Возвращение (СИ)

Она стояла у меня на пути простоволосая, без зимней одежды. Хлопья снега, кружась, падали на ее мальчишескую фигуру, припорошив шикарную гриву волос, по которой только и можно было издали признать в ней девочку. На ней было нечто вроде комбинезона, причем штанины плавно переходили в ботинки на толстой подошве. Когда я подошел почти вплотную, она повернулась ко мне лицом, заставив замереть на месте. С красивого лица девочки лет двенадцати на меня с надеждой и болью взглянули большие серые глаза. Точно так же смотрел на меня десять минут назад беспризорный котенок.
– Что с тобой? – спросил я ее. – Почему ты на улице в таком виде? Тебе нужна помощь?
На ее лице появилось беспомощное выражение, которое сменилось решимостью. Подойдя ко мне, она привстала на цыпочки, слегка сдвинула мой капюшон и что-то закрепила на виске. Я машинально потянулся рукой к закрепленному предмету.
– Не трогай, – услышал я возле своего уха голос девочки, – иначе мы не сможем общаться. Мы можем где-нибудь укрыться? Здесь слишком холодно, а я не хотела бы сильно разряжать батареи.
При разговоре ее губы шевелились, но совсем не в такт тому, что я слышал.
«Может быть, немая, – подумал я, – а это прибор, который для них придумали?»
По специальности я был радиоинженером и долгое время занимался компьютерной техникой, но за новинками перестал следить больше десяти лет назад.
– Пойдем ко мне домой, – предложил я. – Я живу совсем рядом. Там мне и расскажешь о своих проблемах.
Она согласно кивнула головой, стряхнув с волос часть снега, и протянула мне узкую ладошку. Я снял перчатку и взял ее руку, поразившись, насколько она горяча.
– Ты вся горишь! – с тревогой сказал я. – Пошли быстрее! С такой температурой почти раздетой находиться на морозе! О чем ты думала?
– Я не больна, – прозвучало у меня под ухом. – Жар – это нормально. Но ты прав – пойдем быстрей!
Хорошо, что, когда мы подходили к подъезду, не встретили никого из соседей, иначе у них надолго бы появилась тема для сплетен и пересудов. Я снял вторую перчатку и коснулся указательным пальцем окошка считывателя. Двери разъехалась, и мы вошли. При этом я посмотрел назад: котенка не было, а брошенный мною корм кто-то раскидал ногами по всей площадке.
– Извини, – сказал я девочке. – Быстро подниматься не могу: болят колени, да и сил нет. Что поделаешь – годы. Но ты можешь подняться на третий этаж и подождать меня там.
– Нет, я с тобой! – ответила она, крепче сжав мою ладонь. – Здесь уже тепло, а я никуда не спешу.
Добравшись до своей двери, я немного отдышался, после чего набрал на замке код и опять приложил палец. Замок открылся со второй попытки, после того как я протер окошко считывателя носовым платком. Мальчишка живущих надо мной соседей периодически пачкал замок жвачкой из-за моей жалобы на громкую музыку.
– Заходи, – пригласил я девочку. – Твоя обувь снимается?
– Конечно! – она грациозно присела и что-то сделала с ботинками. 
Что именно – я не понял, но они остались стоять на полу прихожей, а девочка босиком пошла в комнату, по пути с любопытством осматривая обстановку.
– Надень тапочки, – сказал я ей, показав рукой на гостевые тапки, – и посиди в комнате. Я сейчас поставлю чай и найду термометр.
– Чай это понятно, – сказала она, послушно надевая тапки, – а зачем термометр?
– У тебя температура зашкаливает! – сказал я. – Я бы вообще вызывал скорую помощь!
– Не нужно никого вызывать! – встревожилась она. – И чая не нужно. Давай сначала поговорим. Где это лучше сделать?
– Диван устроит? – спросил я, открывая дверь в гостиную. – Тогда садись и излагай! Кто, откуда и зачем! У тебя коммуникатор есть? Непонятно? Позвонить родителям, спрашиваю, можешь?
– Могу я позвонить, – грустно сказала она. – Но тогда все сразу закончится. Давай ты меня послушаешь и не будешь перебивать, а потом уже поговорим?
Я кивнул и уселся в кресло рядом с журнальным столиком. Говорила она с полчаса, и чем дольше я ее слушал, тем больше во мне крепла уверенность в том, что ее рассказ это не вымысел и не бред заболевшего ребенка, а самая настоящая правда. Через много лет, вспоминая наш разговор, я понял, что эта уверенность не была следствием моей доверчивости, мне просто как-то внушили, что все сказанное – правда.
Она была из другого мира, очень похожего на наш. Даже не так. Мир вроде был тот же самый, другой была реальность. Таких реальностей, по ее словам, у каждого мира большое, но конечное число. А те, в которых существует человеческая цивилизация, для нашего мира можно было посчитать на пальцах рук. Ее цивилизация по уровню развития обогнала нашу и погибла. Причиной гибели были работы генетиков, которые разработали и создали вирус, уничтожавший в организме человека всю патогенную микрофлору. Поначалу все было просто замечательно, и длилось это благоденствие целых тридцать лет. А потом вирус мутировал, и человечество начало гибнуть. Заразность мутанта была поразительной. Он уничтожал не только людей, но и птиц, животных и даже некоторые виды рыб. На суше не пострадали только насекомые. Отдельные развитые страны отгородились от остального мира и успели построить подземные города, куда увели несколько миллионов своих граждан. А на поверхности бушевал мор. Миллиарды людей погибли в считанные месяцы, птицы и животные продержались годы. Пожары сжигали города, добавляя запах гари к невыносимому смраду гниющей плоти. Люди в подземных городах были обречены. Созданное производство не могло прокормить всех спасшихся, поэтому они постепенно проедали взятые запасы. Предпринимались отчаянные попытки расширить производство хлореллы и грибов, но они просто не успевали. Были попытки доставить продовольствие из погибшего мира. Сделали надежные легкие скафандры, в которых можно было пребывать на поверхности, не подвергаясь заражению. Нашли и целые склады с продовольствием. Эти вылазки закончились после гибели от вируса одного из городов. Выход был найден, но не для уже живущих, а для их потомства. Был разработан новый человеческий геном, неподвластный никаким земным микроорганизмам.
– Теперь в наших тканях намного больше кремния, чем у вас, – рассказывала девочка, которая носила совсем земное имя Оля. – И температура у нас гораздо выше. Такое нельзя сделать со взрослым организмом, только с яйцеклеткой.
Все потомство в городах выращивали искусственно, меняя геном у зародышей. Одновременно с этим точно так же поменяли геном у всех спасенных видов птиц и животных. К сожалению, из сотни тысяч видов их уцелело совсем немного. Новое поколение людей могло питаться животной и растительной пищей только тогда, когда к такой пище добавляли специальные ферменты и препараты кремния, иначе со временем начинались нарушения, которые в конце концов становились необратимыми. Через полсотни лет, когда умерли последние обычные люди, а поверхность мира очистилась от большинства останков прежней жизни, вышли наружу.
– С тех пор прошло почти сто лет, – рассказывала Оля. – Нас уже больше двадцати миллионов в двух колониях. Мы легко обеспечили все свои потребности, даже продвинулись во многих науках, но...
По ее словам, многие люди стали терять интерес к жизни. Ушедший в небытие мир отцов не отпускал их детей. Тоска по полному жизни миру предков, по бесконечному разнообразию мира людей и живой природы разрушительно действовала на души. Дошло до того, что правительство даже запретило просмотр старых фильмов. А потом открыли вероятностный характер структуры мироздания и нашли возможность перемещаться из одного пласта реальностей в другой.
– Приняли очень жесткие меры, чтобы не занести заразу в другие миры, хотя исследования показали, что в пассивном виде искусственный вирус за прошедшие полтора века давно погиб.
– И ваши ученые отправляют в другие реальности маленьких девочек? – с ехидством спросил я.
– Туда уже давно никого не отправляют, – сказала она. – Мы нашли такую реальность, в которой вообще нет людей, и туда переселяемся. Там богатая жизнь, хотя нам приходится жить на добавках. На будущее есть план вернуть прежний геном следующим поколениям.