Змеи-гиганты и страшные ящеры

Мы устроили новый шалаш в полусотне метров от лагеря и на следующее утро, примерно в половине девятого, выложили приманку: новую козлиную тушу и то, что оставалось от старой.
На этот раз ожидание не затянулось. Уже около девяти часов явился первый гость. В это время суток вараны обычно выходят из своих нор на охоту; они типичные дневные животные, любят солнце и тепло.
Щупая языком зловонный воздух, дракон приблизился к мясу. И со страшной жадностью, словно неделями ничего не ел, набросился на падаль. Я заснял несколько метров плёнки телеобъективом. Иногда варан привставал, вытягивал шею и смотрел по сторонам. Ничего подозрительного… И пир продолжался.
Вот замер, словно заметил что-то. Что именно? Я повернул голову и метрах в тридцати слева от нашего укрытия увидел второго, ещё более крупного ящера. Они долго мерили взглядом друг друга, наконец варан номер два решительно направился к падали.
Интересно! Что сейчас будет? Драка? Нет, мой прожорливый киногерой неохотно отступил. Впрочем, он ушёл недалеко, всего на десять-двенадцать метров, и стал наблюдать.
Только новый пришелец принялся за завтрак, как показался третий варан, почти таких же размеров, как второй. На этот раз завязалась драка. Правда, какая-то странная, в замедленном темпе. Один боец ударил другого передней ногой, потом попытался подмять его под себя. В ответ тот сделал несколько шагов вперёд и замахнулся хвостом. Мимо…
После этого противники заходили по кругу около козлятины, не сводя глаз друг с друга и стараясь улучить миг для выпада. Но каждый был начеку. Наконец ссора им надоела, и оба ухватились за добычу. Долго тянули они в разные стороны заднюю ногу козла — будто полено пилили. Мне даже стало смешно.
Первый варан сначала держался на почтительном расстоянии, но затем стал подбираться ближе. В конце концов, после многих пробных выпадов, он подбежал к падали и ухватил было кишку, но тотчас был отогнан своими более крупными собратьями.
Я доснял уже вторую ленту. Они были настолько заняты едой, что я задумал подойти к ним с фотоаппаратом. Сперва вараны ничего не заметили, но когда осталось метров десять, повернулись ко мне. Я успел снять два отличных кадра, прежде чем они бросились наутёк. Довольный успехом, я вернулся в шалаш.
Засада продолжалась. Падаль привлекла пять-шесть чёрных ворон и коричневого с белым орла. Потом явился меньший варан. Немного погодя его отогнал большой сородич. Пришёл номер три, снова состоялась вялая потасовка, и снова они вдвоём впились в мясо. Тут же прыгали вороны, ухитряясь время от времени урвать кусочек. Орлу такая компания не понравилась, и, расправив широкие крылья, он улетел.
За четверть часа приманка была уничтожена, и два великана, облизываясь, удалились. Меньшой убедился, что ему ничего не оставили, и тоже ушёл.
До самого вечера ящеры бродили вокруг нашей площадки. А когда мы на следующий день отправились ловить змей и насекомых — их на Комодо множество! — вараны в наше отсутствие забрели в лагерь.
Вернувшись домой, мы увидели их следы возле костра, а один варан явно пытался добраться до поросёнка Баби и чуть не разнёс его клетку. Бедный Баби, должно быть, натерпелся страха!
— Отлично! — сказал я жене. — Завтра будем снимать прямо в лагере!
Долго варан разглядывал наше укрытие.
И мы поставили рядом с клеткой Баби палатку, из которой выглядывала моя кинокамера.
Утром, едва мы заняли места, за палаткой послышались тяжёлые шаги. Ближе, ближе… Вдруг моя жена испуганно отскочила в другой конец палатки. Варан лизнул брезент у самой её головы! Я выглянул. В метре от меня, направляясь к клетке Баби, шествовал здоровенный ящер, настоящий чемпион, великолепный объект для съёмки. Только я прицелился камерой, как ящер впился острыми зубами в прутья клетки, да ещё наподдал ногой. Когти царапали бамбук, клетка трещала, Баби в ужасе искал, где скрыться. Я ударил варана палкой по спине. Он хотел было атаковать палатку, но когда я вдруг высунул голову, словно чёртик из коробочки, чудовище бросилось в кусты. Моя жена поспешила вытащить Баби из клетки и взяла его на руки, ласково приговаривая что-то и почёсывая у него за ухом.
С того дня мы снимали ящеров без всякой приманки. Конечно, лагерь нельзя было оставлять без присмотра; и когда мы отправлялись в поход, кто-нибудь дежурил дома, следя за тем, чтобы вараны не безобразничали.
Как правило, комодосский варан при виде человека убегает. Но бывают исключения. Во время одной из наших вылазок мы встретили на редкость огромного зверя, такой нам ещё ни разу не попадался. Я подбежал к нему с фотоаппаратом и сделал несколько снимков. Варан заметил меня и не спеша побрёл в лес.
Сменив плёнку в аппарате, я двинулся по следам варана. Они привели меня в овраг. А вот и он лежит! Тень и ветви мешали мне снимать, и я стал бросать в ящера камни, чтобы заставить его выйти из-под кустов на солнце. Он только моргал глазами и не двигался с места. Я ткнул его палкой. Лежит, как мёртвый. Я взял палку побольше, ткнул сильнее. Варан лениво щёлкнул челюстями, но даже не встал. Да, у него нервы были в порядке!
Та же история повторилась ещё раза два, когда мы встречали очень больших варанов. Они просто не знали, что такое страх!
Молодых варанов сразу отличишь: они куда стройнее старых. Достигнув определённой длины, комодосский варан дальше растёт только вширь. Поглядишь на крупного ящера — медленно, неуклюже ковыляет гора мускулов. Впечатление такое сильное, что когда определяешь их размеры на глаз, немудрено и прибавить лишний метр. Так и появляются преувеличенные цифры.
Кроме того, у варанов постарше кожа однотонная, серая или чёрная, а у молодых можно различить светлые пятна и полосы.
Мы ходили также снимать расположенные неподалёку от деревни логова. Ящеры обитали под утёсами, под большими камнями, в огромных, как грот, земляных норах. В лесу на склонах гор тёмные ямы зияли между корнями деревьев.
Кроме Комодо, гигантский варан обнаружен на соседнем острове Ринча (он примерно вдвое меньше Комодо), на островках Падар и Кукулу, а также в Манггараи — так называется узкий прибрежный участок на западе острова Флорес. В 1931 году был издан запрет охотиться на варанов и вывозить их, а в 1938 году на Комодо запретили бить оленей и диких свиней, чтобы не лишать пищи ящеров. К сожалению, контроль был не очень строгим. Мы не раз заставали врасплох браконьеров с Сумбавы, которые охотились с собаками на оленей. Правда, диких свиней они не трогали. Спасибо Магомету, который запретил верующим есть свинину!
Результат моей поездки на Комодо был очень скромен. Индонезию оккупировали японцы, и я потерял почти всё, что заснял. Правда, зоологические коллекции попали всё-таки в наш Государственный музей — с большим опозданием и далеко не в лучшем виде.
  
Мистер Лонгли — друг ящериц
 
В Австралии первой рептилией, с которой я познакомился в буше [11] под Брисбеном, была бородатая ящерица. [12] При виде меня она расправила, словно зонтик, кожную складку на горле, открыла пасть и зашипела. Несмотря на малый рост, вид у неё был устрашающий. Обычно этот приём приносит успех: «воротник» бородатых пугает и обращает в бегство собак, которые на них охотятся. Но на меня это не подействовало. Я вытянул руку, чтобы поймать бородатую. Тут мужество ей изменило, она убрала «бороду» и, задрав кверху хвост, обратилась в бегство. Это было очень смешно, потому что бежала она на задних лапах! Пресмыкающееся не пресмыкалось, а передвигалось в точности как один из его древних, вымерших родичей — динозавр.
Если путь к отступлению закрыт, бородатая ящерица обороняется — пробует ударить противника своим длинным хвостом, даже пустить в ход челюсти; правда, они только на вид грозные. У бородатой совсем маленькие зубы, их бояться нечего.