Тени в апельсиновой роще

— Ну так скажи ему сейчас, — приказал вожак.
Дядя Едок оторвал глаза от пола, поднял их на Кимати и беспомощно пожал плечами.
— Мы должны... — он проглотил комок, — вынуждены... платить подать.
— Этим вот... типам? — изумился Кимати. — Черт возьми, да кто они такие? — Он обернулся к главному громиле. — Кто вы?
— Мы оказываем услуги, — ответил человек.
— Какие именно? — Кимати потребовал более обстоятельного ответа.
Верзила со шрамом снисходительно улыбнулся.
— Я, кажется, догадываюсь... — У Кимати не поворачивался язык сказать вслух то, что пришло ему на ум. — Вы, ребята, занимаетесь здесь запугиванием, шантажом и вымогательством.
— Это неспокойный район, — заговорил вожак, переведя взгляд с дяди Едока на Кимати. — И, пожалуйста, выбирай, выражения. Мы предпочитаем называть это... э... налогом. Люди платят правительству за обучение, медицинскую помощь, строительство дорог. Так зачем скупиться на куда более важную вещь — личную безопасность? Налог, а не вымогательство, прошу не путать!
— Налог? Ах ты сукин сын! — Кимати метнулся вперед, но наткнулся на револьвер, который выхватил один из подручных вожака.
— Не горячись, — негромко посоветовал он Кимати.
— Экий вспыльчивый, — вожак покачал головой. — Бизнесом надо заниматься на трезвую голову, хладнокровно.
— Бизнесом? — Кимати сделал было движение, но револьверное дуло заставило его застыть и не шевелиться. — То, чем вы занимаетесь, бесчестно. Вымогательство преследуется законом.
— Опять громкие слова. — Вожак вытащил ящик кассы и стал рыться в деньгах. Не отрывая глаз от бумажных купюр, он продолжал: — Ты здесь человек новый, но ничего, со временем все усвоишь. Город — место небезопасное. Ты платишь налоги как добропорядочный гражданин, а мы за это гарантируем, что с тобой ничего не приключится... и с твоим заведением тоже. Никаких налетов, взломов, поджогов. А ведь в таких случаях часто бывают смертельные исходы. В лучшем случае хозяева отделываются увечьями.
Он наконец поднял глаза от кассы.
— Так что не будет преувеличением сказать, что мы своего рода страховая компания, защищаем вас от разных жуликов и проходимцев, которых в этом районе не счесть.
Он снова опустил глаза, отсчитал какую-то сумму и сунул себе в карман хладнокровным, уверенным жестом.
— Я эти деньги заработал! — с горечью воскликнул Кимати.
— Мы тоже не лодырничали, — парировал вожак. — Послушай, где-то я тебя уже видел? У тебя братьев нет?
Кимати оставил эти вопросы без ответа.
— Вы, подонки, совершенно обнаглели. Вламываетесь сюда как к себе домой... — Но тут кулак, ударивший ему под дых, заставил Кимати умолкнуть посередине фразы. Он согнулся пополам от боли, судорожно ловя ртом воздух.
— Старик может подтвердить, — продолжал громила со шрамом, — с лавки такого размера мы берем всего двенадцать фунтов в месяц. — Он подмигнул дяде Едоку. — Но вы какое-то время не торговали, лавка стояла закрытой, так что образовалась недоимка. Вот мы и взяли, что положено, за прошлое и за текущий месяц. Теперь мы квиты, все по-честному.
Внезапно в закутке раздался шорох, и вожак перевел глаза на дверь, ведущую в подсобное помещение. На пороге стояла София, молча наблюдая за происходящим. Дядя Едок предупреждал ее не показываться, но она ослушалась запрета.
— Привет, — расплылся в ухмылке меченный шрамом бандит. — А вот и прелестная третья компаньонша! Что же ты стоишь на пороге, входи, входи...
— Отправляйся наверх! — приказал жене Кимати.
— Пусть останется, — вмешался вожак, — она ведь тоже тут хозяйка...
— Ее в это дело не втягивай, — сурово сказал Кимати. — Грабь кассу и катись отсюда ко всем чертям!
— Грабь? — Вожак повернулся к дяде Едоку, словно бы ища у него сочувствия. — Скажи ему, старик. Мы не налетчики, и это не грабеж. Говори же!
Дядя виновато посмотрел на Кимати и выдавил из себя, едва не плача:
— Это не грабеж...
— Ну, значит, генеральная репетиция... — И снова Кимати не договорил — удар в пах заставил его замолчать. София метнулась было на выручку мужу, но дядя удержал ее.
Вожак отсчитал еще несколько купюр, сунул их в карман, и в ящике осталось одно серебро. Потом оглядел лавку и одобрительно закивал головой.
— Да тут теперь все по-новому. — Он похлопал дядю по спине. — Вот была бы обида, если сегодня ночью лавка сгорела бы дотла! Пожалуй, надо будет переписать наше соглашение, предусмотреть всякие неожиданности.
Дядя Едок не проронил ни слова. Казалось, за последние десять минут он постарел на десять лет.
Вожак обогнул прилавок и пошел к выходу, его подручные потянулись за ним. Долгое время после их ухода хозяева пребывали в оцепенении, глядя на распахнутую дверь. Наконец
Кимати с треском ее захлопнул, задвинул засовы. София начала всхлипывать.
— Все в порядке, детка, — Кимати обнял ее за плечи и повел к лестнице, ведущей наверх. — Отправляйся в постель, а нам с дядей надо кое о чем потолковать.
София оглянулась на старика: тот сидел не шелохнувшись, глядя на пустую кассу.
— Сварить тебе кофе, дядя? — предложила она.
— Свари, — ответил за старика Кимати. — Нам всем он будет теперь кстати.
София прошла в закуток. Кимати присел на прилавок и уставился на пригорюнившегося старика. Ярость закипала в нем, как пар в котле.
— И долго это продолжается? — наконец спросил он.
— Два года, — очнувшись, ответил дядя.
— Два года! — повторил Кимати в негодовании.
Кое-как уняв гнев, он предложил старику сигарету. София принесла кофе, разлила его в чашки, выставленные на прилавок. Потом протянула мужу пачку бумажных денег.
— Не злись ты на дядю, — сказала она. — Он не растерялся. Когда раздался стук, сунул мне эту пачку и велел припрятать наверху.
Она вышла, оставив мужчин наедине. Кимати пересчитал спасенные деньги — почти две третьих дневной выручки. Кимати небрежно швырнул пачку на стол.
— Два года, — повторил Кимати. — Значит, каждый месяц в течение двух лет ты отдавал свои кровные этим проходимцам!
Дядя Едок пожал плечами.
— А кто еще им платит? — спросил Кимати.
— Думаю, все хозяева заведений в округе, — сказал старик, — Не спросишь же напрямик у соседа, шантажируют его или нет!
— Надо было обратиться в полицию, — сказал Кимати.
— Нет, — старик затряс головой, — полиция тут не помощница.
— Не могу я в это поверить! Эти ублюдки — самые заурядные уголовники. Они грабят тебя и всех остальных. А ты даже не сердишься, считаешь, что так и должно быть. Завтра же отправляйся и заяви на них в участок.
Дядя изменился в лице.
— Нет, — с дрожью в голосе запричитал он, — так никто не делает. Не хватало только в полицию обращаться!
— Я сам с утра туда пойду, — решительно произнес Кимати.
— Нет, Джонни, — взмолился старик, — не навлекай на нас беду.
— А это не беда, когда тебя обирают до нитки проходимцы? Какой же смысл вкалывать, если все равно прибыль достанется каким-то ублюдкам!
— Ты ничего не понимаешь, Джонни, — отозвался на его тираду старик. — Думаешь, их раз, два и обчелся? Как бы не так! Их тьма-тьмущая. Сегодня ты видел лишь сборщика подати...
— Как его имя? — спросил Кимати.
— Откуда мне знать? В полицию идти нельзя — и точка. Были такие, кто пробовал им не подчиняться. Две лавки сгорели дотла, причины пожаров так и остались загадкой; других налеты разорили; еще нескольких бандиты изувечили. И теперь все стали шелковые — платят исправно. Эти люди не знают пощады и жалости, полиции с ними не совладать, неужто непонятно?
Кимати затряс головой.
— Я одного тебе простить не могу — почему раньше мне не сказал?
— Забыл, — бесхитростно признался старик. — Они давно не появлялись, и я уж надеялся... что они оставят меня в покое. Сколько раз мне снилось, будто этот гад со шрамом попадает в аварию и разбивается насмерть.
Кимати помешивал кофе в чашке. Он мог бы проучить одного вымогателя, но старик говорит, что их не счесть...