Вернувшийся к рассвету

— Говорили тебе, Червонец, не любит Сова ругани и когда его мать х…. обкладывают, тоже не любит, предупреждали ведь. А ты, блин, пасть раскрыл ну и получил по своей рыжей морде кастетом. Тащи вот теперь тебя в тень, жердь тяжелую! Надо это мне, нет?
Приятель не отвечал. Гера докурил, со вздохом наклонился и, ухватив рыжего приятеля за рубаху, поволок его в тень под раскидистый тополь. Мысли, что можно не выполнять распоряжение Совы в его голове даже не возникло.
Дзинь-дзинь-дзинь. Пустой бидон непрерывно раскачивался при ходьбе и звенел разболтанной дужкой. Раздражал. Я остановился. Поднял на уровень глаз посудину, осмотрел места крепления. Ага, тут поджать и чуть подогнуть пассатижами, а потом вставить обратно. Вернусь домой, обязательно сделаю, а пока потерпим. Да и до продуктового магазина идти осталось недалеко, через дворы минут пять будет, если свернуть на Луначарского и пройти по Маминому переулку. Или не сворачивать? Район не наш, бес его знает, кого нелёгкая на мой путь вынесет? Нет, не буду сокращать. Пусть и дольше шагать, но всё безопасней и спокойней для встретившихся со мной.
Прокатил последнюю мысль в голове и громко хмыкнул вслух — или безопасней для меня. Заноситься и считать себя Железным Арни, прибывшем в прошлое с целью уничтожения человечества, совершенно не стоит. Хоть и успел я сделать за неполные полгода себе грозное имя в среде сверстников и заработать своеобразную репутацию полного отморозка, но лишние конфликты мне всё же ни к чему — с более старшими парнями мне всё равно пока не справиться. Слишком я лёгок и кастет тут слабая помощь — вдруг не дотянусь? Акселерация ведь полным ходом прёт и такие лоси попадаются, что мама не горюй! Вот как этот, например. Я шагнул в сторону стараясь обогнуть появившуюся на моём пути тень, и упёрся взглядом во второго «лося» с ленцой заступившего мне дорогу. Да, интуиция, брат, великая вещь, эх ещё бы вовремя и правильно свои предчувствия понимать!
Шагнул назад, коротко стрельнул взглядом за спину — чисто, быстро просчитал возможность бегства — уйду. Поставил бидон на раскалённый пыльный асфальт, сунул руку в карман и, сплюнув, угрюмо поинтересовался у вставших на моём пути «старшаков»:
— Чё надо?
Левый угрожающе шевельнулся, пахнул запахом жареных семечек из открывающегося рта, но не успел ничего ни сказать, ни сделать. Правый «старшак» шагнул вперёд, закрыл туловищем в сетчатой «ковбойке» сердито сопящего напарника и протянул мне ладонь:
— Здорово, Сова!
— Привет!
Я сунул ему сложенную лодочкой ладонь — и не обидел и руку высвободить проблем не будет. Здоровающийся со мной акселерат опасно быстро глянул испытующе исподлобья, тщетно попытался удержать мою руку и уточнил, сверля меня взглядом:
— Ты ведь тот самый Сова с «Пятака»?
— Может быть и тот самый. Сам-то обзовись.
— Ты, щегол, зубцы тот не скаль, не борзей, а не то х…о станет!
Это в разговор сунулся второй. Я внимательно посмотрел на «плохого», перенёс вес на левую ногу — сами роли распределяют или так срослось? — и спокойно перевёл взгляд на «дружелюбного»:
— Твой кореш всегда с наездов разговор начинает или у него просто сейчас настроение херовое?
— Точно, это ты, Сова! Совсем ничего не боишься!
«Дружелюбный» улыбнулся и толкнул в плечо набычившегося приятеля:
— Успокойся, Утюг, это ж Сова — он авторитетов не признаёт, полностью чувак отмороженный, как Шуруп и рассказывал! И здоровается не как все люди, а по-хитрому руку сует! Верняк, он!
«Дружелюбный» прищурился и заговорщицки подмигнул мне:
— Слушай, Сова, человек очень уважаемый с тобой встретиться хочет, меня найти тебя попросил. Так что ты подгребай по вечеру за матросский клуб, я тебя там встречу и сведу с ним, добро? Меня Длинным зовут, пацанов спросишь — влёт подскажут, где найти.
И мой новый знакомый широко улыбнулся, сверкнув орандолевой фиксой. Я помолчал, соглашаясь, кивнул головой:
— Лады, договорились. До вечера, Длинный.
Наклон в сторону, рукоять подхваченного бидона гладкой деревяшкой тычется в ладонь, и я обхожу по дуге парочку посыльных очень уважаемого человека дружно разворачивающихся мне в след. Утюг провожает меня злым взглядом, а Длинный продолжает приветливо улыбаться. Опасный тип, совсем не обычный «баклан», умеет думать и сдерживать себя. Что есть совсем не хорошо для меня. Если у уважаемого человека такая «шестёрка», то уровень этого человека вовсе не незатейливый гоп-стоп и банальный «обнос» «хат» на ценные вещи, а что-то более серьёзное и намного денежное. А большие деньги — большие проблемы для маленьких мальчиков. Для меня, например. Итак, стоит мне с ним, уважаемым человеком, встречаться или нет? Так, неправильно поставлен вопрос, встречаться-то всё равно придётся — уважаемых людей надо уважать, а вот будет ли мне выгода от этой незапланированной встречи, вот в таком разрезе будем рассматривать эту нежданную головную боль. И что это ещё за излишне болтливый Шуруп взялся на мою стриженую голову? У кого язык за зубами себе места не нашел?
Занятый обдумываньем данной проблемы я на автомате дошагал до магазина. Покрутился у деревянных витрин, вышел на улицу с булкой свежего хлеба, отстоял короткую очередь, вьющуюся до желтой бочки на колесах с молоком. Сунул тётке в белом колпаке и замызганном фартуке металлический блестящий рубль и, дождавшись сдачи, забрал свой бидон наполненный самым-самым натуральным молоком. Не удержавшись, я приподнял крышку и втянул запах белой вкусности. Хорошо! Вроде бы и время достаточное прошло, чтобы привыкнуть, а я всё никак не могу надышаться. М-да, всё-таки в этом замшелом прошлом есть и свои достоинства и одно из них — гора абсолютно натуральных продуктов! Прямо Монблан с Эверестом! Я помотал головой, зажмурившись от удовольствия, ткнул на место крышку. Эх, вот только у всех натуральных продуктов есть кроме достоинств и существенные недостатки — портятся они быстро. Не «сублиматы» и не обезвоженные «вакуумники», что могут храниться лет по двести без потери вкуса и качества. Но до моего дома молоко доживёт! А дома мама его вскипятит, намажет мне кусок батона с маком золотистым маслом, а я суну этот кусок в сахарницу и, увернувшись от лёгкого подзатыльника, с упоением хлебну горячего молока, запивая откушенный кусок белого, свежего и хрустящего хлебобулочного изделия. Я улыбнулся собственным мыслям и почти вприпрыжку направился к дому. Июнь, лето, жара, каникулы — что ещё мне для счастья надо? А встреча с уважаемым человеком будет только вечером и до вечера ещё целая вечность!
Матросский клуб на самом деле являлся Дворцом культуры Пермских авиамоторов, но вот приклеилось к нему почему-то данное название и по-другому его уже и не называли. Даже сами работники клуба. Монументальное здание с пузатыми, офигенно высокими колоннами, возле которых советские лётчики стоят, крыша «ёлочкой», а на крыше полуголые мужик с бабой арфу продают. Двери из массива сосны почти в три моих роста, бронзовые «ёлочные» ручки. Рядом с дворцом памятник вождю пролетариата с вытянутой вперёд рукой, с непременной кепкой, газетой в кармане и кучкой засохших цветов у подножья. На правой стороне памятника еще не стертая надпись мелом: «Косой — дурак». Ступени центрального хода закатаны в мраморную крошку, золотыми жилками блестят вмурованные в них медные полоски. В общем, дворец культуры Пермских авиамоторов был стандартным, как и все дворцы во всех городах Советского Союза. В меру обшарпанный, в меру подновлённый, огромный и угрюмый, он прикрывал своим фронтоном заросший сквер, пряча за чугунной решеткой заросшие травой прогулочные дорожки и вросшие в землю с вычурно изогнутыми спинками разломанные лавки. Спинки гнул кузнец, лавки ломали гуляющие в сквере. Просто так, от избытка чувств и недостатка в ландшафте требуемого хаоса. К скверу с боку ютилась крашенная в синий цвет хоккейная коробка, полностью пустовавшая по причине лета. В футбол гоняли чуть дальше на просыпанной песком площадке, падать голыми коленками на асфальт желающих не было, а баскетбол…. А уличный баскетбол сейчас никого не интересовал, ибо уделом этого вида спорта в это время были потные и гулкие залы дворцов спорта и укрытые крышами спортивные манежи. И не катались здесь роллеры и скейтбордисты, не выёживались своим внешним видом готы и эмо и тем более «чистомиры». О первых ещё не знали, вторых просто ещё не существовало, третьих…. А третьих, может и не будет. Так что царствовали в окрестностях дворца футболисты с ободранными коленками в невероятно тяжелых черных с красным китайских кедах, прогуливались собачники с шотландскими колли и восточно-европейскими овчарками, а заросший сорняками сквер был отдан в безраздельное владение любителям солёной рыбки, холодного пивка, «беленькой» и местному хулиганью. И вот именно туда, в этот гадюшник и рассадник порока, весьма и весьма редко навещаемый патрулями ДНД, я и направился.