Не место для якоря (СИ)

  - А... зачем? - его предложение меня очень сильно удивило. Наверно, не менее сильно, как и его мое оправдание пару минут назад.
  - Как зачем? Будем учиться, конечно же, - Стингрэй подмигнул мне и тут же исчез, скрывшись за дверью. 
  
11
 
Света
Легкий морской ветер играл зелеными листьями дерева грецкого ореха прямо над нашими головами. Я смотрела вдаль и видела, где заканчивается небольшой поселок. Его окружало поле сухой травы, и где-то там должно быть море, которое невозможно заметить с этого места.
  Я молчала, не в силах поверить, что проделала этот путь ради ничего. Вроде бы я понимала, что есть вероятность того, что Бойко уже умер, но всё же надежда давала мне силы искать дальше, а тайна не могла существовать, если бы не было лазейки, чтобы её можно разгадать. Как так могло получиться, что он умер, унеся с собой мои секреты?
  Женщина тоже молчала, наблюдая за мной ясными светло-карими глазами. Она не торопилась уходить, ждала, когда же мы что-нибудь скажем.
  - А у него были дети? Кто-нибудь из семьи, кто ещё живет здесь? - уверенно спросил Ян, словно это было нужно ему, а не мне.
  - Были, и от первого брака, и от второго, только никто из них здесь не живет. Первый сын остался в Болгарии, второго я уже давно не видела, даже не знаю, как там Илья, а дочь, Нина, как поступила в институт в Мелитополе, так там и осталась, - охотно пояснила женщина и тепло улыбнулась. Её добрые глаза с лучинками морщинок говорили о том, что ей и в самом дело было бы интересно узнать, как поживают дети Видинского.
  - А вы были знакомы с Бойко? - спросила я, и утвердительный кивок был мне ответом. - Вы можете что-нибудь о нём рассказать? Каким он был?
  - Ой, девонька, я бы с радостью поболтала с тобой о деде Бойко, - она виновато развела руками, а затем наклонилась и взяла ведро с шелковицей, - но не могу сейчас, дома доча банки уже кипятит, ждет, пока я принесу ягоды для компота. Вам очень надо?
  - Да. Очень-очень.
  Наверное, в моем голосе прозвучали жалобные нотки, потому как женщина снова оглядела нас, теперь уже более внимательно и даже как-то строго, и спросила:
  - Вы не местные что ли? Где остановились?
  - В Геническе, - ответил за меня Ян. - Может, мы тут пару часов погуляем, а потом найдем вас?
  - Да я так быстро не управлюсь, - проворчала женщина, но в её голосе не было недовольства. Затем глаза немного лукаво заблестели, и она более заинтересованно продолжила: - Да и маршрутки скоро уже перестанут ходить. А хотите я вам комнатку сдам? К ночи мы управимся, тогда и поговорим. А завтра поедете назад в свой Геническ.
  Я замешкалась. Предложение было очень заманчивым, и будь я одна, непременно бы его приняла. Но со мной Ян.
  Я обернулась к нему, наткнулась на пристальный выжидающий взгляд и спросила, слегка запинаясь:
  - Давай ты вернешься, а я останусь здесь? Я очень хочу узнать о Видинском и назад не поеду, - конец фразы прозвучал как-то упрямо, словно я спрашивала у него разрешения на какую-то проделку и пыталась не получить отказ.
  - Нет, мы останемся вместе, - в уверенном тоне не было сомнений, и хотя перспектива остаться вместе меня немного пугала, я обрадовалась. - Скажите ваш адрес. И объясните, как дойти. Пожалуйста.
  Женщина принялась рассказывать ему, как до неё добраться, а после предложила или подождать её в комнате, или посидеть возле дома на лавочке, или прогуляться пару километров до лимана. К нему вела асфальтная дорога, пересекавшая всё село. Местные жители катались до него на машине или велосипеде, но некоторые любили и пройтись. Мы решили осмотреть эту единственную местную достопримечательность.
  Дорога была пуста. Её окружало поле высокой желтой травы, выгоревшей на солнце. То и дело по обочинам проскакивали высокие жесткие стебли чертополоха со светло-коричневыми сухими коробочками засохших цветов. Вдали отливал синевой лиман, звал погрузиться в свои ласковые воды с желанной прохладой, но я осталась равнодушна к его призыву, не в последнюю очередь из-за отсутствия купальника или хотя бы сменной одежды.
  Рядом медленно шел Ян, подстраиваясь под мои маленькие шаги, и рассказывал про свой первый прыжок с парашютом. Я то всматривалась вперед, в прекрасную дальнюю синь, то украдкой косилась на него и улыбалась. Даже если бы он решил поведать мне о строении двигателя внутреннего сгорания, я бы всё равно не смогла приглушить свои эмоции от его голоса, улыбку от взгляда его живых глаз, мурашки от того, как эти глаза смотрят на меня.
  Мой рассказ о выставке, где я узнала о существовании Бойко, на фоне приключений Яна казался тусклым и неинтересным, но он внимательно слушал и даже задал несколько вопросов. Я была ему благодарна за эту непосредственность и дружеское участие.
  Вскоре асфальт закончился, и пыль грунтовой дороги с мелкими камешками так и норовила залезть под подошву ступней. То и дело приходилось останавливаться и вытряхивать их из шлепанцев. Ветер по мере приближения к морю становился всё сильнее, принося с собой такую особенную морскую свежесть. Вода, купленная нами перед поездкой, уже давно перестала быть холодной, и эта легкая прохлада оказалась как нельзя кстати.
  Наверное, мы шли довольно долго, так как, когда наконец достигли моря, солнце уже собиралось прятаться за линию горизонта. Закатное небо сегодня казалось особенно прекрасным, и мы уже почти не говорили, наслаждаясь непринужденным молчанием и великолепным видом.
  Спустившись по пологому склону к лиману, мы присели на каменную плиту, невесть кем здесь оставленную. Несмотря на легкий ветер, морская гладь была спокойна и плавно уходила за горизонт. Повинуясь неслышной мелодии, невдалеке от берега покачивались несколько рыбацких лодок. Пляж не был песчаным, черная земля с мелким ракушечником ближе к кромке моря превращались в жидкое месиво, а под водой, насколько хватало взгляда, колыхались путы зеленых водорослей. Становилось понятно, почему Фрунзе не был туристическим поселком. Немного страшно было погружаться море, где не видно дна, а вокруг ног шевелится что-то склизкое и тревожащее. Впрочем, цвет морской воды из-за этого казался ещё более насыщенным. Такой глубокой сине-зеленый оттенок редко встретишь у самого берега, и хотелось любоваться этим прекрасным и немного суровым видом бесконечно.
  Мы молчали, любуясь природной стихией. Плита подо мной всё ещё была теплой, и я улеглась на спину, наслаждаясь уже не обжигающими лучами заходящего солнца. Небо было пронзительно голубое, более синее на востоке и розовато-оранжевое на западе. На меня смотрела вечность, что-то гораздо более важное и незыблемое, чем мы все. Моя же вечность была одета в синее и взирала на меня небесными глазами из далеких глубин космоса.
  Я закрыла глаза под нежной лаской солнца. Морской бриз доносил запах настоящего моря - сухих водорослей и рыбы, и в нем не было ничего неприятного. Такое море я люблю больше - дикое, необузданное, а сейчас сонное и таинственное. Редкие крики чаек не нарушают шепот волн, но стоило мне позволить ритмичному звуку проникнуть внутрь, раствориться в нем, как я вновь слышала легкий шелест колосьев на ветру, вызывающий в голове образ чего-то солнечного и прекрасного. Я вспомнила слова из стихотворения "Шаганэ", они никак не выходили из головы и перекликались с чем-то, близким и мне тоже.
  - Знаешь, я всё думаю о том стихотворении, что ты рассказал мне вчера, - я открыла глаза и посмотрела снизу вверх на Яна. Он сидел, откинувшись на руки и вытянув вперед длинные ноги, а его каштаново-рыжие волосы в свете заходящего солнца казались языками пламени. - Оно очень важное, но я не понимаю, почему.
  - Чем оно тебя зацепило? - удивленно спросил огненный бог.
  - Этот образ... поле и мужчина, который взял волнистые волосы у ржи... - попыталась я облачить в слова картину, возникающую в моей голове. Только вместо луны почему-то на небе упорно сияло солнце.