На крыльях (СИ)

Кей попытался оттолкнуть его подальше от камеры, но Келла не сдавался. Орал, махал рукой и радовался, как ребенок - новогодней игрушке.
Кей с трудом избавился от друга, закрыв, видимо, дверь на замок, но какое-то время ударник продолжал ломиться и что-то вопить.
- Продолжим? - внимательно посмотрел на меня Антон.
- Не буду, - вздернула нос я. - Еще кто-нибудь припрется.
- Обещаю, что буду только я, - тоном змея-искусителя проговорил парень, а я поймала себя на мысли, что во мне растет какое-то безумное желание поцеловать Тропинина.
Главное, экран лизать не начни.
- Я хочу тебя, - тут он сделал выжидательную паузу и продолжил, как ни в чем не бывало, - обнять.
- Ты обещал приехать в декабре. Тогда и обнимешь.
- Может, раньше. Или позже. Расписание постоянно меняется, - поморщился досадливо Антон. Он, как и всегда, не говорил о работе, о том, как много ему приходится впахивать вместе с другими парнями из группы, и если бы я не наблюдала, как «На краю» реально работают, у меня бы вновь сложилось неправильное впечатление, что ни Антон, ни остальные ничего не делают. Так, отдыхают где-то в Берлине. Иногда записывают песенки, и только.
Антон говорил мне приятные вещи, чуть-чуть издевался, всего лишь тоном и интонацией пробуждая пока еще странные для меня желания, пытался развеселить, решив, видимо, что поступок матери слишком сильно ранил его впечатлительную девушку. А я таяла только от одного его голоса и мечтала, чтобы время пролетело скорее - только бы обнять его вновь.
Во время нашего непринужденного разговора в углу экрана замигало вдруг сообщение, гласившее, что на мою почту пришло новое письмо, и я машинально кликнула на него. Наверное, если бы я не открыла его во время разговора по скайпу, то вообще ничего не сказала бы Антону. Но он по выражению моего лица понял, что что-то не так.
- С компьютером что-то? - спросил он, подумав, наверное, что у меня что-то зависло. Когда у него что-то ломалось или начинало неправильно функционировать, Антон в момент становился раздражительным, превращаясь из Ледяного принца в ворчливую бабку, что меня всегда очень веселило.
- Мне такое странное сообщение пришло, - сказала я видимо несколько испуганно, потому что Антон совсем растерял весь свой игриво-романтический пыл.
- Что там?
- Да так...
- Покажи.
А я, растерявшись, включила демонстрацию экрана:
«Оставь в покое того, кто тебе не принадлежит. Помни, моя дорогая Катенька, что воров наказывают. Ни ты, ни Антон не будете счастливы, а вместе с вами - кое-кто еще. Вашей любви не существует».
Тут не было прямо угрозы, но пальцы мои похолодели, а в душу на цыпочках прокралось плохое предчувствие.
«Алина» - тотчас промелькнуло у меня в голове. И у Антона, видимо, тоже. Он зло выругался, хотя при мне старался не употреблять хлестких выражений.
Я с какой-то кривой усмешкой скосила глаза на мейл, с которого пришло странное сообщение:  [email protected].
- Баба Яга против, - прочитала я со смешком. - Надо же, а у кого-то забавное чувство юмора.
Или его вообще нет.
- *Запрещено цензурой*, - бросил Антон с изрядной долей раздражения и взлохматил светлые волосы. - Это не может быть ваш психопат?.. - Предположил он задумчиво. - Как его... Которому я не успел начистить морду. Его Демоница называла Бабой Ягой?
- Валерий? - вспомнила я бывшего Ниночкиного ухажера. - Да ну, бред! У него Настя есть. Он замуж хочет ее позвать. Да и вообще, сомневаюсь, чтобы Валерий испытывал к тебе нежную любовь, Антош. Скорее, наоборот.
Они друг друга терпеть не могли.
- Ты права, - потер он глаза.
Мы оба знали, кто мог написать это письмо.
Только один человек.
- Это она, да? - спросила я прямо, не выдержав. - Она ведь не оставила тебя в покое.
Проклятая Алина! Сидела же спокойно, но нет, решила вновь появиться на горизонте!
- Я все решу, - жестким голосом сказал Антон, у которого на душе, кажется, бушевал шторм. - Ты ведь не принимаешь это за чистую монету, Катя? - с надеждой спросил он. К плохим словам, едким комментариям и глупым сплетням он привык куда больше, чем я.
Надеюсь, мамаша Тропинина вставит звиздюлей Алиночке и Кириллу, хе-хе.
- Нет, - покачала я головой. - Просто это так странно... Почему она не оставляет тебя в покое? Между вами все кончено. У нее не получилось ничего летом. Но она все равно пытается быть с тобой. Так любит?
- Алина упертая, - устало ответил Антон.
Алина! А ведь когда-то он произносил ее имя с теплотой и нежностью.
Как и ты - имя Максима.
- Ты ведь ничего не чувствуешь к ней? - зачем-то спросила я и сама себя отругала за вопрос. Ну и зачем я это делаю?
- Не чувствую, - отрезал Антон. - Я люблю и хочу только тебя. Поняла?
Я молчала.
- Поняла? - повторил Тропинин.
Я подняла на него грустные глаза.
- Да, поняла, - тихо сказала я.
- Вот и славно. Тебе так не повезло, - склонил он голову, скрестив над ней пальцы. - С тобой рядом я. И мои проблемы.
- Проблемы есть у всех, - возразила я. - Антон, пообещай мне, что если вдруг однажды ты полюбишь другого человека, я узнаю об этом первой. И от тебя.
Вновь вспомнились его родители. Слова Адольской. Красивая девушка, оставившая в квартире Олега Ивановича серьгу.
- Что за разговоры, Катя? - поморщился Антон.
- Пообещай, - твердо сказала я.
- Я не собираюсь любить никого, кроме тебя, - сказал он. - Или ты настолько не доверяешь мне?
- Доверяю.
- Тогда верь до конца.
Я улыбнулась, глядя на его сосредоточенное и все еще злое лицо.
- Я попрошу Эдгара помочь. Может быть, ему удастся понять, кто отправил письмо.
- Хорошо, - только и сказал Тропинин.
Мы долго еще говорили с Антоном, уже без намека на веселье, серьезно и грустно, и он не обещал мне звезд с неба, месяц под косу и самой прекрасной любви на земле. Напротив, постарался как-то деликатно спокойным голосом объяснить, какие могут быть минусы в отношениях с ним. Кроме Алины и тучи поклонниц, которые не должны были узнать о моем существовании.
Как будто бы оправдывался.
А мне это не нравилось, я горячо возражала, а он говорил, что я глупая и маленькая, как будто бы сам был большим и умным.
- Спасибо, что не испугалась ее, - сказал мне напоследок Антон.
Что я могла ему сказать на это? Только улыбнуться в ответ, жалея, что он находится от меня за тысячи километров.
***
После разговора с Катей Антон некоторое время приходил в себя, глядя в синее-синее небо. Чистое, приветливое, высокое.
Небо всегда напоминало ее - казалось таким же естественно-красивым и далеким. Было везде, но не давалось в руки. Играло красками, как Катя его чувствами, даже не подозревая этого. И всегда, где бы он не находился, было над его головой.
Когда их разъединяло расстояние, Антон думал, что его небо заточили в клетку, но стоило ему увидеть ее, коснуться, прижать к себе, как оковы пали, и его личное небо стремительно разверзлось над ними.
И они оба стали небом.
От одного только воспоминания о тех нескольких днях, проведенных вместе в Москве, участилось дыхание, и сердце стало биться где-то в горле.
Антон налил в стакан простой холодной воды и выпил залпом. Вода всегда его успокаивала. Наполняла. Исцеляла.
Любовь тоже наполняла.
Антон отчетливо осознавал, что его любовь к Кате - уже не детское влечение, не юношеская безумная страсть, затмевающая разум, не взрывающее голову желание близости, а нечто совсем иное.
Глубокое. Личное. Неподвластное разуму.
Он не мог описать точно, что такое его любовь, но знал - медленно, но верно, методом проб и ошибок, он нашел своего человека. И странно, что когда-то он совсем не обращал на нее внимания и не знал, что она может быть такой  -захватывающе-особенной.
Его берегом. Оплотом. Надеждой. Вдохновением.