От кобры до медведя гризли

Тем не менее зритель, присутствующий на спектакле «заклинания змей», не должен пренебрежительно пропускать мимо ушей предупреждений факира и, снисходительно улыбаясь, протягивать руку к кобре (меня, мол, не проведешь!). Они далеко не все обезврежены, у некоторых зубы абсолютно целы, а ядовитые железы наполнены смертоносным ядом. Укус кобры, как известно, даже в тех случаях, когда под рукой имеется противозмеиная сыворотка, ведет к сильным кровоизлияниям, параличам и другим тяжелым последствиям.
Часто кобры в неволе, в особенности если они привыкли к присутствию человека, днем делают выпады только с закрытым ртом, не пуская в ход своего страшного оружия. Такая видимая безобидность зачастую ведет к всевозрастающей беспечности обслуживающего персонала, и со змеями начинают обращаться легкомысленно, пока не случится несчастье, иногда даже со смертельным исходом. В одной только ФРГ за последние несколько лет подобных случаев было три.
-
 
А вот как на самом деле зачастую возникают подобные «фотодокументы»: факир держит ручного мангуста за хвост, а другой рукой кобру, у которой предварительно были вырваны ядовитые зубы
 
 
А затем снимок кадрируют таким образом, чтобы ни рук факира, ни хвостов животных на нем не оставалось
 
По желанию зрителей и за особое вознаграждение индийские укротители ядовитых змей устраивают зрелища под названием «бой мангуста с коброй». Мангуста с этой целью просто хватают за хвост и раскачивают, стараясь попасть им по змеиной голове.
 
Получается очень эффектная картина. Так выглядит чучело, изображающее «бой мангуста с коброй»
 
Змею при этом тоже удерживают на месте, чтобы она не могла спастись бегством. Естественно, что в такой ситуации мангуст обороняется от змеи: шерсть на нем встает дыбом, рот открыт, он яростно кусается. В такой момент достаточно только пару раз щелкнуть аппаратом, как уже готовы волнующие кадры, которые остается лишь несколько «обработать», то есть увеличить, а затем срезать все лишнее, а именно человеческие руки, держащие за хвост мангуста и змею. Вот именно так и появляются «уникальные» кадры, демонстрирующие «нападение мангуста на кобру». Получается очень эффектно.
Время от времени мне в различных журналах попадались одни и те же фотографии, запечатлевшие другой способ борьбы кобры с мангустом. В этом случае кобра обвивалась вокруг тела мангуста, стараясь его задушить. Эти картинки меня поначалу тоже очень озадачивали. Ведь я-то знаю, что ядовитые змеи никогда не душат ни свою жертву, ни врага. Они целиком полагаются на смертельный укус своих ядовитых зубов: укусят и терпеливо выжидают, пока жертва задрожит всем телом и, парализованная, упадет на землю. С мелкими животными все это происходит значительно быстрее, чем с человеком, который, вообще-то говоря, и- не значится в перечне добычи ядовитых змей. А душить свою жертву — это привычка неядовитых змей, главным образом питонов и удавов.
И вот, представьте себе, будучи как-то в Зоологическом музее Рима, я обнаружил первоисточник подобных фальсификаций. Какой-то шустрый изготовитель чучел, по всей видимости не слишком сведущий в вопросах биологии, препарировал мертвую кобру и затем обернул ее вокруг туловища чучела мангуста именно таким образом, как это изображено на всех тех фотографиях. Если такое изделие поставить где-нибудь в траве, присыпав деревянную подставку песком, то можно получить ошеломляюще достоверный «фотодокумент».
Вот так в жизни случается, что из-за неполадок на железной дороге и урагана можно сделать любопытные открытия в области изучения змей…
***
В той же Индии я стал свидетелем схватки двух других диких животных, которую мне даже удалось заснять на пленку.
24 декабря 1968 года я впервые попал в знаменитый национальный парк Казиранга в Ассаме. Притом верхом на слоне. Среди моих спутников был и профессор Вольфганг Ульрих, директор Дрезденского зоопарка. Счастье нам улыбнулось, и в первое же утро нам удалось увидеть в высокой слоновой траве тигра. Он пытался обойти стороной наших ездовых слонов, но почему-то далеко не отбегал. Вскоре выяснилась причина: из травы выскочил самец оленя барасинга и, испугавшись нас, бросился бежать в сторону затаившегося тигра. Тот мгновенно вскочил и схватил свою жертву за горло. Олень не сразу испустил дух — он еще шевелился, поэтому тигр не решался разжать пасть. Он все время озирался на нас, но клыками продолжал сжимать горло оленя. Это позволило нам приблизиться к нему ближе чем на 10 метров. Дважды он перетаскивал свою добычу на несколько метров дальше, стараясь скрыться вместе с ней в самой высокой траве. Когда же олень наконец перестал вырываться, он опустил его на землю и. еще раз оглянувшись, исчез в зарослях буйной растительности. С момента поимки жертвы до ее смерти прошло примерно восемь минут, а все происшествие случилось в 13 часов 30 минут. Мы поехали на своих слонах дальше, но по моей просьбе через час вернулись на то же место. Убитого оленя тигр за это время оттащил еще дальше, но самого его нигде не было видно. Спустя еще три часа мы снова подъехали к тому же месту. На сей раз бедро жертвы было уже частично объедено. Тигра опять заметить не удалось, но он явно был где-то поблизости.
Вообще нам необыкновенно повезло: мы не только сумели проследить за удачной охотой хищника, но и достаточно долго наблюдали за ним' возле убитой им жертвы, а также засняли все на фото- и кинопленку. Ведь обычно большинство фотографий тигров делается возле заранее убитых коров или индийских водяных буйволов, которых специально для этой цели выкладывают в качестве приманки. Часто с той же целью привязывают к колышку на веревке и живую жертву. Нам же удалось проследить, как тигр умертвил свою жертву, не перекусив ей основание черепа и не сломав ударом лапы хребет, как это обычно описывается в специальной литературе, а схватив ее за горло. Умри олень сразу, тигр, без сомнения, бросил бы свою добычу при нашем приближении и исчез в густых зарослях; тогда нам ни за что не удалось бы за ним так обстоятельно понаблюдать.
  
Глава 5. К панцирным носорогам Непала
 
Все-таки слон более надежное транспортное средство, нем автомобиль. Автомобилю необходимы асфальтированные дороги, автострады, а на слоне можно ехать куда угодно. Правда, не так быстро. Но для того дела, которое я сейчас затеял, подобная медлительность как раз кстати.
Всего два часа лету от Катманду, столицы Непала, и вот уже самолет бежит по заросшей травой взлетной дорожке. Я спускаюсь по подставленной вместо трапа деревянной лесенке и тут же поднимаюсь по такой же, но уже не в самолет, а на спину одного из ездовых слонов, предоставленных в наше распоряжение. В деревнях, через которые мы не спеша проезжаем, я наблюдаю, как крестьяне — лица у всех монгольского типа, — разложив на земле собранный урожай зерновых, обмолачивают его, гоняя по кругу скот.
Потом слон, на котором я сижу, осторожно спускается по крутому склону к реке Рапти, форсирует ее вброд в достаточно глубоком месте, затем пробирается сквозь высокие заросли слоновой травы меж кустарников и деревьев. Никакому вездеходу этого бы осилить не удалось, а слону хоть бы что, к тому же ему не требуется ни запасных частей, ни опытных механиков…
Все последующие восемь дней — а было это примерно между рождеством и Новым годом — мы встаем еще до рассвета и едем верхом на слонах по сумрачному бездорожью леса. На всех нас вязаные пуловеры, потому что здесь, пока не взойдет солнце, холодно и сыро. Это довольно удивительно — ведь национальный парк Читауан, куда мы приехали, расположен на самой южной границе Непала, рядом с Индией, и находится на высоте всего 150 метров над уровнем моря. Словом, надо помнить, что мы здесь еще в северном полушарии — там же, где находится и Европа; и тут сейчас отнюдь не лето, как, например, в Африке южнее экватора. Но проходит несколько часов, и уже приходится закатывать рукава рубашек — становится жарковато.