, тетя. Я просто… немного расстроилась во время чтения завещания.
Госпожа Шторх кивнула.
– То-то я смотрю, ты держишь книжку вверх ногами. Ну, я тебя могу понять. На твоем месте я бы тоже расстроилась. Я решительно не понимаю, почему твой батюшка – царствие ему небесное! – написал такое завещание. Но ничего не поделаешь, нам остается только выполнить его волю. Хорошо еще, что есть отсрочка и время одуматься.
– Какая еще отсрочка?
– Мария, ты же присутствовала при чтении. Ты что, не слушала?
– По правде говоря, нет.
– Ну хорошо. Два года ты сможешь жить в этом доме, получать доходы, вернее, их часть с отцовского капитала, а господин Арбенин будет продолжать выполнять обязанности хранителя имущества и управляющего делами Товарищества. По истечении этого срока если ты выйдешь за него замуж, то вы унаследуете все имущество твоего отца. Если нет, у тебя будет право на пятую часть, точнее, на доходы с неё. Из недвижимости отец оставил тебе и мне этот особняк. И еще…
– Тетя, мне не нужно ни два года, ни два месяца, ни даже два дня – я никогда не выйду за Арбенина! – вскрикнула Мария.
Тетушка выдержала паузу и сказала:
– Что я могу сказать? Когда ты была больна, этот человек… вел себя неподобающим образом. Он говорил мне такие слова, которые не принято произносить в приличном обществе. Я ума не приложу, что твой отец нашел в нем! Но как бы то ни было, дорогая племянница, я считаю своим долгом сказать тебе, что деньги – не последняя вещь в этом мире.
– Деньги?! Но мне они не нужны…
Шторх сурово сдвинула брови.
– Никогда не относись пренебрежительно к деньгам, Машенька. Ты никогда не жила в бедности, поэтому не знаешь, что это такое, не знаешь, как может быть тяжела и ужасна жизнь без средств к существованию. Насколько я не одобряю господина Арбенина, настолько же думаю, что тебе следует принять во внимание волю отца. Я считаю своим долгом сказать тебе это.
– Но…
– Не спеши что-то решать. Прежде подумай хорошенько.
Тетя Христина вышла из комнаты.
Она подождала, пока за ней закроется дверь, и зарылась головой в подушку.
«Дмитрий, если бы ты был со мной, мне было бы так легко и спокойно. Но тебя нет. Я одна. И не знаю, как мне жить дальше!»
* * *– Что сказать… Не могу вас обрадовать, Мария Михайловна. Если завещание должным образом составлено и назначен душеприказчик, то дело трудно поправить.
Один из самых знаменитых присяжных поверенных Санкт-Петербурга, Иван Иванович Шумилов смотрел с явным сочувствием. Он был, похоже, искренен, но почему-то и его холеное лицо, и роскошный интерьер кабинета с дорогими английскими кожаными диванами и монументальными дубовыми шкафами, в которых выстроились золоченые корешки томов Свода законов Российской империи, разнообразных уложений и сенатских постановлений, вызывал у неё непонятное раздражение.
– Но ведь главная наследница я! – воскликнула Мария, чувствуя, как сжимается сердце.
Визит к Шумилову стал первым, который она сделала, когда более-менее оправилась. Даже на могилу отца не поехала, тем более доктора предписывают не волноваться. Но как тут не волноваться?
– Ну что вам сказать, сударыня, – вновь произнес Шумилов. – В законодательстве Российской империи есть целый раздел, что занимается наследственными делами, и процессы, бывает, длятся годами… Законные дети, родившиеся в законном браке, являются наследниками первой очереди, но наследственные права их не являются безусловными. В вашем же случае… – Иван Иванович с вздохом поправил пенсне в золотой оправе. – Вы, конечно, могли бы оспорить завещание на основании того, что батюшка ваш был, так сказать, не совсем в здравом уме. Но дела такие долгие и кляузные. Доктора, свидетели… И доказать что-то будет трудно. Скажу откровенно, если бы я оказался в вашем положении, сударыня, я бы не взялся судиться. Ваш отец мог ошибаться по-человечески, но с точки зрения закона он был в своем праве.
Мария удрученно умолкла.
У Шумилова была репутация человека исключительно честного, который не опускается до того, чтобы лгать клиентам и запутывать их, дабы вытянуть гонорар; и если дело безнадежно, он сразу об этом предупреждал.
Придя домой, Мария заперлась в комнате и долго, тихо плакала…
* * *Георгиевское кладбище с окрестными лугами издавна было местом гуляний питерского люда, который посещал погост на храмовые праздники и родительские субботы. По старинному обычаю, в престольный праздник Георгиевской церкви перед воротами кладбища окропляли святой водой домашний скот. Множество народа собиралось в день иконы Смоленской Божьей Матери [4], когда большой крестный ход шел через все кладбище от Петербургских до Чернавских ворот и далее, в деревню Исааковку.
По окончании обедни толпа торговцев, большей частью с лакомствами, раскидывала у кладбища свои палатки. Появлялись фокусники, бродячие музыканты, громадная толпа нищих и калек. Тут же на поле располагались со своими вожаками ручные медведи, и вожаки вызывали желающих за плату в двугривенный побороться с «мишенькой»; среди поминальщиков бродили цыганки в пестрых платьях, предлагая погадать.