Пятый постулат

В общем-то, попытаться он мог, но опасался, что ничего не выйдет — кое-как усвоенные в детстве знания ему ни разу не приходилось применять на практике. "Это оставим на крайний случай," — решил он.
Повернулся, посмотрел по сторонам — ни следов не видно, ни засечек на деревьях, потянул носом — обоняние у него было тонким, и это могло пригодиться. Подобрал полы шубы и решительно зашагал по глубокому снегу.
— Куда вы?.. — удивленно окликнула девка. Она успела нахлобучить свалившуюся шапку и теперь выглядела еще более нелепо, хотя, казалось бы, дальше некуда.
— Не твое дело, — ответил он.
— Вы знаете, куда идти? — она догнала Весьямиэля и пошла рядом, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Вы так уверенно идете! Как вы догадались?
— Дымом пахнет, — ответил он, поняв, что она не отвяжется. Как бы от нее отделаться? С другой стороны, пусть идет, вдруг поможет объясняться с местными…
— Разве? — девка шумно засопела. — Ничего не чувствую! А вы…
— Рот закрой, — любезно посоветовал Весьямиэль.
— Что?..
— Будешь болтать на морозе — желудок застудишь, — сказал он первое, что пришло в голову, но это помогло — девка умолкла.
Что сил выйти к жилью у него хватит, Весьямиэль не сомневался: жить захочешь, еще и не по такому лесу бегом побежишь. Но что делать дальше, он пока не понимал…
Глава 2. Лес
Чем дольше они шли, тем больше недоумевала Маша: почему ее спутник так уверен, что идти надо именно в эту сторону, где лес всё гуще и гуще, а не в противоположную? Он сказал, что чует запах дыма, но сама Маша, как ни принюхивалась, так ничего и не уловила. Она попыталась было сказать об этом мужчине, но тот даже не ответил, только посмотрел на нее презрительно и зашагал себе дальше.
Этому Маша тоже удивлялась. Она сама была девушкой спортивной, в теплое время года занималась бегом, зимой ходила на лыжах аж до соседнего городка, если вдруг хотелось навестить знакомых, делала зарядку, без труда справлялась с капризными механизмами на фабрике и без особой натуги забрасывала мешки с картошкой в кузов грузовика. Но идти по сугробам и бурелому ей было нелегко, ноги вязли в снегу, пару раз она едва не потеряла валенок… А этот мужчина, хоть и был одет неподходяще для такой прогулки, умудрялся как-то выбирать дорогу так, чтобы не вязнуть по уши в снегу и не натыкаться поминутно на ветки. Маша уже взмокла в своем тулупе и запыхалась, а он всё шел и шёл, и лицо его выражало только мрачную решимость. Уши и кончик носа у него покраснели. "Обморозится же!" — спохватилась Маша. Уж настолько ее опыта зимних походов хватало.
Соображала Маша быстро — распахнула тулуп, размотала теплый пуховый платок и предложила спутнику: если обмотать такой шалью голову, то никакой мороз не страшен! Тот, однако, взглянул на Машу так, будто она ему дохлую лягушку предложила, а не тёплую вещь! И не взял. Пришлось снова самой надевать…
Совсем стемнело, Маша с трудом разбирала, куда идет, только маячила впереди спина мужчины в светлой шубе, даже свет луны не помогал. Вот он-то как понимает, куда шагает? На ощупь передвигается, что ли? Маша шмыгнула замерзшим носом (уже и платок, повязанный поверх шапки, не спасал!) и хотела было попросить остановиться на минуточку — передохнуть и за кустики наведаться, а то так вот отстанешь по делу, а потом не нагонишь, и что прикажете делать одной в темном лесу? Вряд ли тут дикие звери водятся, но всё равно неуютно как-то… Однако не успела она открыть рот, как мужчина остановился. "Тоже, наверно, устал", — сообразила Маша, обрадовавшись, что не придется ни о чем просить, уж больно неприятный оказался человек. Впрочем, ее учили, что в каждом можно найти что-то хорошее, если поискать как следует, а с этим мужчиной она не знакома даже — Маша спрашивала, как его зовут, а он не ответил, будто не услышал вопроса! Вот любопытно, если МДУ все такие, то кто же с ними общается? Или с теми, кто пользуется их услугами, они себя ведут лучше?
— Не топочи, коровища! — процедил мужчина сквозь зубы. — Стой на месте!
Маша остановилась. Мужчина медленно пошел вперед, стараясь не шуметь. Это у него получалось: ветки под ногами, бывало, хрустели, их под снегом не углядишь, но кусты особенно не трещали, а снег не скрипел. Машин спутник в своем светлом одеянии здорово напоминал привидение, какими любили пугать друг друга девчонки в общежитии. Понятно, что пережиток прошлого и вообще предрассудки, но так приятно было пугаться и визжать от притворного ужаса!..
Тут только Маша сообразила, что мужчина не просто так бродит по кустам: впереди виднелась какая-то темная масса… неужели дом?! Точно, дом, но ни одного огонька не видно, должно быть, все спят давно…
От громкого стука Маша подпрыгнула. Оказалось, это ее спутник чем-то колотил в ворота: дом оказался окружен высоченным забором, скорее даже частоколом: Маша такие видела только на картинках в учебниках истории. Зачем кому-то понадобилось такое городить? Или, может, это секретный объект? Но тогда где часовые?
Тут за забором залаяли собаки, судя по голосам — не меньше двух. И, похоже, здоровенные и злющие — одна зловеще громыхала басом, как из бочки, вторая нетерпеливо взлаивала и подвывала, будто нормально лаять не умела.
Маша не удержалась и подобралась поближе. Интересно, кто там живет, в этом доме за забором? Мужчина покосился на нее неласково, но ничего не сказал. Собаки заходились лаем (Маша, как ни старалась, не могла их рассмотреть сквозь щели в заборе), и, наконец, в окне затеплился огонек, потом бухнула дверь, двор осветился — видно, зажгли фонарь, — проскрипел снег под тяжелыми шагами, и кто-то спросил мрачным хриплым голосом:
— Кто там по ночам бродит?
— Мы заблудились! — сказала Маша радостно. Наконец-то люди! Теперь хоть понятно будет, где они оказались и как добраться до дома!
— Заблудились? — подозрительно спросили из-за забора. — И сколь вас там, заблудившихся?
— Двое, — ответила Маша честно. — Я и вот… молодой человек… Пустите нас, пожалуйста, холодно очень!
— А откуда будете? — продолжал допрашивать хозяин дома.
— Я из Верхнешвейска, а он… — Маша умолкла, ожидая, что ее спутник сам представится, но тот повел себя вовсе неожиданно.
Отступив назад, мужчина произнес невыносимо надменным тоном (Маша такого никогда не слыхала, разве что в театре, когда давали пьесу из древних времен, чтобы заклеймить пороки феодального общества):
— Эй, любезный! Отопри-ка ворота, не привык я со смердами перекрикиваться!
Как ни странно, суровый хозяин не возмутился, загромыхало железо — то ли замок, то ли засов (Маша еще подивилась — от кого запираться в лесу?), скрипнули петли, и ворота распахнулись. За ними обнаружился здоровенный бородач в необъятной мохнатой шубе, не иначе, из цельной медвежьей шкуры. В руках бородач держал какую-то странную штуковину, при взгляде на которую Машин спутник вдруг напрягся и дальше уже следил за движениями хозяина дома очень внимательно.
Собаки, стоило Маше со спутником войти на двор, обежали их по кругу и теперь держались позади. Маша едва сумела их рассмотреть: зверюги оказались огромные! Та, что побольше, ростом Машиному спутнику чуть не по пояс, мохнатая, серо-белая, похожая на оживший сугроб, с медвежьими лапищами и башкой. Вторая была поменьше, темно-серая, со злыми глазами на волчьей морде.
— Вы, господин, вижу, из благородных будете, — с неожиданным уважением обратился бородач к мужчине. — Уж не обессудьте, что осторожничаю, ночь на дворе, а люди всякие попадаются…
Тот в ответ только фыркнул, потом смерил бородача холодным взглядом и спросил:
— Ты кто таков будешь?
Маша подивилась: и как не стыдно так разговаривать с человеком намного старше себя! А тот-то как странно себя повел: взял вдруг, стащил шапку (странную штуковину, правда, не опустил), и сказал:
— Яреуком звать. Яреук Лесник.
— Что лесник, я догадался, — хмыкнул мужчина. — Ну, любезный Яреук, можешь удостовериться — я безоружен. И опусти арбалет, не ровен час, тетива сорвется!