После похищения

Стараясь подавить раздражение, Себастьян отложил статью о стрижке овец.
– Доброе утро, леди Розалинда. – Он встал и предложил ей стул. – Может, я могу вам чем-то помочь?
– Да, надеюсь, что так. – Усевшись, она одарила его ослепительной улыбкой, осветившей ее пухлое личико. – Понимаете, дело в том... Ах, я не знаю, как начать, но мне очень нужно поговорить с вами о...
– О леди Джульет. – Себастьян снова уселся за стол.
– О, как вы догадались?
– Интуиция, – сухо ответил он. – Полагаю, вы хотите, чтобы я держался от нее подальше, верно?
– Нет-нет, ни в коем случае! – Она энергично покачала головой. – Это было бы ужасно!
Явно озадаченный такой реакцией, барон пробормотал:
– Прошу прощения, миледи, кажется, я...
– О, сэр, понимаю, что я шокировала вас. У меня всегда так получается, когда я беседую с незнакомыми людьми. Наверное, мне следует начать с самого начала.
– Да, пожалуйста. – Господи, сколько еще бесконечных разговоров о Джульет Лаверик он должен выдержать? И когда все это закончится?
Леди Розалинда расправила шаль на плечах.
– Понимаете, два года назад действия вашего брата сильно повлияли на Джульет. После этого она очень изменилась.
«То есть стала решительной и своевольной», – подумал Себастьян.
– В каком смысле изменилась?
– Хотя Джульет жила с нами в Найтон-Хаусе и имела все, что только можно пожелать, она уже не была такой счастливой, как прежде. Она очень редко смеется и проводит долгие часы в раздумьях. – Леди Розалинда тяжело вздохнула. – Как жаль, что вы не видели ее до того, как все это случилось. Она была очаровательной девочкой, возможно, немного наивной, но необычайно жизнерадостной. И всегда верила людям. Теперь же она стала более осторожной, пожалуй, даже циничной.
– Это совершенно естественно. Вы ведь не хотели бы, чтобы она навсегда осталась ребенком.
– Нет, конечно. Но похищение – не лучший способ войти в мир взрослых.
Себастьян молчал, терзаемый угрызениями совести. Черт побери, он же старался изо всех сил, он защищал ее от других мужчин! Впрочем, все это отговорки. Ранив гордость девушки, он, наверное, и впрямь изменил ее характер.
Леди Розалинда откашлялась и вновь заговорила:
– Когда она только вернулась к нам, мы подумали, что она тоскует по вашему брату – тоскует даже после того, что он сделал. Но вчера Джульет заявила, что Морган негодяй и она больше не желает иметь с ним ничего общего.
– А потом? – спросил Себастьян.
– Потом она увлеклась домашним хозяйством, особенно рукоделием. Вдруг стала проводить долгие часы, занимаясь вышиванием и перешивая старые платья. Так она когда-нибудь испортит себе глаза.
Себастьян спрятал улыбку.
– И вы обвиняете в этом моего брата?
Немного помедлив, гостья кивнула:
– Да, пожалуй.
– Значит, до этого ваша сестра не проявляла интереса к домашним делам?
– Нет-нет, дело не в этом! – в раздражении воскликнула леди Розалинда. – Дело в том, что она погружается в домашние дела, чтобы спрятаться от жизни. Поступок вашего брата сделал ее слишком робкой.
Неужели? Он что-то не заметил никакой робости, когда она говорила о том, что приставит пистолет к его виску.
– И упрямой к тому же, – продолжала леди Розалинда. – Хотя ей много разделали предложение, она всем отказывала.
– А может, она слишком разборчива? – предположил барон.
– Недавно она отказала даже герцогу Монтфорту, одному из самых завидных лондонских холостяков.
Себастьян кивнул.
– Что ж, это подтверждает мое предположение. Я всегда считал, что Монтфорт – закоренелый распутник. Из такого едва ли получится хороший муж, – добавил он нахмурившись.
Розалинда с удивлением взглянула на собеседника.
– Сэр, я никогда не слышала об этом...
– Может, он изменился в последние годы, но я очень сомневаюсь, – проворчал Себастьян. Он был абсолютно уверен в том, что Джульет нужен совсем другой муж.
– Что ж, возможно, в данном случае сестра была права, – согласилась Розалинда. – Но были и такие джентльмены, которые стали бы хорошими мужьями. Однако ни один из них не заинтересовал ее.
– И вы считаете, что это – вина моего брата?
Чуть наклонившись, гостья понизила голос до шепота:
– Похоже, в ее сознании Морган стал... как бы романтическим героем. По ее мнению, ни один другой мужчина не может с ним сравниться. «Восхваление того, что потеряно, делает воспоминания дороже», как говорит Шекспир. Она тоскует по вашему брату, хотя и презирает его. То он герой, который спас ее, – а уже в следующую минуту он монстр, похитивший ее. Бедняжка совершенно запуталась, понимаете?
– Но вчера она нисколько не колебалась, – возразил Себастьян. – Она решительно ненавидела моего брата.
– Вы не видели ее в другом настроении. Иногда она часами сидит, занимаясь рукоделием. Сидит в глубокой...
– Задумчивости? Да, я знаю. Леди Розалинда, не могли бы вы перейти к делу?
– Простите, но мне кажется, что ваше присутствие во время этого вынужденного соседства могло бы помочь Джульет. Вы очень похожи на вашего брата, но отличаетесь от него характером.
Проклятие, она еще хуже своей сестры!
– Почему вы так в этом уверены, леди Розалинда? Вы ведь меня совсем не знаете.
Гостья сделала большие глаза.
– О, милорд, я сразу же узнаю настоящего джентльмена. Например, мой муж... Он скрывался под маской поверенного, когда мы познакомились с ним, но меня не обманула его маскировка.
Это не очень-то соответствовало тому, что рассказывала ему Джульет два года назад, но Себастьян прекрасно понимал, что в данном случае было бы глупо спорить с гостьей. Вежливо улыбнувшись, он проговорил:
– Очень хорошо, леди Розалинда. Значит, вы определили, что я – настоящий джентльмен. Но каким образом это поможет вашей сестре?
– Если бы она могла проводить с вами время – видеть, что лицо, которое она помнит, это просто лицо мужчины, такого же, как любой другой... О, это помогло бы ей забыть о произошедшем и выбросить из головы вашего брата раз и навсегда.
«Весьма странное умозаключение...» – подумал Себастьян. Но по взгляду, который бросила на него леди Розалинда, он понял, что она лукавила. Тогда чего же она добивалась на самом деле? Зачем ей понадобилось, чтобы он проводил время с ее сестрой?
А может быть...
Его губы растянулись в улыбке. Выходит, леди Розалинда выбрала его в женихи для своей сестры. Это было единственное разумное объяснение. Хотя она возражала против Моргана Прайса, у нее, очевидно, не было никаких возражений против его брата Себастьяна, барона и единственного владельца Чарнвуда.
Если бы это не было столь нелепо, он скорее всего рассмеялся бы. Леди Розалинда хотела, чтобы Джульет вышла за него, Найтон, напротив, очень этого не хотел, а Джульет желала увидеть его голову – голову Моргана – на блюде. Да, чертовски забавная ситуация. И самое забавное в том, что он сам поставил себя в такое положение. Дядя Лу непременно сказал бы, что он заслужил все неприятности, обрушившиеся на него.
– Вы рассуждаете... довольно логично, – пробормотал Себастьян. – Но знаете, когда ваш муж заходил в мой кабинет, он заявил, что леди Джульет лучше держаться от меня как можно дальше.
Из груди леди Розалинды вырвался протяжный вздох.
– Пожалуйста, не обращайте на него внимания. Он понятия не имеет о таких вещах. Откуда ему знать, что хорошо для моей сестры? Я знаю ее гораздо лучше, уверяю вас.
Но, судя по всему, никто из родственников Джульет не знал ее по-настоящему.
– Кое в чем ваш муж, возможно, прав. Очень может быть, что ваша сестра не захочет со мной общаться.
– Почему же не захочет? Вы очень приятный джентльмен, образованный и обходительный. – Розалинда ласково улыбнулась ему. – К тому же вы довольно красивый мужчина. Какой женщине не понравится ваше общество?
– Действительно, какой женщине? – раздался с порога голос Найтона. – Моя дорогая, если бы мне пришло в голову, что вы оцениваете мужчин по тому, насколько приятно их общество, я бы раньше пришел искать вас. – Хотя он произнес эти слова почти весело, его взгляд явно противоречил беззаботному тону.