День Дракона
На минуту позже.
Но колдунья поторопилась.
Выскочила на поляну и ринулась к девчонке, одновременно читая заклинание против щупальца.
«Столкнувшись с неизвестным, нужно быть осторожнее…»
Если бы у Ярги были губы, он бы улыбнулся.
На мгновение он подумал, что следует попытаться занять тело ведьмы, но тут же понял, что не справится. Ведьма старая, но еще крепкая, просто так из нее дух не вышибешь, проще убить. Тем более что Ярга уже догадался об источнике силы появившегося врага. Природа! Колдунья слилась с миром, питали ее земля и ветер, вода и деревья. Оборвать эту связь! Немедленно!
Ярга оценил оставшийся у него запас энергии, выбрал момент и расчетливо вложил в удар ровно столько сил, сколько требовалось.
Закружилась голова.
Неожиданно и очень сильно. Светозара не успела прикоснуться к человской девчонке, не успела отрезать идущее из башни щупальце. Не дошла нескольких шагов. Не достроила заклинание. Остановилась. Пошатнулась.
Перед глазами поплыли круги. Ветер стих, словно кто-то, управляющий порывами воздуха, вдруг нажал педаль тормоза. Щелкнул выключателем, и шум деревьев пропал.
Все замерло.
А потом утренняя свежесть тайги сменилась запахом разложения. Атакой гнили. Миллиарды нитей, связывающих Белую Даму с миром, оказались перерезанными одним необычайно мощным ударом. Это было неожиданно. Это было невероятно.
Это было.
«Что происходит?»
Светозара поняла, что пропустила удар. Догадалась, что где-то на странной поляне притаился враг. Кто он? Откуда взялся? Из «котлов»? Наверняка…
Как ему противостоять?
Паника. В такие моменты нельзя задаваться вопросом: «Как?» Надо отвечать. Чем угодно отвечать. Только тогда появится шанс.
Но Белая Дама никогда не отличалась хорошей боевой подготовкой. В противном случае она вряд ли пропустила бы первый удар. В противном случае она, возможно, сумела бы инстинктивно найти способ противостоять появившемуся из ниоткуда противнику. В противном случае…
К тому же Светозара была стара. Ее энергия и мощь являлись следствием техники Белых Дам, результатом глубочайшей связи с природой. И стоило перерубить эту связь, как…
Снова появился ветер. Но на этот раз он был чужим, убийственно чужим. Ветер нес запах тлена. Ветер вдавливал этот запах в легкие, в поры, в саму душу. Ветер убивал.
Светозара едва слышно вскрикнула и опустилась на колючую, враждебную траву.
Девушка медленно поднялась с земли, огляделась и сделала неуверенный шаг. Она двигалась дергано, как получившая свободу марионетка. Неумело. Неловко.
Она привыкала.
Подняла руку. Долго смотрела на ладонь, затем сжала и разжала кулак. Провела рукой по волосам. Расправила плечи.
«Как же здорово вновь обрести тело!»
Ветер, почти лишившийся запаха мертвечины, пошевелил распущенные волосы.
Девушка улыбнулась.
Попробовала улыбнуться. С третьей попытки ей удалось выдать более-менее приемлемую гримасу. Затем девушка посмотрела на мертвую ведьму. Со второй попытки сумела скроить на лице презрительное выражение.
«Старая кошелка!»
Пнула мертвое тело ногой.
И вдруг Ярга понял, что его переполняют эмоции.
«Победа! Еще одна победа!»
Он не умел проигрывать. Не научился даже после жуткого поражения. Не захотел учиться. И правильно сделал, что не захотел. Умение проигрывать – достоинство неудачника.
Ярга громко рассмеялся и подпрыгнул. Высоко вверх.
К небу.
* * *Станция метро «Курская», Москва,4 августа, пятница, 11:11Из подземелий метро облаков не разглядеть.
Что вообще можно увидеть, когда железный червь уносит тебя в пустоту искусственной пещеры? Что видно, кроме тьмы за тонким оконным стеклом?
Кто-то из нас читает или делает вид, что читает, чтобы не подниматься, не уступать пожилой женщине место на жестком сиденье. Кто-то изучает карту подземки или рекламу. Кто-то разговаривает или спит. Или делает вид, что спит, закрывает глаза, потому что тьма за окнами вагона заставляет его нервничать. А кто-то разглядывает себя и попутчиков в зеркале подземелья, во мраке тоннеля, который видел миллионы взглядов и миллионы отражений. Разглядывает затемненные фигуры тех, кто стоит рядом, и тех, кого червь проносил по этим пещерам вчера и год назад.
Разглядывает, потому что знает…
Что взгляды говорят о нас больше, чем паспорт. В них прячутся мысли и надежды, смех и переживания, любовь и ненависть. В них прячется наша жизнь. Или не прячется. Или видна как на ладони тем, кто умеет читать взгляды.
А тьме не дано читать, она умеет лишь помнить.
И потому, когда железный червь уносит тебя в пустоту искусственной пещеры, ты можешь увидеть тех, кто проезжал здесь до тебя. Увидеть их взгляды. Погрузиться в их жизнь. Прочитать ее под сумрачными сводами подземки.
В утренние часы Кольцевая линия метро заполнена весьма плотно. Станция, к которой подъезжал поезд, находилась под железнодорожным вокзалом, и у дверей, в ожидании остановки, терлись плечами люди с чемоданами и рюкзаками, баулами и сумками, орущими младенцами и сложенными колясками. Курский вокзал – один из самых больших в Москве. Десятки поездов, местных и дальних, толпы людей, тысячи взглядов… Взглядов уверенных и растерянных, ищущих и скучающих, веселых и сердитых, усталых и цепких. Суета. Толкотня. Рев очередного червя, вырывающегося из тоннеля, объявления, снова толкотня… И парень, что вышел на платформу «Курской», вполне мог затеряться в этом круговороте людей, вещей и шума. Должен был затеряться.
Он не привлекал особого внимания: высокий, футов шесть с половиной, не меньше, худощавый, но отнюдь не нескладный – стройный, подтянутый. Рыжие волосы собраны в аккуратный хвост. При этом волосы парня были чистыми, что выгодно отличало его от большинства любителей длинных кос, знакомых с шампунем только по рекламе. Одежда простая: спортивные ботинки, джинсы, мятая тенниска и легкая походная куртка. На плече рюкзак. Турист? В руке не очень длинный брезентовый сверток. Рыбак? Охотник?
Другими словами, не было в парне ничего необычного, ничего такого, что могло вызвать подозрение или настороженность. Разве что небольшой шрам на левой скуле… Но сколько честных людей может похвастаться подобным украшением. Память о том, как сорвался в детстве с забора. Или упал с велосипеда. Или подрался, в конце концов. Мало ли на свете способов украсить скулу рубцом? Юноша выглядел заурядно. Однако двое полицейских, подпирающих стену на платформе, имели свое мнение на этот счет. Цепкие взгляды блюстителей порядка мгновенно вычленили парня из толпы, и патрульные, не сговариваясь и даже не переглянувшись, подошли к юноше.
– Можно вас на секунду?
– Что-то не так? – Парень не вздрогнул, не испугался. Просто спросил.
– Проверка документов. Сержант Федосеев, управление полиции на транспорте.
Второй патрульный не представился. Замер сбоку от остановленного юноши, в полутора шагах, и положил руку на рукоять пистолета. Рядовая формальность.
– Витольд Ундер? – произнес Федосеев, листая паспорт парня.
– Совершенно верно.
– На дачу?
– На электричку, – уточнил Витольд.
– Что у вас в свертке? – спросил сержант, возвращая парню документ.
Ундер широко улыбнулся:
– Оружие.
– Какое?
Тон Федосеева не изменился, остался спокойным, но его правая рука мягко легла на рукоять пистолета. Теперь полицейские стояли примерно в одинаковых позах. Патрульные служили не первый год и прекрасно знали, что иногда дружелюбный ответ становится прелюдией к перестрелке.
Но не в этот раз.
– Что за оружие?
– Сейчас покажу.
Витольд тоже оказался опытным, во всяком случае, в общении с полицией. Не делая резких движений, он поставил сверток одним концом на пол и поинтересовался: