Микаэль. На острие разума и чувств (СИ)

Именно в тот момент, когда Лина встретилась с ним взглядом, то застыла на месте. Глаза — зеркало души. Она никогда не видела таких глаз, да и вряд ли еще когда — нибудь увидет, потому что у него не только редкое имя, но и глаза, наверняка, единственные такие. Карие, почти черные, обрамленные пушистыми ресницами, очень длинными ресницами, но в глубине зрачков Лина заметила заинтересованность и веселые искорки, а в то же время они оставались серьезными и чуток озабоченными.
Лина была уверена, что это другой человек, то есть не тот парень, который сидел у стойки администратора. Думала, что он позвал врача, и только потом, когда в кабинете никого не было, до нее дошло, кто есть кто.
 - Я Микаэль, - проговорил он, переведя взгляд с мамы на нее, и Лина мгновенно опустила голову, начав перебирать пальцами заплетенные в косе волосы.
- Эдуардо сказал, что он в Бостоне, и Вы примете вместо него, - вступила в разговор мама.
- Да, все верно, - кивнул он. - Готовы? Пройдемте в кабинет!
От него веяло теплом и светом. В холодную зимнюю погоду, начало января, когда выпало столько снега, сколько еще Лина не видела, от него исходил неясный и невидимый свет, к которому Лина сама не успела понять, как потянулась. От него веяло доверием. Невероятной нежностью и добром. Может, в это и сложно поверить или трудно представить, но все страхи внезапно улетучились. Вместо них появилось странное чувство. То, чему так сложно дать название. Совсем незнакомое и чужое. Никогда до сего момента не охватывающее ее, как сейчас. Заставляя сердце учащенно биться, а глаза предательски поднимались, украдкой любуясь мужским профилем. Что это за чувство такое?..
 ГЛАВА ВТОРАЯ. 
В одних глазах один человек может потерять покой и надежду. Однажды взглянув в темно — карие зрачки, уже не сможешь жить, как раньше. Никогда. В ЕГО глазах позабыв обо всем, она саму себя потеряла…
Лина легла в кресло и затаила дыхание, стоило ему слегка наклониться к ней, застегивая салфетку, положенную на вздымающуюся грудь. Напряглась, как струнка, ощущая легкий аромат. Не одеколон. Не мыло или лосьон после бритья, а другой запах. Свежести? Морского бриза? Приятный и будоражащий аромат, и внезапно стало душно в просторном кабинете.
- Как Вас зовут? - слегка приглушенно спросил Микаэль, и она растерянно пробормотала.
- Лина!
- Зубки болят? Какой зуб болит сильнее? Сможете показать? - выпрямился он, и она взглянула в его глаза. Снова. Нет, не влюбилась она, но...Просто глаза его, глубокие и необыкновенные. Большие. Мягко — черные или темно — карие, и что — то было в них. Всего лишь хотелось смотреть, не отрываясь ни на секунду.
- Она говорит, что у нее болят верхние зубы, - вмешалась в разговор мама, и Лина моргнула, глянув в другую сторону, где за ширмой расположено другое кресло. - Она взяла с меня клятву, что я не буду удалять ее зубы!
- Хорошо, Вы не будете удалять, а я ей сам удалю, - Лина услышала ироничные нотки в его голосе, и уставилась на него непонимающе. В расширенных зрачках отчетливо и весело играли чертики. Озорные. Яркая насмешка, будто он сдерживался, чтобы не расхохотаться над ней. И вместо того, чтобы обидеться или разозлиться, ей с трудом удалось сдержать ответную улыбку. Боже! Чему она радуются, когда большинство людей старательно избегают дантистов или страдают фобией, лишь бы не оказаться на приеме у стоматолога?
- Вы же не удалите мой зуб? - слегка испуганно выдала Лина, когда он поднес зеркальце к моему рту. Да, боялась не только боли, но и крови. При одной мысли, что придется увидеть алую жидкость, становилось дурно.
- Открой рот, пожалуйста!
- Вы будете удалять или нет, - продолжала настаивать Лина.
- Нет, не буду, - покачал головой он, и она покорно раскрыла рот. Верила. Лина верила и не боялась больше. Совсем не боялась, кажется, даже, если бы он сейчас предложил удалить, она бы и согласилась, завороженно смотря в его глаза. Нет, Лина не влюбилась, тем более с первого взгляда. Просто было в нем что — то притягательное.
- Сейчас проверим, какой зуб реагирует, - отставив зеркальце, Микаэль взял «пистолет» и прыснул холодную воду, отчего девушка вздрогнула. - Тихо! Это просто вода! Больно? Сейчас я подую воздухом, не бойся!
Его голос она будет помнить всегда. В тишине. Поздней ночью. Он останется в памяти. Как весь мир. Пространство. Будет отдаваться гулом во всей Вселенной, и она никогда не устанет слушать даже дыхание его. Его голос — это ее история ложных надежд и обещаний, которые никто не давал друг другу словами, но в другой реальности альтернативной сложилось все иначе бы.
- Седьмой зуб реагирует, да и пятый вызывает у меня подозрения, - оповестил Микаэль, закончив осмотр, и странно вздохнул, продолжая смотреть на мое лицо. Она следила за движением его рук, нарочито избегая зрительного контакта.
- Я разберу зубик, поставлю временную пломбу и станет легче, - продолжил он, поднимаясь на ноги
- Микаэль, может, мне выйти? - задала ему вопрос ее мать, показывая всем видом, что выйти не намеревается.
- Вы нам не мешаете, - вернулся он с инструментами и тюбиками. - Хотите, я принесу кресло, и Вы сядете?
- Нет, я выйду, она же у меня взрослая девушка, - в своем неповторимом стиле бросила Рина. - Не будет же ей больно? Кстати, у нее аллергия на лидокоин и куриный белок.
- Белок? Не беспокойтесь, я вколю ей убестезин или ультракаин. На них у тебя нет аллергии? - обратился к ней Микаэль, и Лина отрицательно покачала головой, продолжая бессмысленно разглядывать узоры на свитере.
- Ладно, я пойду, - задумчиво бросила женщина. - Если что, я за дверью, зовите! Ничего страшного не будет, надеюсь?
- Исключено, - пожал широкими плечами и сел в кресло, а Лина все это незаметно наблюдала за ним. Отметила легкую щетину, придающую его облику еще больше привлекательности. Жаль, маска скрывала его губы и подбородок, давая возможность любоваться только щеками, лбом и...глазами. Да, нужно было меньше вглядываться в его глаза, и многого не случилось бы. Лина не потерялась бы во взгляде, теплым и мягким, не предполагая, что однажды ей станет больно смотреть в эти глаза.
Когда мама вышла, он придвинул кресло чуть ближе и улыбнулся. Не видела, как изогнулись его губы, но улыбка отражалась в глазах. Храня эту улыбку его взора пронесет через года, а сердце обязательно вздрогнет и не раз при воспоминании о первом взгляде.
- Ты боишься уколов? - поинтересовался Микаэль.
- Нет, не боюсь.
- А стоматологов?
- Тоже нет.
Она дернулась от резкой боли, когда он ввел анестезию, и впервые в жизни Лина услышала, как к ней обратились. Позже Микаэль будет часто так ее называть, однако в тот первый день это выражение подействовало на нее ошеломительным эффектом. Главное, не само сочетание букв, а то, как произнес это он. Его голос. Тон. Ничто не заменит его, и из тысячи других голосов не найдется похожий на такой.
- Потерпи, моя хорошая!
Прекрасно осознавала, что это обычное, наверное, обращение врачей к пациентам, только вот как прозвучало оно с его уст. Иначе. Может, так повлияло на нее то, что весь ее внутренний мир был соткан из тонких нитей любви. Лина читала книги о любви и мечтала познать это чувство в реальности, по — настоящему. Узнать, каково это не просто любить, но и быть любимой, повторяя судьбу вымышленных героинь. Понимала, конечно, что ей всего семнадцать лет, и целая жизнь впереди, но все равно хотелось понять, как это влюбиться. Возможно, бурная фантазия ее отреагировала так, но Лина подалась роковому соблазну смотреть на него. Ловить каждую мимику, начиная от слегка нахмуренных бровей, запоминая черточки лица и впитывая, подобно губке, в себя. Нет, Лина не влюбилась, просто заинтересовалась человеком, к которому ее вдруг притянуло. По неизвестным причинам казалось, что она знаю его давно.
- Нужно сделать снимок, - сообщил Микаэль, и Лина встала, последовав за ним. Не заметила, как быстро пролетели минуты, пока изучала его внешний вид. Другой. Все — таки он вовсе не напоминал ей итальянца, в ее представлении чересчур смазливого. Нет! Прямая спина и немного выпяченная вперед грудь в сочетании с высоким ростом делали его похожим на героя старинного эпоса. Мужественный.