Бесстрашная охотница

Перед ней действительно был Белый Волк.
Но на этот раз зверь сидел за столом в каком-то постоялом дворе, весьма напоминавшем тот, что находился у нее над головой. Причем в лапе он держал кружку с элем.
 
Глава 2
1 октября 1104 года Эдинбург
– Выходит, вы пришли, чтобы узнать о кровососах, да?
Олдер неспешным точным движением поднял со стола кружку с элем, внимательно изучая при этом толстого неопрятного мужчину, сидевшего напротив. Едва заметно кивнув в ответ на вопрос, Олдер поднес к губам кружку, не сводя глаз с жалкого смертного.
Толстяк захихикал, и круглый живот его под грязной потрепанной туникой затрясся. Рубашка же с засаленным воротником была сшита изо льна тонкой выделки, и Олдер невольно задумался о том, что сталось с аристократом, у которого она была украдена. Тут сводник наклонился к Олдеру – словно хотел поделиться с ним каким-то секретом. И тотчас же усилилась ужасная вонь, исходившая от толстяка, так что Олдер невольно поморщился.
Толстяк же, откашлявшись, проговорил:
– Что ж, вы обратились к нужному человеку. – Он подмигнул собеседнику и, откинувшись на спинку стула, накрутил на палец одну из длинных золотых цепей, что висели у него на шее. – Как вас зовут, мой друг-англичанин?
Олдер колебался не дольше мгновения. Что с того, что этот мерзавец узнает его имя? Никто из тех, кто выживет сегодня, все равно его не запомнит.
– Олдер де Уайт, – представился он, пожав плечами.
Когда-то это имя кое-что значило. Неужели человек, который его носил, все еще существует?
– Олдер де Уайт? Имя вам подходит [3], должен сказать!
Мужчина расхохотался, затем окинул собеседника взглядом. У Олдера были очень светлые, почти белые волосы, а также очень бледная кожа.
– Да, верно, подходит.
Олдер закивал и ухмыльнулся, дабы сводник чувствовал себя непринужденно в его обществе и продолжал говорить.
– Что же, Олдер де Уайт, я с удовольствием поделюсь с вами тайнами кровожадных убийц, но лишь после того, как утолю свою жажду. – Повернув голову, он заорал на проходящую женщину. – Эй, шлюха, выпивку неси!
Молодая женщина, одетая лишь в исподнее, которое было слишком узким для нее, принесла поднос к столу, за которым сидели мужчины. Олдер видел, что под поношенной льняной рубашкой у нее ничего не было. Соски, натянувшие ткань, и темный треугольник волос, просвечивающий под ветхой тканью, говорили о ее ремесле куда красноречивее, чем укороченный подол, открывавший взгляду икры над короткими кожаными ботинками. Черные волосы ее, заплетенные в косу и уложенные вокруг головы, были почти такого же цвета, как тени под глазами и синяки на плечах и на щеке.
Она уставилась на толстяка тяжелым взглядом, затем наполнила кружку, низко наклонившись над столом и давая возможность Олдеру хорошенько разглядеть ее грудь. Причем Олдер, сразу же заметив все ее синяки, вопросительно взглянул на сводника. Тот улыбнулся и спросил:
– Тебе она нравится? Обычно я приберегаю ее для себя, но за хорошую цену могу поделиться ею с добрым другом на вечерок. – Толстяк подмигнул и добавил: – Она сделает все, что пожелаешь.
И в тот же миг, не меняя выражения лица, женщина развернулась к Олдеру и оттянула вниз рубашку, выставив напоказ грудь.
– Ну, что скажешь? – Сводник снова улыбнулся.
– Я подумаю, – ответил Олдер, глядя лишь в глаза женщине.
Та спокойно встретила его взгляд и лишь через мгновение вздрогнула – словно очнулась от глубокого сна.
«Убери поднос. Оденься. Собери свои пожитки и уходи отсюда, иначе ты умрешь. Умрешь здесь, сегодня».
Женщина поспешно прикрыла грудь и в растерянности уставилась на Олдера. А тот, повернувшись к своднику, проговорил:
– Возможно, я куплю ее у тебя на ночь. Но это случится после того, как мы поговорим.
– Да, конечно.
Толстяк захихикал и ленивым взмахом руки отпустил женщину, не догадываясь о том, что больше уже никогда не увидит свою любимицу.
– Я думаю, вы ей понравились, – добавил он, выразительно взглянув на собеседника.
– Я нравлюсь всем, – ответил Олдер.
В тоне его не было ни намека на гордость. Гордость убили в нем давным-давно. Задушили насмерть, оставив ему на память уродливый шрам на шее, который сейчас скрывала туника. Смертные в своем абсолютном большинстве находили Олдера неотразимо привлекательным. Будь то шлюха или аристократка, крестьянин или солдат, мужчина или женщина, стыдливая девственница или развратница, простак или искушенный – всех тянуло к Олдеру де Уайту. И все они испытывали общий для смертных голод, мучительное желание, для кого богатства и красоты, для кого – любви, для кого – утешения и вечного покоя. Возможно, люди чувствовали в Олдере какую-то тайную силу, и, беззащитные перед этой темной силой, они склонялись перед ним. Эта неведомая сила многих манила и привлекала. И люди тянулись к нему, стремились прикоснуться к нему, страстно желали, чтобы и он к ним прикоснулся.
И никто не догадывался о том, что прикосновение Олдера означало смерть.
– Конечно, понравились! – воскликнул сводник, кивая. – Ведь вы мужчина видный, внушительный. И сразу заметно, что при деньгах. – Его улыбка сделалась еще более слащавой. – Готов держать пари, что мужское достоинство у вас тоже весьма внушительное. Ведь так?
Олдер пожал плечами.
– Так как же насчет вампиров?
Сводник многозначительно прищурился.
– Я слышал истории о таких, как вы, об искателях приключений, что стремятся попасть в лес, чтобы увидеть зло собственными глазами. Но это очень опасно, друг мой. Многие навсегда пропадают.
– Во мне нет страха, – заявил Олдер, и это было чистейшей правдой. – Расскажите свою историю.
Олдер терял терпение, и полная луна над крышей постоялого двора взывала к себе волнующим шепотом. Томила кровь.
– Когда-то в нагорье было полно этих тварей, – сказал толстяк. – Они рыскали в густых лесах и целыми стаями нападали на города и путешественников. Удерживала их только одна старинная семья колдунов, но те и сами были порождением зла, зла не менее жуткого, чем вампиры.
Олдер поежился от нахлынувших воспоминаний – так море в бурю волнуется, словно моля Всевышнего освободить его от оков.
– Колдуны, говорите? – Олдер был рад тому, что в голосе его звучал лишь умеренный интерес.
– Да, колдуны и ведьмы. Клан Левенах. Рыжеволосые, как сам дьявол. Только они могли убивать чудовищ, и они пожирали их гниющие трупы, чтобы набраться силы.
Олдер знал, что это не так, но он не стал поправлять рассказчика; в нем крепла надежда.
– Вы говорите, что раньше там было полно вампиров, а сейчас их нет? Все убиты колдунами и ведьмами из клана Левенах?
– Почти так. Почти, но не совсем. – Сводник заговорщически подмигнул собеседнику. – Говорят, сто лет назад случилась великая битва между вампирами и кланом Левенах, и войну между вампирами и колдунами разжег смертный. Противники почти полностью уничтожили друг друга, когда на них снизошла Дикая Охота [4]. А смертного, конечно же, низвергли в ад.
Слушая толстяка, Олдер кивал и криво усмехался – уж он-то знал, что происходило на самом деле. Да, охотники действительно появились во время сражения, повлияв на его исход. Но он, Олдер, в ад не попал, а всего лишь стал пленником Предводителя Охоты, хотя, наверное, милосерднее было бы отправить его прямиком в ад. Правда, хотя ему удалось сбежать из плена, нос его все еще чувствовал жуткий запах дыма, клубившегося под копытами крылатых коней, а шею его все еще саднило от тугой золотой удавки. Долгие ночи бежал он от мстительной стаи, хотя прекрасно знал, что не родился еще тот, кого не выследит рано или поздно Дикая Охота. Знал он и о том, что пленник Дикой Охоты останется пленником на вечные времена, где бы он ни находился. Его по-прежнему продолжали преследовать крики проклятых, и он по-прежнему жаждал их черной крови… Сводник между тем продолжал: