Борден 2 (ЛП)

Прежде чем он смог ответить, она развернулась и помчалась прочь, сердито отпихивая мужиков, тянувшихся к ней. Они просто ржали в ответ на это, заставляя Бордена психовать еще больше.
— С чего вдруг эта женщина стала постоянно дерзить мне? — пробормотал Борден, качая головой.
Хоук ухмыльнулся.
— На фоне того, как с тобой разговаривает Эмма, у Линды больше не осталось причин бояться тебя.
— С Эммой все по-другому. Я люблю ее развратный рот. Но я не желаю этого от Линды. Теперь давай убираться отсюда, пока я на самом деле кого-нибудь не пристрелил.
Они уже разворачивались, когда очередной грохот сотряс воздух. Борден стиснул челюсти, услышав звук драки двух мужиков из-за пролитой бутылки пива.
  
Глава 2
 
Эмма
Я выглядела дерьмово. И чувствовала себя дерьмово. Мои еще влажные волосы завязаны в пучок, а усталое лицо без макияжа. Такое ощущение, будто меня бросили здесь, в офисе, и если бы не миска шоколадных конфет, стоящая передо мной, то я бы устроила бунт.
Но это ведь шоколад, правда? Кто может впасть в депрессию с ним? Я сожрала, наверное, несколько килограммов, пока не почувствовала, что желудок сейчас взорвется. Но я разорвала еще кучу фантиков, и съела еще немножко.
От скуки я стала играть в Angry Birds на телефоне за своим столом. И прямо сейчас какой-то чувак с флагом Новой Зеландии надирал мою задницу. Я свалила вину за этот проигрыш на свой дискомфорт. Я сидела на своем стуле под странным углом, и все это потому, что нормально сидеть было больно. Каждый сантиметр меня ниже пояса болел.
Пока играла, в голове всплывали картинки того, что происходило сегодня в душе. Рот Бордена напротив моего, телом он прижимал меня к стенке душевой кабины, пока водяные струи били по нам. Он посасывал мой язык, прикусывал нижнюю губу, скользил этими сильными руками вниз по моему телу, сжимая меня, овладевая мной.
Я почувствовала жар, всего лишь подумав об этом. Каким властным он был. Легко подняв меня на руки, он прорычал:
— Оберни свои гребаные ноги вокруг меня.
Я обвилась вокруг него, как лоза, и в ожидании момента, когда он толкнется в меня, целовала его так, словно от этого зависела моя жизнь.
Мне стоило догадаться, что эта сволочь сначала будет дразнить.
Он всегда сначала злил меня.
— Ты собираешься умолять, куколка? — прошептал он в мой рот.
— Нет, — дерзко и упрямо возразила я.
Его грудь затряслась в беззвучном смехе, а потом он провел головкой своего члена по моим складочкам, коснувшись клитора. Прижимаясь теснее, я задрожала в его руках. Он оскалился напротив моего рта, развлекаясь моей реакцией на его бесконечные попытки разозлить меня.
— Проси, куколка, — по-прежнему тихо потребовал он, но его голос стал еще более охрипшим. — Умоляй меня трахнуть тебя.
Я вонзила свои ногти ему в спину, сотрясаясь всем телом, пока он продолжал скользить своим членом по моему клитору. С каждой секундой я царапала его все сильнее — таков был мой способ умолять, зная, что это подпитывает его мазохизм. Потому что его веки тяжелели, поцелуи становились жесткими, и, в конце концов, он уступил, разведя мои ноги шире, а затем резко погрузился в меня.
После первого толчка мужчина замер, и на мгновение я почувствовала это восхитительное ощущение наполненности. Так всегда происходило: один толчок, и мои глаза закатываются. Стенки моей киски жадно сжали его, и он застонал от этих ощущений. Я ловила капли душевой воды широко открытым ртом, прежде чем в него вторгся его язык. А потом Борден начал двигаться, толкаясь все быстрее и жестче, снова и снова.
Дерьмо, это всегда было жестко. Я не знала, как можно любить трахаться как-то по-другому. Это как зависимость: опасно для здоровья, зато опьяняюще. Он обладал каждым миллиметром моего тела, и даже мой разум — самый строгий критик — сжег все мосты к логической части меня.
Я чувствовала себя такой маленькой в его руках. Он держал меня, словно я ничего не весила, и я восхищалась видом его огромных бицепсов и этими вздувшимися венами, создающими сексуальные линии, которые так и хотелось облизать. Он был очень вкусным. Мои губы лихорадочно скользили по его плечам, и мне было все равно, что целовать и сосать, какая часть его попадет в мой рот. Я терялась в нем, громко кричала, зубами вгрызалась в его твердый подбородок и жестко кончала.
— Гребаный ад, — пробормотал он, задыхаясь. — Даже я это почувствовал, куколка.
Ответом был только мой стон и дрожь от удовольствия, поглотившего меня, когда он продолжил.
Моя любимая часть — смотреть, как он кончает. Я чувствовала себя такой сильной и одновременно покорной оттого, что именно мне выпало счастье видеть отражение эмоций на его лице. На грани оргазма его губы становились нежными. Он ласково поглаживал мой язык, целовал уголок рта, взгляд его голубых глаз теплел. Борден смотрел на меня, будто я так много для него значу, словно я — солнце, вокруг которого он вращался. От этого взгляда в моем горле каждый раз возникал комок. Я хотела встряхнуть его, сказать ему, что нет, это не так, это он — солнце! А я всего лишь беззащитная маленькая песчинка, приближенная и согретая, вращающаяся вокруг и, конечно, внутри него.
Он сжигал меня. Заставлял чувствовать себя живой, и я знала, что с ним происходит то же самое. Я чувствовала. Мне хотелось, чтобы он озвучил это, чтобы дошел до того предела, до которого доходят люди в момент кульминации и, отбросив осторожность, сказал мне все это. Я хотела, чтобы он сказал, что любит меня, что нежность в его глазах существовала не только в моем воображении. Что это действительно правда, и мечты стали реальностью. Но он никогда этого не делал. Он никогда не заходил настолько далеко и всегда полностью контролировал себя, независимо от того, как близко подходил к краю.
Я ненавидела это.
Опустив вниз, он нежно поцеловал меня в губы и вернулся к состоянию обычного Бордена: жесткому, язвительному, серьезному, но все еще обладающему похотливым взглядом, которым он обычно смотрел на меня. После этого я была расстроена, я задыхалась. Мне хотелось спросить о его чувствах. Но я боялась узнать ответ.
Все понемногу превращалось в полный пиздец.
Сегодня вечером он отсутствовал. Спустя несколько минут после душа он оделся в сексуальные потертые джинсы и теплый черный свитер. Не уложил свои непослушные волосы, не украсил запястье часами. У меня было ощущение, что происходило что-то дерьмовое, и, думаю, он знал что.
— Одевайся, — спокойно сказал он. — Мы выезжаем через десять минут.
Моя челюсть упала от неожиданного приказа. С волос все еще стекала вода после душа, кожа была красной от возбуждения, а между ног было влажно, так как у меня не было времени привести себя в порядок.
— Могу я просто остаться? — устало спросила я.
Он потер щеку с трехдневной щетиной и повернулся ко мне.
— Нет, — просто сказал он. — Не можешь.
Я прищурилась на него, закипая.
— Я действительно без сил, Борден. У нас был долгий день в офисе.
— Он не был бы таким длинным, если бы ты не смотрела на меня, как маленькая бесстыдница, — ответил он, ухмыляясь моему недовольству. — В следующий раз держи свои сексуальные глазки устремленными в компьютер, хорошо? Тогда мне не придется трахать тебя так сильно.
Я сделала рассерженный вид и пристально посмотрела на него. Это только заставило его рассмеяться, когда он покидал комнату, но тут даже я не смогла сдержать улыбку.
Боже, я действительно любила этого мужчину.
Однако я так устала, и последнее, чего мне хотелось — это тащиться обратно в клуб, который стал для меня практически вторым домом. Положение усугублялось тем, что офис был не особо шумоизолирован. Теперь я могла слушать буйные вопли и звуки разбивающихся бутылок. Это не нормальные звуки. Кто бы там ни был, им было чертовски плохо.