Кровь времени

— Ну, как твоя книжка, вычитала что-нибудь стоящее? — спросила Беатрис.
— Я заинтригована.
— Заинтригована? Учитывая, что это личный дневник? И что же там интригующего?
— Для начала — манера автора. Это рассказ о полицейском расследовании. Или, скорее, изложение точки зрения того, кто проводил расследование.
— И?
— На данный момент — больше добавить нечего. Знакомлюсь с Джереми.
— Ага, Джереми… смотри-ка… вы уже зовете друг друга по имени?
Марион подмигнула ей, вставая на ноги:
— Именно так. Сегодня продолжу. Можешь посоветовать мне какое-нибудь место в аббатстве или его окрестностях? Ну, знаешь, приятное местечко, которое подходит для создания общего фона.
Беатрис обратила взор к потолку в поисках вдохновения и наконец произнесла:
— Конечно, можно устроиться на крепостных стенах, но верхние этажи аббатства вне конкуренции. Там, в одном из залов, ты по крайней мере будешь защищена от ветра. Если попросишь разрешения, думаю, тебя туда пустят.
Марион чуть не сказала в ответ, что уже обладает правом свободного прохода по территории монастыря и связкой ключей от разных дверей, но что-то удержало ее. Не зная местных нравов, женщина опасалась, что о ней могут плохо подумать, если она начнет разглагольствовать о новообретенных привилегиях.
Подруги проболтали еще около часа, затем Марион поднялась домой за дневником. Взяла волшебную связку ключей и по бесконечным лестницам стала взбираться к вершине горы. Не дойдя до замка, увидела в стене здания черную дверь; из любопытства приблизилась и стала вставлять в замочную скважину ключи, один за другим. После нескольких неудачных попыток раздался щелчок открывающегося замка… Право прохода действовало! Ободренная успехом, Марион проскользнула внутрь, радуясь как ребенок, делающий что-то запрещенное. Тщательно закрыла за собой дверь, пересекла часть комнаты, предназначенной для проведения экскурсий и потому увешанной картами, и остановилась, только когда достигла северной стены. Отсюда ей открылся широкий вид на крутой склон, покрытый растительностью. Дерзкие растения ухитрялись выжить, несмотря на беспрестанные удары ветра.
Следуя вдоль Лa-Мервей, Марион вышла в западную часть сада, вновь поднялась по извивавшейся змеей лестнице и увидела очередную дверь. Через нее можно было пройти на самый нижний уровень и оказаться там, где она копалась в земле вместе с сестрой Анной. Вскоре Марион очутилась в хранилище — гигантском зале, разделенном на части колоннами. Перенесенные сюда цветы и кустарники все еще находились здесь, совсем недавно их кто-то поливал. Марион посчитала это место слишком темным и холодным и по винтовой лестнице поднялась на следующий этаж, в Рыцарский зал. Вспомнила, что проходила через него во время экскурсии, устроенной для нее монахиней, и неожиданно почувствовала, что хочет увидеться с ней…
«Ты не можешь относиться к ней как к пожилой женщине! Сколько ей лет — на пятнадцать больше, чем тебе? Да это смешно… дело в ее коже… при любых проявлениях эмоций у нее на лице образуется бесчисленное множество морщин». Вспомнила голубые глаза сестры Анны и вдруг подумала: а ведь в них светилась настоящая мудрость…
Подходит ли для чтения Рыцарский зал? Женщина пересекла длинный каменный лес, потом блуждала по извилистым коридорам, спускалась и поднималась по лестницам, открывала двери, ведущие в маленькие часовни или на улицу. Через некоторое время она перестала понимать, где находится.
Наконец вошла в Бель-Шез — старинную комнату для суда, который вершил аббат. Перед ней ровными рядами выстроилась целая армия скамеек со спинками. Напротив располагался длинный стол, занимающий место алтаря. Этот зал с удлиненными окнами и высоким деревянным потолком, по своей форме напоминающим корпус перевернутого корабля, показался ей как раз тем местом, где можно посидеть в тишине и спокойствии. Она даже присмотрела для себя в углу подходящий стул с мягким сиденьем. Подняла его, собираясь втиснуть в проход за огромным камином, неподалеку от окна, через которое в зал проникал серый свет. Разместившись таким образом, представила себя одной из смотрительниц Лувра — ведь каждая из них точно так же сидит у входа в очередной зал с экспонатами. Поерзала на стуле, пытаясь устроиться поудобнее, затем встала, чтобы подтащить к стулу еще и скамейку. Ужасающе громкий скрип деревянных ножек по полу разнесся на весь зал. Марион замерла, но услышала лишь, как свистит в коридоре ветер. Тогда она вновь принялась за работу и, достигнув цели, взгромоздилась на стул, положив ноги на скамейку. Вот теперь она действительно готова читать…
В зале было прохладно и сыро; Марион почувствовала озноб, по рукам побежали мурашки. Она открыла дневник, прежде всего желая узнать подробности о том, что связывало эту Иезавель с Джереми. Не успела прочитать первые строчки с того места, где остановилась в прошлый раз, как воображение пробудилось, буквы под ее взглядом расползлись, складываясь в картинку… Послышались звуки, донеслись запахи — и персонажи как будто ожили на самом деле.
 
16
Азим и Джереми встретились за завтраком в маленьком кафе, на террасе напротив садов Эзбекия. Сухая жара уже охватила стены города, покрывая лбы людей сальной пленкой пота. Двое следователей ничего не ели, довольствуясь дымящимся чаем. За их спиной группа служащих гостиницы, драгоманов, нанятых специально для этого случая, и прочих лиц, находящихся на службе у европейцев, выстроилась в очередь за билетами на концерт Ум Калсум. [43] Следователи обменялись информацией об итогах своих вчерашних поисков, которые ничего не дали ни одному, ни другому.
— Я постоянно думаю над словами доктора об этом кусочке рога, — признался Азим. — Он полагает, что это часть ногтя. Как такое воз можно? Разве у кого-нибудь могут быть такие ногти?
— Полностью согласен с вами. Старый доктор ошибается. Этот странный предмет может быть частью одежды…
Азим откинулся на спинку стула. Лучи встающего солнца осветили его круглое лицо; заблестели усы и волосы, покрытые входящей в моду аргентинской мазью.
— Понимаю, к чему вы клоните. Я и сам решил, что убийца должен быть арабом, — сказал египтянин. — Эти дети не знали английского языка. И никогда не стали бы доверять вашему соотечественнику, пусть даже немного говорящему по-арабски, настолько, чтобы согласиться прийти в одиночку в такое мрачное место.
— Если только им не пообещали хорошее вознаграждение, — поправил его Джереми. — Однако признаюсь, ваше предположение звучит вполне убедительно. Действительно, англичанин с большей вероятностью вызвал бы какие-то опасения. Впрочем, эти преступления мог совершить чернокожий суданец.
— Почему?
— Потому что в Каире их полным-полно, [44] они говорят на арабском, органично вписались в городское население, и их перестали замечать. А главное, представители определенных народностей могут носить традиционную одежду. На этот след убийцы вновь указывает дремлющий во мне охотник. Мужчины многих южных племен, отправляясь на охоту, надевают специальный, предписанный обычаем наряд — с амулетами, например, из слоновой кости или рога…
Азим грустно улыбнулся:
— По-прежнему увлечены идеей об охотнике? Но логика в этом есть. Единственное, в чем я с вами не согласен, — это участие чернокожих в преступлении. На ваш взгляд, суданцы малозаметны, но, с точки зрения каирца, суданец всегда остается суданцем. Однако заранее ничего утверждать нельзя; я задам несколько вопросов в кварталах, где жили жертвы.
Детективы отправились в путь около десяти часов. По их мнению, в это время уже можно было тревожить расспросами семьи предполагаемых жертв. Джереми не говорил по-арабски — основную роль предстояло сыграть Азиму. Тем не менее Мэтсон пожелал присутствовать при разговоре, чтобы продемонстрировать участие британских властей в проведении расследования и особенно — чтобы самому судить об образе жизни и положении этих семей.