Незнакомец (ЛП)
В возникшей напряженной паузе Клодия почувствовала, как пошатнулась не окрепшая еще уверенность ее гостя, – ведь еще и дня не прошло с тех пор, как он появился в доме, перепуганный и растерянный.
– Как насчет чая? – спросила она и выдвинула стул, а когда Пол сел, бросила на Мелоди многозначительный взгляд.
– Тебе в магазине что-нибудь нужно, Клод? – спросила Мелоди, верно истолковав молчаливое послание. – Может, отвезти это в химчистку?
Она кивнула на сюртук, жилет и брюки, которые висели на другом кухонном стуле.
– В «Тейлорз» прекрасно справляются с редкими тканями. Если хочешь, я могу попросить их доставить одежду, когда будет готова.
Через пару минут, поболтав немного о всякой ерунде и выпустив в Клодию целую обойму многозначительных взглядов, Мелоди ушла с одеждой Пола. В холле она повторила свои предостережения.
– Будь очень, очень осторожна! – Подруга сжала руку Клодии. – Выглядит божественно, но вполне может оказаться каким-нибудь опасным психом.
– Прости, тебе было трудно? – спросила Клодия, вернувшись в кухню.
Пол сидел там же, где она его оставила, пристально глядя на часы, играющие «Голубой Дунай».
Он поднял на Клодию глаза, и сердце ее, казалось, перевернулось в груди. Он улыбался своей особенной, интимной, предназначенной лишь для них двоих улыбкой, в которой умудренность совмещалась с невинностью. Клодия была очарована, полностью и окончательно. Ею овладело сильное, непреодолимое желание – открыться целиком, очиститься телом и душой, пройти катарсис. Она просто не могла поверить в его неискренность.
Снова покраснев, она бросила взгляд на все еще обнаженную мужскую грудь и поймала себя на том, что вспоминает, как эта грудь прижималась к ее груди, когда его «бур» прокладывал путь в глубины ее плоти.
– Немного, но не так плохо, как было бы вчера, – ответил он, захлопнул крышку часов и положил их на стол. Клодия заморгала, пытаясь вспомнить, какой вопрос задала. – Хорошая у тебя подруга. Похоже, очень беспокоится.
– Да, – ответила Клодия и поспешно отвернулась, чтобы не совершить какую-нибудь глупость, например начать умолять его вновь заняться любовью. – Я просто не представляю, как бы справилась без Мелоди, когда умер мой муж. Она поддерживала меня. Не дала сойти с ума. Заботилась обо мне.
– У нее явно доброе сердце, – печально проговорил Пол, – хоть она из-за чего-то и страдает.
– Почему ты так решил?
Клодия повернулась к нему и увидела, что он задумчиво потирает нижнюю губу. Жест был определенно неосознанный, но удивительно эротичный.
– Не знаю… Может, потому, что я сам, как принято говорить, потерянная душа? Пока сам не испытаешь, другого не поймешь?
«Возможно», – подумала Клодия, дивясь его необыкновенной проницательности.
– Мелоди не назовешь счастливой, – призналась она, не желая открывать подробности семейной жизни Мелоди человеку, которого никто из них толком не знает. – Я, можно сказать, тоже немножко забочусь о ней.
– Не представляю, чтобы кто-то не хотел заботиться о тебе, – мягко проговорил Пол, поднялся со стула и направился к кухонной раковине, где Клодия, без особого, правда, успеха, пыталась налить воды в чайник. Когда чайник стукнулся о кран, он забрал у нее чайник, поставил на сушилку, обнял за талию и привлек к себе.
– И я благодарен тебе за то, что ты делаешь то же самое для меня, – прошептал он, целуя ее в шею нежно, но со значением.
У Клодии подкосились ноги. Она привалилась к нему спиной, дыхание мгновенно сбилось. Стоило ему всего лишь оказаться рядом и невинно прикоснуться к ней – и вот она уже одно сплошное раскаленное желание.
Впрочем, нельзя сказать, что его прикосновение было таким уж невинным. Даже через несколько слоев ткани она ощутила напряжение плоти, жаром пульсирующей между ягодицами. Он снова был в боевой форме, выказывая ту же, что и прошлой ночью, восхитительную готовность. Не в силах сдерживаться, она прижалась к нему сильнее.
Голова шла кругом. Клодия подняла глаза и увидела свое отражение в окне над раковиной. Затуманенные похотью глаза на лице распутницы; губы приоткрыты, а соски явственно проступают сквозь тонкую майку и хлопчатобумажный лифчик. Пол отражался в стекле не столь четко. Лицо – бледное пятно над ее плечом, губы приникли к ее шее, волосы – темный, спутанный клубок змей над ее светлыми локонами. Длинные ресницы – два полумесяца, пара черных шелковых вееров; целующий ее рот – подвижная, живая лента.
– Ты подарила мне вот это, – прошептал он, легонько покусывая ее шею и прижимаясь к ней сзади. – С тобой я чувствую себя полноценным мужчиной. И мне даже не надо знать собственное имя.
Рука его скользнула вниз по джинсам, нырнула между ее ног, и Клодия устремилась в его объятия. Она как будто запуталась в проволоке под током; всюду, где он касался ее, тело получало заряд энергии. Он засмеялся, громко и самодовольно, как пыточных дел мастер, продолжая немилосердно мять ее пальцами между ног.
– С тобой все так просто, – пробормотал он, вгрызаясь в ее шею и продолжая ритмично, но со все большей настойчивостью тереться о ее ягодицы. Шов джинсов прижимался к клитору, и она понимала – искуситель прекрасно знает, что делает.
– О, Пол… Пол… – выдохнула Клодия, смакуя имя любовника.
Подзабытое, но такое чудесное напряжение нарастало. Он обрабатывал ее и пальцами, и членом. «И когда же ты кончишь?» – мечтательно гадала она, чувствуя приближение волшебных спазмов, потом вскрикнула, когда они накатили в полную силу. Плоть ее дрожала и пульсировала под его рукой, и он наверняка чувствовал ее реакцию сквозь плотную ткань джинсов. Словно подтверждая это предположение, он снова засмеялся.
– Пол! Ах, Пол, ты прелесть! – воскликнула Клодия, качаясь на волнах долгого, казавшегося нескончаемым оргазма.
Когда же веки ее затрепетали и открылись, первым, что увидела Клодия, был чайник.
– Как насчет чая? – слабо спросила она, попытавшись выпрямиться.
– Чуть позже, – хрипло отозвался он, и его голос прозвучал властно и грубовато. Легким ударом бедер он напомнил, что программа еще далеко не исчерпана. Ладони скользнули вниз, и она ощутила рвущуюся к ней силу желания.
– Сейчас мне нужно кое-что получше чая, – заявил он и рассмеялся над собственными словами – что именно ему нужно, в разъяснении не нуждалось. Отпустив Клодию, он расстегнул пуговицу и молнию на ее джинсах.
Целый сонм рассеянных, не связанных между собой мыслей завертелся у нее в голове. Он возьмет ее прямо здесь, у мойки. Как банально… но как возбуждает!
Да, который час? Восемь? Девять? Десять? Если десять, то она уже должна была позавтракать и помыть тарелки перед приходом уборщицы. О боже, а вдруг миссис Тиздейл пройдет прямиком сюда, как всегда делает, и обнаружит, что какой-то незнакомец трахает ее работодательницу у раковины? Миссис Тиздейл – милая старушка и, как и Мелоди, всегда беспокоится, что Клодия в доме совершенно одна. К тому времени, как Пол закончит, она, чего доброго, добежит до полицейского участка!
И никто из них еще даже не завтракал!
Все эти будничные соображения рассыпались в прах от прикосновения пальцев Пола к ее голым ляжкам. Пара секунд – и он расстегнул джинсы и запустил свои длинные, изящные пальцы ей в трусики. С минуту он просто держался за ягодицы, потом стал мять и тискать их.
Клодия вздохнула, ухватившись за край раковины и опершись на нее. Ласки Пола снова высекли искру желания. Ночью, занимаясь с ней любовью, он делал то же самое, но отчего-то сейчас, среди кухонной утвари, да еще в одежде, это казалось более бесстыдным и вызывающим. Он мял половинки, растягивая нежное углубление между ними, грубо раздвигая мизинцами плоть.
– Ты такая красивая, Клодия, – пробормотал он ей на ухо, прибавляя в настойчивости.
Оставаться спокойной Клодия не могла. Она уже двигала бедрами, вжималась в его ладони, надеясь продвинуть одну из них пониже. Как было бы славно, если б он просунул одну руку ей спереди, а второй продолжил ласкать сзади. Она хотела попросить его об этом, но их отношения были слишком необычными, слишком хрупкими. Если она разрушит чары, он может растаять как сон.