Семь самураев СССР. Они сражались за Родину!

К концу 80-х — началу 90-х годов советская система подошла уже в состоянии комплексного многостороннего кризиса. Попыткой преодоления этого кризиса стала горбачевская «перестройка» — экономическая и политическая реформа, которая проводилась непродуманно, бессистемно, и не устранила, а скорее подхлестнула кризисные явления в обществе. Таким образом, я бы не сказал, что СССР было здоровым и крепким государством, которое ни с того, ни с сего вдруг распалось. У этого государства были серьезные проблемы практически во всех сферах жизни. Такова первая часть ответа на Ваш вопрос.
Но есть и вторая часть. На Ваш вопрос, был ли распад Советского Союза неизбежен, отвечаю с полной определенностью: я не считаю распад СССР неизбежным. Все вышеперечисленные проблемы решались и могли быть решены в ходе постепенного реформирования экономики, социальной и политической жизни. Распад, а точнее развал СССР, — это результат целенаправленной деятельности группы лиц, которые в борьбе за власть, за собственность, за мелкие привилегии, пожертвовали основными стратегическими интересами своих народов. Никакой объективной предопределенности в распаде Союза ССР не было и нет.
Д. В. Лобанов: Скажите, пожалуйста, а Соединенные Штаты желали распада и разрушения Союза Советских Социалистических Республик?
В. Б. Исаков: Попробуем поставить себя на их место. Советский Союз был их крупнейшим и опаснейшим геополитическим противником. Хотела бы в этой ситуации любая нормальная страна ослабления или даже разрушения такого противника? Полагаю, Соединенные Штаты тогда этого хотели, хотят этого и сегодня — в отношении России. Единственное, они, наверное, не хотели бы доводить дело до полного хаоса и безвластия. Поскольку тогда возникала бы угроза, что ядерные арсеналы попадут в руки авантюристов, а к власти в подобной ситуации придут их откровенные и злобные враги. Короче, они не возражали бы против некоторого ослабления и частичного распада Советского Союза, а еще лучше — прихода к власти на этой территории марионеточных режимов, контролируемых американской администрацией.
Д. В. Лобанов: Вы только что сказали, что Советский Союз был для Соединенных Штатов геополитическим противником. А конкурентом он для них являлся?
В. Б. Исаков: Безусловно, и конкурентом тоже. На некоторых площадках конкуренция была острая. Например, в третьем мире, в Африке, на Ближнем Востоке. За эти площадки, перспективные сырьевые ресурсные регионы, шла борьба — и политическими, и дипломатическими, и военными средствами. Пример тому — Афганистан, где СССР поддерживал один режим, а Соединенные Штаты встали на другую сторону и, в общем, в немалой степени поспособствовали поражению Советского Союза в этой войне. Без их массированной поддержки, конечно, ни один афганский режим не смог бы выстоять и нанести нам поражения.
Д. В. Лобанов: По моему мнению, Советский Союз являлся еще и идеологическим конкурентом США. Как мне кажется, так называемый средний класс в странах Запада, в Соединенных Штатах, а также комфортное существование человека труда во многом появились благодаря Советскому Союзу. Сейчас мало кто вспомнит, что 1 мая мы празднуем День солидарности трудящихся (сейчас, правда, переименованный), потому что в конце XIX века 1 мая в Чикаго была расстреляна мирная демонстрация рабочих, выступавших за свои права в «самой демократической стране».
То есть, кроме экономики, науки, вооружения, конкурировали и идеологии. И у нас было чем конкурировать. Страна победила в крупнейшей войне, достаточно быстро восстановила себя, причем сама, потому что мы были в изоляции, по крайней мере, в экономической изоляции. Мы первые запустили человека в космос, первые в Европе запустили атомный реактор. У нас человек, который родился в крестьянской среде, и человек, который родился в академической семье, имели одинаковые стартовые возможности. Масса таких примеров, когда человек из крестьянской семьи становился крупным военачальником, экономистом, руководителем и так далее. Это же элемент конкуренции, так или нет?
В. Б. Исаков: Безусловно, но здесь надо иметь в виду следующее. Конкуренция идеологий — это не конкуренция двух книг или двух команд идеологов. Это конкуренция двух образов жизни, которая идет по всем линиям. Энтузиазм народа, проявленный в первые годы после революции, бурный рост производства и производительности труда, победа в тяжелейшей войне, быстрое восстановление народного хозяйства — дали Западу основания для серьезного беспокойства. И то, что Никита Сергеевич Хрущев стучал ботинком по трибуне ООН, обещая вскорости «закопать» капитализм, — воспринималось не как слова, а как серьезная угроза. У социалистического строя, действительно, была реальная возможность догнать и перегнать страны Запада, продемонстрировав большую, чем у них, экономическую, социальную и политическую эффективность. Если бы такое случилось, то это стало бы важнейшим идеологическим и геополитическим козырем СССР. Такие государства не распадаются, а прирастают союзниками и сторонниками.
К сожалению, не случилось. А сама идея «догнать и перегнать» начала постепенно трансформироваться в обман. В обман собственного народа о своих мнимых достижениях и в обман других — о том, как живут и чувствуют себя люди в стране социализма. Именно всепроникающая ложь стала тем дополнительным фактором, который способствовал распаду Советского Союза, зримо теряющему социальную и экономическую динамику. Вместо того чтобы активно и целеустремленно устранять недостатки, неприглядную правду начали зажимать с помощью «глушилок» и другими методами, чтобы народ, по возможности, не догадывался о том, что происходит на самом деле.
Когда начинается такое, становится понятно: с системой что-то не то, её реальная жизнь слишком отличается от того, что она провозглашает о себе. И на Западе задышали спокойнее, там поняли, что в СССР серьезные проблемы, и советское руководство не знает, как с ними справиться. Точнее говоря, знает, но не хочет ничего делать. Почему? Потому что это задело бы интересы сложившейся, уже закостеневшей бюрократии — партийной, советской, военной, профсоюзной. Реальная реформа заставила бы ее шевелиться, поставила бы под вопрос незыблемость ее положения. А зачем им это нужно? Да гори всё синим пламенем! Вот синим пламенем всё и сгорело.
Д. В. Лобанов: Скажите, а внутри СССР были те силы, которые хотели разрушения страны?
В. Б. Исаков: В любой стране, на мой взгляд, есть и силы созидания, и силы разрушения. Другой вопрос, что собой эти силы представляют. Я бы разделил силы разрушения на несколько «фракций». Первая — откровенные, последовательные, идейные противники социализма и коммунизма. Люди, которые ненавидели коммунизм, Советскую власть и были готовы бороться, в том числе силовыми методами. Были такие? Были. Обладали ли они влиянием в стране? Полагаю, что нет.
Вторая группа — это люди, которые по-своему боролись за правду, за истину, как они ее понимали. Боролись против несовершенств советского строя, критиковали его. Эта группа людей, на мой взгляд, была значительно больше и влиятельней. Та, первая группа, была уничтожена еще в первые годы Советской власти, да и массовой социальной базы в стране уже не имела. Вторая группа была значительно влиятельней. Почему? Да потому что во многих случаях они были правы. Потому что в большинстве случаев они критиковали реальные недостатки строя, которые действительно имели место. Подвергались за это преследованиям, репрессиям. Запад их за это поддерживал, поскольку видел в них борцов за свободу, права человека и против советского режима.
Существовала и третья группа борцов — назовем их «инакомыслящие коммунисты». Я бы их тоже имел в виду, поскольку мне приходилось с ними встречаться. Это искренние сторонники социализма и коммунизма, которые, однако, видели его немного иначе, чем тогдашняя правящая номенклатура. В их числе, например, Александр Александрович Зиновьев. Власть их также преследовала как врагов и с ними расправлялась. Хотя, на мой взгляд, именно эта группа людей представляла собой важнейший ресурс общества, несла потенциал обновления системы. Именно они могли стать источником новых идей и решений. Но тогдашнему окостеневшему руководству они были не нужны — не нужны были новые люди, не нужны были новые идеи, им важно было любой ценой сохранить то, что есть.