Понтиак, вождь оттавов. Искатели каучука. Лагерь в горах

Остановившись, Ашер издал невольное восклицание.
В доме было темно, как в могиле. Молодой человек старался уловить шум голосов изнутри, но звук доносился слабо и перерывами, словно там говорили вполголоса.
Пока Ашер стоял, пораженный этой неожиданностью, позади его послышались шаги.
Луна появилась на небе, и при свете ее Ашер повернул голову и увидал около себя канадца.
— Боже мой! Вы ли это, Норрис? — спросил тот вполголоса.
Ашер узнал Жана Шотен, который несколько раз был в форте и находился под подозрением у майора Глэдуин.
— Да, Жан, это я. Надеюсь, вы здоровы? — ответил Норрис, бессознательно понижая голос.
— Зачем вы пришли сюда? Разве вы не знаете, как велика опасностью?
— Я знаю здесь безопасные места!
— Вам грозит страшная опасность. Третьего дня назад Понтиак отдал приказание стрелять в каждого англичанина, который появится здесь даже, если он придет к нам в гости. И если, хотя один из нас увидит белого человека из форта и не убьет его или не возьмет в плен, то вождь рассчитается со всеми, кто не послушается его приказания!
— Отлично, Жан, я здесь. Исполняйте вашу обязанность!
— Если вы думаете, что я выдам вас, то ошибаетесь. Пойдемте немедленно прочь отсюда!
— Я не буду стоять долее, чем мне нужно. Скажите мне, Жан, почему в доме Мюра темно и все заперто?
— Разве вы ничего не слышали? Его мать умерла!
— Умерла! Когда? — удивился Ашер.
— Сегодня утром, на рассвете?
— Где же теперь Петр?
— Никто не знает!
Канадец пожал плечами, по привычке французов.
— Что вы думаете об этом?
— Петр сильно любил свою мать, как редкий сын. Он был так убит горем, что скрылся неизвестно куда. Может быть, он бросился в реку или застрелился; кто знает? Я уверен, что мы никогда больше не увидим его!
Когда он ушел?
— Прошлой ночью. С ним была дочь Гуго Линвуд, хорошенькая, очаровательная Мэдж. Он привез Мэдж к матери, чтобы побыть с ней последние минуты ее жизни, и обещал доставить ее домой. Оба они вышли из дому, когда смеркалось, и с тех пор мы не видали его более.
— Значит, он не был с матерью, когда она умерла?
— Как же это могло быть, если она мучилась до сегодняшнего утра? Впрочем, доброй женщине не нужно было присутствие сына.
— Почему?
— Ее чувства были парализованы. Она никого не узнавала, даже духовника, когда он пришел к ней! — Француз набожно перекрестился.
— В доме, вероятно, остались соседи у тела усопшей?
— Вы правы. Ее будут хоронить завтра!
— Вернется ли ее сын сюда?
— Я же сказал вам, что он никогда не вернется. Он, наверное, умер.
— Вы не можете утверждать это, потому что это ваша догадка!
Жан хотел что–то сказать, но сдержался и только пожал плечами.
— Если Петр Мюр умер, что же сталось с Мэдж Линвуд, которая отправилась с ним в лодке? — спросил Ашер.
Француз опять пожал плечами. Если он и знал что–нибудь о девушке, Ашер был уверен в том, что он знал, то, конечно, не сказал бы ни слова. Молодого человека мучило нетерпение. Он готов был схватить за горло француза и вырвать у него тайну, но осторожность помогала ему сдержаться. При слабом свете луны Ашер заметил что–то странное в поступках и манере француза. Оба они стояли лицом к лицу, но француз часто взглядывал по направлению к опушке леса и кустарника, как будто что–то заинтересовало его там. Ашер также повернул голову и заметил там очертание человеческой фигуры, которая стояла неподвижно, как статуя, внимательно следя за американцем и канадцем.
— Кто это? — спросил Норрис вполголоса.
Жан Шотэн ответил небрежно:
— Это Жак Файр, сосед!
Ашер не мог ясно разглядеть стоявшего человека и проверить слова француза, но сильно подозревал, что там находился индеец, который следил за ним, а может быть и узнал его.
— Вы в большей опасности, чем думаете, друг Ашер! — заговорил вдруг оживленно француз. — Вам не уйти теперь отсюда!
— Желал бы я знать, кто мне помешает! — спросил юноша, вспыхнув и еле сдерживаясь.
— Оттавы знают, что вы здесь. Если вы попытаетесь уйти, они возьмут вас в плен.
— Но я еще не пленник!
Ашер сделал движение, но Жан схватил его за руку.
— Пойдемте со мной, не медлите! Не оглядывайтесь, спешите, или вы пропали!
Молодой человек не успел опомниться, как уже шел за своим проводником, который нервно сжимал ему руку. Они прошли мимо дома Мюра и пошли по боковой тропинке, заменявшей улицу, оставив за собой три других дома. Проводник Ашера вдруг круто повернул налево, взошел на низкое деревянное крыльцо, отворил дверь и толкнул в нее Ашера. Дверь захлопнулась за ними. Комната, в которую они вошли, походила на комнаты, обычные в домах канадцев. Она помещалась в нижнем этаже дома и была жилой комнатой. Меблировка состояла из стола, деревянных стульев. По стене висели картины. Много было домашней утвари. В очаге горел огонь. Когда дверь захлопнулась за вошедшими, в комнате стало душно и жарко. Ашер увидел в ней жену Жана Шотэна, простую, грубую женщину, средних лет. Она была занята какой–то домашней работой. При входе их, она повернулась к ним навстречу. Муж что–то сказал ей по–французски.
Ашер плохо владел французским языком и не мог уловить смысла слов. Слова мужа, казалось, вполне удовлетворили женщину. Она кивнула головой, повернулась к стулу, осторожно села на него и сложила руки на платье, как образец кроткой и послушной жены.
Жан Шотэн не оставался праздным. Он торопливо запер дверь засовом, потом, когда этого ему показалось мало, взял тяжелый деревянный обрубок и припер им дверь, которую надо было пробивать теперь «тараном», чтобы войти.
Едва он успел сделать это, как кто–то несколько раз сильно стукнул в дверь. Голоса не было слышно. По лицу канадца, освещенному пламенем очага, видно было, что он сильно испугался и на минуту растерялся.
Он кинул беглый взгляд вокруг, словно ища выхода из затруднительного положения.
Ашер Норрис крепко сжал свою винтовку и, указывая на то место, где над очагом висело оружие Жана, вместе с парой дорогих оленьих рогов, сказал:
— Берите ваше ружье, Жан, и будем стрелять в них!
— Нет, нет! — отвечал взволнованный хозяин. — Из нас двоих я должен умереть. Бегите скорее!
Он указал молодому человеку отлогую лестницу, которая вела в верхний этаж. Ашер, ошеломленный неожиданным оборотом дела, не колебался и бросился по лестнице в темную комнату верхнего этажа. В следующий момент он сообразил, что сделал глупость и сам попался в западню. Если бы он оставался внизу он мог бы стрелять и, выбрав удобную минуту, улизнуть, теперь все погибло.
Основательное знакомство с постройкой канадцев подсказало ему, что здесь, вверху, были две комнаты, служившие, вероятно, спальней. Обе они освещались двумя маленькими окошками, которые были так узки, что туловище человека не могло пролезть в них. Ашера страшно интересовало то, что происходило внизу. Он остановился и прислушался. Сильный стук в дверь возобновился.
Теперь он не прекращался, и тот, кто стоял за дверью, вероятно, потерял всякое терпение. Чей–то грубый голос просил отворить. Жан Шотэн отворил дверь. Посетитель вошел в комнату. Как только он заговорил, по одному звуку голоса Ашер Норрис узнал индейца из племени Оттавов.
  
Глава 12. НАЗАД, НАЗАД!
 
Появление индейца объяснило Ашеру многое. Француз сказал неправду. Не было сомнения, что пока они оба стояли и разговаривали у дома Мюра, то привлекли на себя внимание индейца, бродившего по поселку. Острое зрение и чутье помогли ему узнать Ашера.
Эти мысли беспокоили Ашера, пока он стоял на верху лестницы, и прислушивался. Его мучило еще одно подозрение: не играл ли комедию француз с самого начала?
Он был искренен сначала, когда уговаривал Ашера бежать, но с той минуты, когда оба они оказались под наблюдением индейца, все говорило за то, что француз обманывал Ашера. Кругом стояла мертвая тишина. Молодой человек продолжал прислушиваться. Очевидно, женщина не принимала участия в разговоре, но индеец и канадец тихо говорили между собой.