Призывающий ветер

  Для обоих это будет хороший урок, вот когда они уж точно научатся уважать Лейси Феррис. К тому же Митчу придется признать, что он получил то, что хотел, — полное одиночество.
  Лейси оставалась в доме до вечера и даже разожгла огонь в плите.
  — Вам придется понять всю неповторимость здешних условий жизни, — сказала она Митчу и с удовольствием отметила, как что-то вроде чувства вины пробежало у него по лицу.
  Тебе это только на пользу, подумала она и продолжала свои объяснения. Они ему еще пригодятся.
  До наступления темноты он проводил ее к яхте, еще раз предложив остаться на ночь в доме.
  — Ведь вам не хочется отсюда уходить? Приятные воспоминания, детство и все такое прочее...
  Но Лейси не поддалась соблазну.
  — Вам не помешает заночевать одному. Вдруг до моего отъезда появятся еще какие-то вопросы.
  — О, гмм, да, правильно, — довольно быстро согласился он, но потом, уходя вверх по тропинке, то и дело оглядывался и уныло смотрел на парусник. Лейси долго провожала взглядом его фигуру, отмечая про себя драматичность зрелища — вот он удаляется от нее среди деревьев в свое одиночество, в свою мечту, сбывшуюся, правда, не совсем так, как задумывалось. И пока Митч не скрылся из виду, она не стала танцевать победную джигу.
  Он пообещал спуститься к бухте рано утром, как только встанет.
  Рано утром, с удовлетворением подумала Лейси, она будет на полпути к Бостону. 
  Но как бы то ни было, пока ей надо достать этот проклятый фал, болтавшийся на самой верхушке мачты.
  Сощурившись, она посмотрела вверх, туда, где он висел. Футах в сорока над нею, никак не меньше.
  Идиот, ругала она Митча. Каким же надо быть идиотом, чтобы упустить фал! Только самый круглый дурак на свете способен на такое.
Или человек себе на уме.
  Если бы ты не догадалась сказать, что будешь спать на яхте, напомнила она себе, на твоем месте сейчас стоял бы Митч — или уже карабкался бы наверх. И, конечно, идиотом бы себя не считал, даже напротив!
  — Так что за дело, — скомандовала себе Лейси, забралась в веревочную люльку и, упираясь босыми ступнями в мачту, начала взбираться наверх.
  Она всего два раза в жизни влезала на мачту, да и то днем. Хотя в темноте даже лучше — ничего не видно, значит, не так страшно. Высоты она всегда побаивалась.
  Надо спешить, отлив уже слабеет. Лейси не сомневалась, что сумеет выйти из бухты, минуя скалы, которые откроются, как только сойдет вода. Еще один вызов обстоятельствам, без которого она, будь ее воля, вполне обошлась бы.
   Перехватывая мачту то одной рукой, то другой, дюйм за дюймом взбиралась она наверх. Натертые локти горят, в груди словно камень, а она добралась только до середины. Слава Богу, можно с минуту отдохнуть на перекладине.
  Рядом с ней закружились нежные дымчатые завитки, медленно оседая вниз. Лейси выругалась. Только этого ей не хватало. Надо спешить, похоже, опускается туман. Она закусила губу и полезла дальше. Все выше и выше. Руки дрожали. Одна нога на мгновенье соскользнула вниз, и она сильно ударилась о мачту. Бормоча молитвы и болтая ногой, она нащупала деревянную распорку и уперлась в нее носком. Теперь можно отдышаться.
  Она поднялась уже настолько, что канат болтался у нее почти перед глазами. Но руки уже не подчинялись ей, ладони саднило, канат не поддавался, обжигал, скользил. Сосредоточившись до предела, она потянулась за раскачивающимся канатом.
  Есть! Наконец-то! Но самое трудное еще впереди. Обхватив ногами мачту и обмотав канат вокруг руки, она должна схватить другой рукой сам фал. Стиснув зубы и еще лихорадочнее шепча молитвы, она дотянулась до фала.
  Невозможно себе представить, что она почувствовала, когда нащупала вокруг петли фала тонкую, аккуратно привязанную к ней леску! Такую тоненькую и бесцветную, что ее невозможно было заметить даже при дневном свете, не то что в темноте. Леска, несомненно, спускалась до самой палубы, и она позволила бы Митчеллу Да Сильве просто потянуть вниз фал, не отрывая подошв от палубы.
  — Будь он проклят!
  Зажав в зубах петлю фала, Лейси быстро спустилась вниз. Пар шел у нее даже из ушей, тая в темноте. Будь он проклят!
  Если ее и тревожили приступы вины, угрызения совести, когда она думала о том, что бросает на острове Митчелла Да Сильву на произвол судьбы, то теперь от них не осталось и следа.
Он заслуживает этого.
   И вообще, надо еще подумать, стоит ли посылать открытку дяде Уоррену. Кто знает, сколько времени он собирался держать ее в Гнезде Буревестника?
  На какой срок он бы ни планировал бросить ее здесь, уж ему-то и пожизненного срока будет мало. Редкостный подонок этот Митчелл Да Сильва!
  По крайней мере хотя бы отлив пока на ее стороне. Впрочем, ненадолго. Лейси действовала быстро и деловито. Подняла якорь, поставила грот, и яхта двинулась к выходу из бухты. Лейси предстояла нелегкая задача, и она сосредоточилась только на том, чтобы все сделать как следует и все держать под контролем. На такой большой посудине она еще никогда не плавала одна.
  В какую-то минуту Лейси пожалела, что нет мотора. Но нет, так лучше. На шум мотора Митч прибежал бы на берег, подумала она, убеждая себя, что справится.
  Худшее почти уже позади. Кливер поднят, якорный канат уложен, шлюпка покоится на положенном ей месте, и Лейси ведет свой корабль к выходу из бухты. Обхватив руками штурвал, она оглянулась и бросила прощальный взгляд на остров.
  — До свидания, простофиля, — мягко проговорила она и устремилась вперед, в открытое море.
  На минуту она пожалела, что не высадила Джетро на берег. Но кот вроде бы стал частью яхты: куда она — туда и он. В Бутбее с ним проблем не будет, ничего не стоит договориться с кем-нибудь из местных ребят, чтобы они кормили кота, пока дядя Уоррен не снимет Митча с острова.
  Может быть, она даже оказывает коту любезность. Попадись он завтра Да Сильве под руку, ему не поздоровится.
  Выбравшись из бухты, Лейси поставила яхту по ветру и, закрепив штурвал, спустилась вниз, чтобы включить освещение, компасы и ходовые огни. Они не включились.
  — Проклятие, — пробормотала Лейси.
  Или батарейки сели, или где-то есть рубильник, который надо включить. Но у нее нет времени искать. Шум волн усилился, парусник стало болтать, и она, схватив карты, помчалась наверх.
  Довольно часто бывая на острове, Лейси хорошо изучила курс. Вытащив из кармана фонарик, она без труда приспособилась держать его в зубах и следить за компасом, по часам меняя галсы. Великим искусством судовождения тут и не пахнет, но добраться до гавани можно.
  Зажав фонарик в зубах, она изучала карту, а потом сверялась по компасу. Да, через десять минут надо сделать правый галс.
  До поворота оставалось совсем немного, когда от холода у нее потекло из носа. Вытирая нос, она выбила изо рта фонарик. Он вылетел, покатился и, не успела она опомниться, упал в море.
  Лейси состроила гримасу. Еще один вызов. По крайней мере у нее остаются часы. Их циферблат успокаивающе светился в темноте. Выждав еще семь минут, она глубоко вздохнула и медленно развернула судно, с удовольствием ощутив на щеках ветер.
  Лейси не могла бы точно сказать, когда опустился туман. Минуту назад неясные, редкие его завитки плавали вокруг мачты, и вот уже вся одежда пропиталась влагой и приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть циферблат часов.
  Пальцы впились в штурвал. Еще две минуты. Лейси вглядывалась в туманную темень, пытаясь держаться курса. Должно быть, она приближается к западному берегу острова Паркера, он должен быть по левому борту. Остров Блюберри будет немного дальше и с правой стороны. Только бы не сбиться с курса! Прошло томительных десять минут, потом еще минута. Пора! Она повернула штурвал на наветренный борт и пошла против ветра.
  В ясную погоду пройти через пролив между островами не составляло труда. Но туман сгущался с каждой минутой, к тому же у нее не было навыков, как обращаться с «Эсперансой». Насколько упростилась бы задача, если бы она знала этот парусник как свои пять пальцев и если бы туман поднялся!