Крепость живых

– Плох.
– Понятно. Очень жаль. Я вас хочу попросить сделать одну вещь – он не успел.
– Слушаю.
– Зайдите, пожалуйста, в детский садик, что у нас напротив. Предупредите там.
– Лучше я им позвоню.
– Нет. Я им звонила, но, видимо, они все на прогулке – я вижу детишек за забором.
Честно говоря, я еще не всем отзвонился. Но тут детишки. Ладно, минута делов. Это быстро.
Ключ торчит в замке. С той стороны входа никого. Должно быть, не принятые еще посетители нашей поликлиники поумнели. Ну и славно. Запираю дверь и мелкой трусцой обхожу здание. Теперь обогнуть голые кусты, а там и вход.
Черт! Я чуть не пролопушил критически – в последний момент боковым зрением увидел движение и рефлекторно дернулся. Чистенько одетый старичок без верхней одежды и в наших синих бахилах промазал ручками на сантиметры. Я его не заметил – пенсионеры одеваются неброско, он как-то в кустах да на фоне забора замаскировался.
Дергаю в сторону от входа. Не нужно его туда вести. Я вот сейчас через забор прыг!
А тебе, дедок, шиш!
С «через забор прыг» получилось позорище – я завис. Некоторое время сучил ножками, стараясь зацепиться за гладкий бетон, потом меня прошиб ужас оттого, что сейчас подоспевший дедок вцепится мне в ногу. Я перевалился через забор и совсем не так, как полагал, шмякнулся на землю, аж дыхание перехватило. Чисто тесто. Тесто мягким местом…
Теперь быстро найти воспитательницу, вход заблокировать, потом разговаривать. Не видно воспиталки, весталки-воспиталки… А детишки рядом – вон копошатся, поросята.
– Дети! А где ваша воспитательница? – самым своим добрым голосом спрашиваю у крошек. Одно чадо в ярчайшем желтом комбинезончике поворачивается. Я еще продолжаю идти к детям, когда второй раз за эти пару минут меня прошибает ужас.
То есть я вижу, но разум отказывается правильно оценить виденное. Милые дети жрут что-то. Судя по шерсти, обычную кошку. Серенькую полосатую котейку. И я их заинтересовал явно сильнее, чем котярка. Потому как они довольно шустро кидаются ко мне. Нежить чертова! В ярких комбинезончиках, с оплывшими грязными личиками…
Думать некогда, надо тикать. Тикаю изо всех сил. Мельком вижу открытую настежь дверь детского сада. Детишек добавляется, но у них ножки коротенькие, и я бегу явно быстрее.
Пытаюсь прикинуть, где пасется дедок, и, забирая в сторону от него, опять же кидаюсь на забор.
На этот раз адреналин помогает – перемахиваю хоть и не ласточкой или там Бэтмэном, но весьма прилично. Далее рывком до дверей. Ключ – как и полагается в такой момент – вылетает из пальцев и, звякая, скачет по ступенькам.
Это мое большое счастье, что никого рядом нет. Вдалеке, правда, ходят прохожие, я их вижу, но за кустами не пойму – ковыляют они или еще идут нормально.
Забравшись внутрь поликлиники, встаю в позу «зю» и дышу аж с хрипом. Всего-то пробежал – ничего, а дышать нечем. До слез нечем. Надо собой заняться – мяконький слишком стал. Пухленький…
Звоню Валентине. Объясняю ситуацию.
Молчит.
Потом спрашивает:
– Можем ли мы что-нибудь сделать?
Отвечаю:
– Присоединиться к детишкам.
– Это не выход. Позвоните пока на телевидение и на радио. Может, это поможет.
– Хорошо, попробую.
Далее следующие полчаса самые бесполезные в моей жизни. Занятые ребята из мира шов-бузинесса даже не утруждают себя выслушиванием. Один, правда, выслушал. Попросил принести ему такой же травы, которой я накурился. Не выдерживаю и матерю его. Тоном знатока он уведомляет меня, что я и в этом лох…
Дас ист аллес! [7]
Пытаюсь убедить Валентину, что вечером родители заявятся за детенышами в садик – и у нас к утру тут будет от зомби не отмахаться. Она непреклонна. Ей нужно провести все задуманные эксперименты. Для этого нужно еще минимум двадцать часов. Она уверена, что это очень поможет нам в дальнейшем.
И тут финиш. Она из Архангельска. А тамошние если что решили, то их уже не подвинешь. И ведь не бросишь же, хотя «не мать, не жена, не любовница». Просто хороший человек, врач отличный. Когда пришел сюда совсем зеленым, она взяла надо мной шефство, натаскивала. И хорошо натаскала. Придется завтра сюда организовывать спасательную экспедицию… А сильно не хочется сюда возвращаться завтра… Но придется.
Ладно. Надо дозвонить книжку. Когда заканчиваю, словно мешки грузил – так вымотался.
Зато уже вытанцевался примерный текст – новая инфекция похожа по действию на нейротоксин рыбы фугу, далее как у гаитянских зомби, только поражение головного мозга глубже и зомби агрессивны. Процентов семьдесят мне явно не верят. Ну и ладно. Если хоть чуток будут осторожнее, уже хорошо. Черт, да будь это нормальная эпидемия – чумы, холеры, оспы, – куда бы проще было. А тут времени на каждый звонок уходит до жути много… И, похоже, впустую.
Звоню братцу. Ему некогда – вот-вот приедет начальство. Кратко рассказываю выжимку из узнанного от Сан Саныча и Валентины. Говорит: «Пасиба», – и отключается.
Тут только до меня доходит, и я снова обзваниваю тех, у кого дети. Рассказываю про садик, в котором я так бурно развлекался. Прошу отзвониться – убедиться самим. Это срабатывает сильнее…
Попутно просматриваю бумаги, доставшиеся мне в наследство от Сан Саныча. В самом начале лежат деньги – видно, что он выгреб все купюры из кошелька. Немного, несколько тысяч, но бедному вору – все впору.
Дальше записка, написанная его аккуратным писарским почерком:
«Итак, зомби.
Что известно: в отличие от фильмов, это реально.
Особый интерес:
1) что за возбудитель – пока неясно;
2) пути передачи – точно, что со слюной при укусе, возможно, что и при попадании крови или слюны на слизистые (глаза). Другие пути передачи неясны – не видел;
3) физиология зомби, срок жизни – неизвестен, хотя тут ясно, что вроде идет разложение, просто обязано идти; вопрос, как разлагаются живые мертвецы, неясен, иначе была б надежда, что при разложении, как положено нормальным мертвецам, они через год скелетируются и саморазвалятся. Также важен вопрос: как реагируют на холод и прочие погодные явления. По идее, как холоднокровные, должны на морозе замедляться;
4) функции восприятия – видят, чувствуют запах и слышат, возможно, что есть и какие-то сверхъестественные возможности чутья;
5) могут кооперироваться, имеется слабый интеллект. На уровне насекомого.
Таким образом:
1) надо защищаться от укусов и попадания слюны и крови на кожу и слизистые;
2) надо быть отличимым от зомби, чтоб свои не подстрелили по силуэту, когда до этого все же дойдет. Должно дойти;
3) надо быть мобильным (если кто бегал в ОЗК и противогазе – тот поймет). Потому рыцарский доспех, например, не вполне подходит. Разве что рукавицы и наручи.
Таким образом:
1) оружие отечественное, посовременнее. Или что есть. Все, чем можно проломить череп. Тут мудрить нечего;
2) защитная одежда – из пластиковых пластин типа защиты хоккеистов или защитных костюмов мотоциклистов с использованием кевлара [8]. (Всегда удивляли киношные тупицы, бегающие по магазину от зомбаков и не догадывающиеся хотя б кожаную куртку со шлемом и перчатками надеть.) Неплохи ватные штаны и ватники – без вопросов. И прочные перчатки, – например, кольчужные, как у мясников. В первую очередь – перчатки. На ноги – сапоги с высокими голенищами. (Были б на мне яловые сапоги сейчас!!);
3) маскировка бесполезна, наоборот, нужны кислотные яркие цвета для распознания своих, также добавка светоотражающих элементов и, возможно, светодиодов, на каске например;
4) шлем пластиковый с гибким назатыльником, закрывающим шею, и прозрачным щитком. Противогаз в данном случае не годится – в нем очень тяжело находиться долго, никудышный обзор и очень трудно целиться. И раз они легко прокусывают кожу, противогаз, скорее всего, тоже прокусят;