Женское счастье (сборник)
– Жека, ну что тебе, жалко, что ли? Отвлечешься от своих морд, слоганов дурацких… Природа… Леса… Поля…
Женька взбесилась:
– Вот сейчас все брошу и поеду с тобой в поля!
Но неожиданно на помощь Аиде пришел Сережа.
– Поедем к нам в село! – предложил он. – Ты помнишь, Ежик, какая там красота?
Женька помнила, конечно… Еще она помнила, что пилить в эти благословенные места чуть не целый день.
Аида тут же загорелась.
– А лес там есть? А дома какие?
Услышав, что при доме имеется старый яблоневый сад, она просто завизжала и решительно приказала:
– Едем!
Женька вздохнула и подчинилась.
А перед самым отъездом, когда ждали Сережу, состоялся у них с Аидой муторный какой-то разговор. Начала его Аида.
– Ну и когда ты замуж собираешься? – ни с того ни с сего ляпнула она.
Женьке лень было даже отшучиваться.
– Никогда.
– Тебе ведь двадцать семь? Или уже двадцать восемь? Девушка созрела.
– Слушай, что ты ко мне привязалась? Можно подумать, у меня есть какая-то насущная необходимость в стирке мужских носков… – разозлилась Женя.
Аида не отстала и в продолжение темы осведомилась:
– Вот этот твой Сергей… Он что, женат?
– Нет, не женат.
– Может, не зарабатывает?
– Зарабатывает.
– Чего же ты за него не выйдешь?
– Аида! Я ни за кого не хочу!
– Вот в этом-то и проблема. Обрати внимание, это ты сама сказала: ни за кого. Ты ведь всех своих мужиков как специально выбирала, чтобы с ними жить нельзя было. Этот твой гений до сих пор с женой мается? Губит, бедняжечка, свою престарелую жизнь… А тот, Леня, что ли… Все ищет девушку неземной красоты, совмещенную с дачей на Багамах?
Аида могла бы продолжить список Женькиных увлечений. Женька признавала за ней некоторую правоту: действительно все эти мужчины совсем не годились на роль мужа. И почему это так получалось, Женька не знала. В поклонниках у нее недостатка не было. Еще лет с пятнадцати она знала, что очень красива. Как говорил один из ее знакомых: «Европейский стандарт, но с легкой чертовщинкой». Все вроде бы было в ней обыкновенно: русые длинные волосы, зеленые глаза, прямой короткий нос, пушистые брови. Но и впрямь, то ли глаза чуть вкось прорезаны, то ли брови немного гуще, то ли впадины под скулами слегка глубже – стандарта не получалось. А получалось диковатое обаяние, вспыхивающее из-под типично модельного образа и действующее на мужчин подобно гипнозу. И все же мужа себе Женька так и не выбрала. Либо мужчина, который ей нравился, был безнадежно женат, либо беспробудно холост. И нужно было с ним расставаться. А тех, кто вполне подходил под категорию перспективных женихов, Евгения отваживала сама. То он не так смотрел, то не так говорил. То был жаден, то слишком расточителен…
– Ты слышишь, Женька! – прервала ее размышления Аида. – Ты ведь что-то не то делаешь со своей жизнью.
Тут уж Женька не выдержала и прыснула на нее сладкими, томными духами. Таких запахов Аида просто не выносила, а потому побежала в ванную отмывать «эту гаремную вонь», как она выразилась.
Ехали на Сережиной «Ниве». Он водил машину мастерски, впрочем, он все делал отлично: стрелял, строил, целовал. Женька любила смотреть на его красивые руки, свободно лежащие на руле. Но на сей раз пришлось сесть сзади, с Аидой: на переднем сиденье устроился очередной бойфренд подруги с претенциозным именем Мишель. «А нельзя ли просто Миша?» – поинтересовалась при знакомстве Женя. Мишель кокетливо вздохнул: «Ах, нет, Мишель – это, знаете ли, моя сущность…» Такая тинейджерская сущность была у всех Аидиных мальчиков. Одетых, как волнистые попугайчики, и трещащих, как попугайчики же. Аида их не третировала, кормила, одевала и относилась с небрежной нежностью… «Зачем они тебе? – еще в былые времена совместной работы поинтересовалась Женя. – Неужели ты не можешь найти нормального сильного мужика?!» Аида, привычно щелкнув зажигалкой, ответила, глядя мимо Женьки, куда-то в прошлое: «Видишь ли, Женюра, однажды, когда я была такой, как ты, в темном переулке мне повстречались несколько очень сильных мужчин… Трое агрессивных, самоуверенных самцов… С тех пор мне нравятся только слабые».
Всю дорогу Мишель уговаривал Сергея дать ему порулить и выплескивал потоки довольно дельной информации, но когда вокруг потекли нескончаемые леса, то и он замолчал, завороженно всматриваясь в темную древесную глубину… Приехали во второй половине дня. Открыли дом, оглядели заросший двор и запущенный сад. Дом был обычный, одноэтажный, но таинственно-прекрасный, весь в тени огромного ореха, закрывавшего кроной половину двора. Сергей купил его несколько лет назад за копейки. Тогда он проезжал по делам через это полесское село и увидел потрясающий двор и старый сад. Хата была старая, но крепкая, крытая шифером. Тогда Сереже показалось, что можно будет проводить здесь часть лета. В глуши, среди лесов, в обморочной тишине. Сидеть под старым широким ореховым деревом. Работать над диссертацией, обдумывать проекты. И он решил купить дом у владельцев, живших в соседнем городишке. Будучи строителем, он начал было перепланировку комнат. Затеял сооружение крытой галереи во дворе. Но потом выяснилось, что ездить сюда далеко и практически некогда. Каждое лето накатывали дела, и побывать в селе он не успевал. Впрочем, пару раз приезжал сюда с компанией. Всем дико понравилось, и приятель художник даже пожил здесь до осени. На беленой стене так и остался висеть незаконченный этюд… Еще несколько раз побывали здесь они с Женькой. И первая их ночь тоже прошла в этом доме.
Пока мужчины растапливали печь и готовили еду, Аида взялась за свое дело. Не обращая внимания на ворчание Мишеля о том, что современные женщины совсем обнаглели и даже на стол накрыть не могут, она повела Женьку в сад. Яблоки валялись под ногами, светились желто-золотым на ветвях. Листья на деревьях кое-где уже приобрели тот осенний оттенок, который через пару недель превратится в буйство красок. Аида собирала яблоки в кучи и усаживала Женьку возле них. Снимала и так, и этак. С тенью от листьев на лице, в шляпе и с распущенными волосами. На фоне серой, потрескавшейся стены дома с яблоком в руке. Возле ветвей, клонящихся под тяжестью плодов. Умудрилась даже пристроить ей на голову яблоневую ветку, полную маленьких пунцовых ранеток.
– Из таких райских яблочек моя бабушка варила варенье. Оно горьковатое было. А мне тогда нравилось, – говорила Аида, пощелкивая затвором и попыхивая сигаретой.
Аида уже использовала все свои и Женькины наряды, взятые с собой. И в мужскую рубашку одевала свою натурщицу, и в одной майке сидеть заставляла. И, наконец, решила, что необходимо добавить местный колорит, раз уж они здесь торчат, а потому отправилась по окрестным бабкам собирать этот колорит. Явление Аиды в мужском пиджаке и с неизменной сигаретой в зубах бабки восприняли спокойно. То ли жизнь приучила их ничему не удивляться, то ли от городских они именно таких вот чудачеств и ожидали. Ближайшая соседка баба Ганна согласилась показать добро, лежащее в сундуке. Аида накинулась на вышиванки, словно хищник на добычу. Она вертела спидныци и рубахи, заходясь от восторга. Про один наряд, особенно ярко вышитую рубаху и юбку, баба Ганна заметила:
– Це на весилля готовили. Мама моя в нем замуж выходила.
И тут Аиду осенило.
– Точно свадьба. Будем играть свадьбу! – воскликнула она.
Идея захватила и остальных. Мишель лепетал что-то про языческие обряды, лежащие в основе всякой свадьбы. Баба Ганна пообещала собрать местных старух для достоверности и создания атмосферы. Сергей, усмехаясь и отнекиваясь, все же согласился на роль жениха. Аида его утешила:
– Ты будешь просто фоном, статистом… Мне главное – Женькино лицо…
Пока бродили по дворам, подыскивая костюмы, солнце почти зашло, и игрище отложили до завтрашнего дня. Ночью на старой железной кровати с прогнувшейся сеткой Женька и Сергей любили друг друга. Темнота была кромешная, не городская. Только чуть виднелась в окне ветка старой груши, которая стучала в окно и пугала Женьку… А поутру, уже в рассветных лучах, когда они глядели друг на друга бессмысленно-счастливыми, какие бывают лишь после любовной близости, глазами, Женька вдруг затосковала так резко и больно, что сама испугалась. «Скоро он уйдет от меня», – решила она твердо. И сказала непослушным от недавней страсти голосом: