Всевластие любви

Он снова постучал.
— Ну же, Джоуни. Я знаю, что вы дома. Если вы мне не ответите, я буду стоять и стучать, пока соседи не начнут жаловаться.
— Уходите.
— Нет.
Джоуни говорили, что он упрям, — и она убедится, насколько упрям.
— Я не хочу говорить с вами.
— Это ничего не решает. Мы должны все выяснить. Не забудьте, что в пятницу вечером мы обедаем с вашей семьей.
— Я скажу Джи Пи, что вы больны.
— Ну и чего вы этим добьетесь? Она пошлет вас ко мне с кастрюлей куриного бульона. Ваша бабушка считает меня человеком, которого не так-то легко может отвергнуть женщина.
— Я позвоню вам позже.
— Нет, нам надо поговорить сейчас. — Он прислонился к двери и понизил голос. — Пожалуйста, Джоуни. Не заставляйте меня нервничать, у меня разболелась голова.
Это сработало. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, но цепочку Джоуни не сняла.
— Что с вашей головой? — поинтересовалась она.
— Четыре шва. Хотите посмотреть?
Он наклонил голову.
Она отвернулась.
— Я рада, что вы в порядке.
— Пожалуйста, можно мне войти? — Он протянул руку назад, достал корзину и поставил на перила. — Я вам кое-что принес.
Она сделала большие глаза.
— Апельсины?
Он посмотрел на обернутую целлофаном корзину с фруктами.
— Они напомнят вам обо мне.
Она опустила цепочку, сделала шаг назад и открыла дверь.
— Проходите.
Квартира Джоуни соответствовала характеру хозяйки: никаких аляповатых выкрутасов, но присутствие женщины неоспоримо.
— Спасибо за апельсины.
Джоуни поставила корзину с фруктами на стойку, отделявшую кухню от комнат. На девушке были розовая футболка и шорты. Картер заметил, что она не носит лифчика. Она была босиком, волосы распущены по плечам.
— Что случилось после того, как я уехала? — спросила она.
— Негодяя, который меня ударил, отволокли в тюрьму. Послужной список длинный. Но не думайте, что каждый день кто-то вламывается в машину средь бела дня, перед рестораном, на виду у изумленной публики.
Она прислонилась к косяку с совершенно невозмутимым видом.
— Если бы там не было вас, он бы уехал. И женщину увез бы с собой.
Картер подошел ближе.
— С ее стороны было не слишком умно нападать на человека вдвое выше ее.
— А вы?
Она показала на его голову.
Он коснулся пальцем полоски пластыря.
— С моей стороны тоже было не слишком умно безоружным бросаться на этого парня, не подумав, что у него может быть пистолет.
Она скрестила руки на груди.
— А пистолет вы оставили дома из-за меня. — Она покачала головой. — Пожалуйста, не оказывайте мне больше таких любезностей.
— Не буду. — Он испытующе оглядел ее. — По-моему, самая большая ошибка, которую я совершил вчера, заключалась в том, что я недооценил вас. Вы умная женщина, умеющая отличить человека от его дела.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что я человек, работающий полицейским. Но это не единственное мое отличие. С оружием или нет, я остаюсь Картером Салливаном, человеком с такими же мыслями и чувствами, как и у любого другого.
Мыслями и чувствами о ней.
Джоуни отвернулась.
— Не каждый человек бросается спасать женщину, как это сделали вы вчера. То есть, если считать Тессу, вы спасли уже двоих. — Она чувствовала себя такой несчастной, какой не чувствовала никогда. — Вы должны составить послужной список.
Он нахмурился.
— Ничего героического в своей работе я не нахожу.
Она посмотрела прямо на него впервые с тех пор, как он появился в дверях. Посмотрела мрачно и гневно.
— А я вам говорю, что вы герой. Даже для того, чтобы пойти на эту работу, надо иметь менталитет супергероя.
— Знаете, то же самое можно сказать и о вас.
Она заморгала.
— Что вы имеете в виду?
— Вы же медсестра, правда? — Он наклонился к ней, и запах апельсинов в корзине слился с запахом ее ванильных духов. — Вы работаете в отделении неотложной помощи, каждый день спасаете человеческие жизни.
— Это не одно и то же. Эти люди не пытаются убить меня.
— Меня в основном тоже не пытаются убить. Большую часть дня я работаю с бумагами, а также обхожу район, который контролирую.
Она притворилась удивленной.
— Плохие парни, наверное, дрожат от страха при вашем приближении?
— Сейчас меня меньше всего интересуют плохие парни. Меня интересуете вы. — Он подошел ближе, коснувшись локтем ее груди. — Я заставляю вас дрожать?
Она отвернулась.
— Не смешите меня.
— Что тут смешного? — Он обхватил ладонью ее подбородок и мягко повернул ее лицо к себе. — По-моему, именно из-за ваших чувств ко мне вы избегаете меня.
В ее глазах загорелся гнев.
— Мы уже договорились, что я испытываю к вам физическое влечение. Что еще?
Каждый мускул у нее напрягся.
Картер прикоснулся ладонью к ее горлу и почувствовал сильный, учащенный пульс.
— Я о вас думаю лучше, — почти прошептал он. Ваше тело и ум находятся в согласии. Если вы испытываете ко мне физическое влечение, значит, что-то включается у вас и в голове.
Она продолжала смотреть на него, скрестив руки на груди.
— Значит, вы знаете, что творится у меня в голове?
Картер на мгновение другой рукой обхватил ее голову, а потом обеими руками скользнул по ее плечам.
— Почему вы вчера убежали? Скажите мне только правду.
Джоуни сжала губы и прерывисто задышала.
— Я… я растерялась. Мы сидели, мирно завтракали, и вдруг вы сорвались с места и без всяких причин подвергли опасности свою жизнь.
Он попробовал распрямить ей плечи, чтобы она разъединила руки.
— Вы считаете, я должен был безучастно наблюдать, как этот подонок угоняет машину и увозит с собой женщину?
— Полиция была уже близко. Они бы его схватили.
— Может быть, схватили, а может быть, и нет. Если бы с женщиной что-то случилось, я не мог бы спокойно жить. Неужели вы не понимаете этого? Что было бы, если бы она сидела в машине?
— Это не значит, что я должна обрекать себя на вечное беспокойство.
Его руки замерли.
— Вы боитесь?
— Нет. Дело вовсе не в этом.
— В этом, в этом. — Картер чуть не рассмеялся: как же до него не дошло раньше? — Вы боитесь связываться с человеком, который постоянно рискует жизнью. Вы боитесь, что вам будет больно.
— Это говорит не о трусости, а об уме.
— Значит, чтобы оставаться в безопасности, умнее отказаться от того, чего хочешь? Лучше никаких чувств, чем слишком сильные чувства?
Джоуни опустила голову так, что упавшие волосы закрыли ей глаза.
Он наклонился и поцеловал ее в шею.
— Вы дрожите? А вы понимаете, что совершенно перевернули мой мир? — Он двигался все выше, покрывая ей поцелуями подбородок, и наконец добрался до губ. — Вы пробудили во мне желания и заставили думать о том, о чем я раньше думать даже не осмеливался.
Он прижал ее к стене плотнее, не обращая внимания на ее сложенные на груди руки. Поцеловал уголок ее рта, потом начал пощипывать, лизать, сосать ее чувствительные губы.
— Я больше не позволю вам притворяться, будто вы меня не хотите.
Она сделала выдох, похожий на рыдание, и тоже обняла его.
— Да, — прошептала она.
— Что «да»?
— Да, черт возьми, я хочу вас.
  
ГЛАВА ШЕСТАЯ
 
Картер прав, сказала себе Джоуни, она трусиха. Ее обуял ужас не из-за вора или пистолета и даже не из-за себя, а из-за Картера. Сейчас она снова переживала прошедший кошмар и испытывала огромное облегчение. И оба эти чувства соединились в одно: сильное желание. Картер жив. Он здесь. Зачем они тратят время на пустые разговоры, когда могли бы наслаждаться всем тем, чего едва не лишились?
— Я хочу вас, черт возьми.
Эти слова лишили ее остатков неприступности, и все, что она могла сделать, — это прижаться к нему.
Он прислонил ее к стене, накрыв своим телом и прикоснувшись к ее губам требовательными губами. Он целовал ее глубоко, их языки переплелись. Ее руки ласкали ему спину, руки, поясницу. Она трогала его, чувствовала его тело, но этого ей было недостаточно. Каждое прикосновение его губ и языка уверяло ее: он действительно здесь, и с ним все в порядке.