На высочайших вершинах Советского Союза

Чувствуешь, что живешь вместе со всей страной бурно и страстно.
11 августа. Ребята встают. Солнце еще не взошло. Я лежу и мирно
168
дожидаюсь светила, чтобы не заморозить ногу.
Зарядка. Лукин командует исключительно громко.
После завтрака лагерь опустел. Домовничаем я и «разумная
старушка» Заплеталов (ему не стало хватать воздуха).
Читаю газеты, пишу дневник. Погода чудесная. Успел
уже сжечь спину.
Прочел в «Известиях» от 24 июля сообщение о гибели трех
немецких альпинистов и семи носильщиков на Нан-ге Парбат. Жаль!
К обеду спустились ребята, уставшие и апатичные.
После ужина продолжение моего доклада. Ребята располагаются на
брезентах, устраиваются поудобнее. Фонарь освещает рисунок пика
Коммунизма. Тихо. Слушают с большим интересом. После доклада много
вопросов. Снова беседа затянулась. Расходились уже после десяти.
13 августа. Сегодня показываю применение крючьев и лазание в
каминах.
После второго завтрака практические занятия. Первым вбивал
крючья Колосков и довольно удачно, хотя найти подходящую трещину
было нелегко. Он показал хорошую технику.
Со скал заметили четырех всадников. Заинтересовались.
Выяснилось довольно скоро: приехали сотрудники медлаборатории —
врач и лаборантка. Позже узнали, что лаборантка, единственная
нагрянувшая к нам женщина, будет следовать за нами по пятам. Известие
произвело на нас самое удручающее впечатление. Срочно менялась этика
лагерной жизни. Лексикон был урезан. Моды тоже существенно
пострадали. Виталию и Мише пришлось надставить свои трусы «для
загара».
Лагерь принял вид корректный до безобразия.
Завхозу пришлось отдать резервную палатку, ибо своего у вновь
прибывших, кроме медоборудования, ничего нет. Палатка была поставлена
169
на значительном расстоянии от лагеря и по поводу нее не раз отпускались
острые замечания.
Вечером лекция врача: «О режиме питания и питья в горах».
14 августа. С утра сплошные облака. Падает крупа. Начались
занятия на леднике. Вначале общая проверка по всему курсу.
После второго завтрака практическая проработка (самостоятельно).
Упражнялись в подъеме стремянным способом.
15 августа. Занятие на леднике. Показываю некоторые приемы,
нетвердо усвоенные ребятами, упражняемся.
После перерыва зачет. Начинают с моего звена. Первое — подъем
на кошках. Колосков идет первым, сильно вонзая кошки, несколько
спешит, но в целом прошел верно. Затем Леденев — вполне удачно.
Порадовал и Альгамбров, хорошо пройдя весь участок.
Второе испытание — по моренам — тоже прошло неплохо; лишь
Леденев на гребне как-то вяло махал ледорубом.
Затем началась ледорубная работа. Удивил Савушкин. Рубил
идеально: быстро, четко, уверенно и абсолютно правильно. Любой
инструктор мог ему позавидовать. Леденев и Альгамбров также рубили
хорошо. Саша спуск начал почему-то после долгого предварительного
переступания с ноги на ногу.
Лишь к обеду перешли к последнему испытанию по вытягиванию
из трещин на двух ледорубах. Возни было много, однако мои на этот раз
справились неплохо. Затем последовал марш в лагерь.
Послеобеденный час отдыха. Тишина. И вдруг крик: «Едут четыре
всадника!»
Действительно вскоре показались всадники. Первый маленький, в
белой шляпе. Это Николай Васильевич Крыленко, с ним Стах Ганецкий и
красноармейцы.
После рапорта начальника и общего приветствия Николай
170
Васильевич здоровается с каждым за руку. Начальник представляет. Глаза
Николая Васильевича искрятся хорошим смешком.
Можно разойтись. Пошли догадки и соображения: будут ли
занятия? Не отменят ли по случаю приезда Николая Васильевича?
Однако в самом скором времени все же приступили к занятиям в
присутствии Николая Васильевича. Он прослушал и двинулся на ледник:
не терпится ветерану.
Второй лагерь под пиком Ленина (акварель) 
Рисунок Е. Абалакова 
16 августа. Сегодня выходной. Встаем в восемь часов.
Погода прекрасная, солнце жжет сильно, и видимость хорошая.
Николай Васильевич с сопровождающим его начальником ушел на
гребень в правый цирк. Я смотрю, как они поднимаются. Неужели
Николай Васильевич всегда так ходит или это сначала, без привычки?
Ноги передвигает судорожно, ледоруб, как трость, звенит штычком по
камням, упирается им резко, как бы случайно, делая рывок назад.
171
Я занимаюсь рисунком для газеты «Известия».
После обеда за палатками, на поляне, совещание на тему: план
штурма пика Ленина.
Первое предложение: форсировать восхождение и уложиться до 1
сентября.
Второе предложение: первоначально подготовить первый лагерь,
дважды занести на него питание и палатки. Затем подъем до высоты 6300
метров с заброской туда палаток. Спуск в лагерь, отдых два дня и штурм, с
расчетом основного выхода с высоты 6300 метров.
Темп зверский по времени, но верный в смысле заброски и порядка
движения.
Третье предложение: организовать лагерь на 5600 метрах и
подсобный на 5900. В основу положить акклиматизацию и к 1 сентября
закончить лишь подготовительную работу.
Началось обсуждение. Последним выступаю я, выдвигая
компромиссный план. Подчеркиваю необходимость заброски основного
питания (а не палаток) на высоту 6300. Штурм вершины предлагаю начать
уже с этой высоты, но с увеличением сроков подъема и отдыха.
Учитывая трудности с палатками и организацией трех лагерей,
решили в основу положить этот общий план, разработав его детально.
Ночью посыпала крупа.
17 августа. Утро пасмурное. После завтрака сборы.
Собрать для восхождения нужно все с расчетом на 15 дней.
В 12 часов вышло разведочное звено, а через час, пообедав, и
остальные, вместе с караваном (8 лошадей и 15 ишаков). Я, зная дорогу,
еще на совещании поставил вопрос о том, что каравану будет трудно
пройти без предварительной подготовки тропы. Но начальник заверил, что
караванщики проходили этот путь и берутся провести. Однако я остался
при своем мнении, предвидя «дорожные развлечения».
172
Медленно поднимается караван, за ним четверками звенья. Впереди
начальник и «медлаборатория».
Тонкие ишачьи ножки ободраны. Ишаки уже несколько раз падали,
вьюки слетали. Приходится перегонять их порожняком и перевьючивать.
На ледяном подъеме до нас добрались лишь три лошади, и то без
вьюков. Две лошади делали тщетные усилия подняться, цепляясь
копытами за выступы, но скользили и неизбежно скатывались вниз,
обдирая бока и разбивая вьюки. Банки консервов блестящим каскадом
летели вниз. По команде двое от каждого звена пошли на подмогу. Ло-
шадей пришлось развьючить и поднимать по конвейеру. По конвейеру
поднимали и вещи.
Ишаков хотели затащить вьюченными. Тащили за уши, за хвосты,
но несчастные ишаки неизбежно валились и катились вниз. Лишь под
конец удалось провести трех ишаков новым путем. Остальных подняли
пустыми, груз — опять конвейером.
Я, наконец, заявил начальнику, что нужно разведать гребень и
прорубить путь. На этот раз он очень быстро со мной согласился.
Иду со своим звеном на расчистку. К приходу каравана удачно
прорубили дорогу. Дальше пошли без значительных остановок. Одно звено
выделено на случай аварий.
Пошел снег.