Виннипегская Стена и я (ЛП)

Все его внимание было сосредоточено на мне. Здоровяк выпрямился и положил телефон на свое бедро. На нем были надеты обычные мешковатые шорты и футболка.
— Ты права. Я плачу тебе не за твое мнение.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Я поборола ощущение, сжигающее мой пищевод, и взяла себя в руки. Я знала, каково это, когда к тебе придираются. Знала, каково это, когда с тобой обращаются, как с дерьмом, люди, о которых должна заботиться.
Я не собираюсь плакать из-за Эйдена. Я не реву из-за людей, которые не заслуживают моих слез, и Эйден — особенно чертов Эйден — не будет человеком, который сломает меня. Не сейчас, никогда.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
Он прав. Я его личный ассистент, и за это он платит мне, не важно, как сильно я сжимаю зубы. Скоро я ухожу. Больше он не будет моей заботой. Кусая внутреннюю сторону щеки, я заставляю себя переступить через это и задуматься о ситуации позже, и понимаю, что это самое тяжелое, что я когда-либо делала.
Я поставила две бутылки на стол, мое дыхание напоминало драконье, и спокойным, ровным голосом спросила:
— Тебе нужно что-то еще прямо сейчас?
— Нет, — пробормотал грубый мудак.
Я улыбнулась ему, даже если уверена, что мои ноздри раздуваются, и продолжила игнорировать женщин, которые встали на ноги. Мне не надо было спрашивать, чтобы понять, они сами себя пригласили сюда, и теперь жалеют о своем решении. Хорошо.
— Тогда я буду снаружи.
Я вылетела оттуда и, сжав кулаки, прижалась спиной к стене рядом с дверью. Секунду спустя появившиеся волшебным образом незнакомки покинули комнату, две темноволосые головы склонились друг к другу, пока они удалялись по коридору из моего поля зрения.
Не в первый раз женщины пытаются приблизиться к Эйдену, и им немедленно отказывают; в любом случае, меня подобное не волнует. Я была слишком зла, чтобы волноваться о ком-то, кроме придурка в зеленой комнате.
В чем, черт побери, его проблема?
Я не рассказала ему о множестве писем, которые он получил от злых фанатов из Сан-Антонио за то, что отменил раздачу автографов, — на них ему тоже плевать. В последнее время Тревор и Роб не разрывали наши телефоны. Проблем с сухожилием у него тоже не наблюдалось. Что тогда? У него было все, чего он хотел.
Что может быть не так в его личном маленьком мирке?
Это последний год его контракта, и он затягивал с разговорами о том, что хочет делать после, но у него есть варианты. Вероятно, слишком много вариантов, если такое возможно. Нет смысла сердиться из-за этого, по крайней мере, так рано. Эйден сфокусирован на настоящем, но я могу представить, что переживать о будущем он будет, когда пройдет уже половина сезона.
Так что же это может быть?
— Здравствуйте, мисс, — произнес голос из коридора, сопровождаемый взмахом руки. — Мы готовы для мистера Грэйвса, — сказал сотрудник радиостанции.
Я выдавила из себя улыбку и кивнула.
— Окей.
Прежде чем заглянуть в комнату, я стерла улыбку с лица и послала Миранде пустой, лишенный эмоций взгляд, в то время как все во мне бушевало при виде его лица.
— Они готовы.
После интервью поездка к дому Эйдена прошла в тишине и напряжении. Как только мы приехали, он исчез в спортзале без единого слова. В ожидании приезда съемочной группы я кипела внутри, пока снова со злостью подметала и мыла пол в гостиной и на кухне. Я знала, в том, что сделал Эйден, нет вины полов, но это единственное, что было под рукой, и на чем я могла выместить свое раздражение.
Я как раз занялась коридором, который шел от передней части дома к ванной и спортзалу, когда услышала Эйдена.
— Меня достало слушать, что, по твоему мнению, лучше для меня. Я сам знаю, что лучше для меня, — рявкнул знакомый голос Эйдена.
Эмм, что?
— Нет, послушай меня. Может, я переподпишу с ними контракт, может, нет, но не давай обещаний, которые я не собираюсь сдерживать, — продолжил Эйден, впрыскивая яд в каждую гласную.
Рассматривает ли он возможность покинуть Даллас?
— Не превозноси то, что ты сделал. У меня есть то, что есть, благодаря моей тяжелой работе, а не чьей-то еще, — добавил Эйден после короткой паузы.
С кем он разговаривает? С Тревором? Робом?
— Мне плевать, — прорычал Эйден секунду спустя.
После этого наступила тяжелая тишина, почти зловещая и крайне тревожная.
— Все, о чем я тебя прошу — делать то, что лучше для меня. Вот что ты должен делать. Ты работаешь на меня, не на команду.
Ну, кто-то был стервозным не только со мной сегодня. От этого мне должно было полегчать, но этого не произошло.
— Тебе не надо ничего помнить, — произнес спокойно Эйден, тон его голоса был холодным и контролируемым. — Не открывай свой рот; это легко. Ничего им не обещай. Даже не разговаривай с ними. Я говорю, чтобы ты слушал то, чего хочу я. Я плачу тебе за это, не так ли?
И на этом все закончилось.
Я, наверное, простояла около пяти минут, полностью замерев и прислушиваясь, но больше ничего не было сказано. Я стояла, прикованная к месту, дыша настолько тихо, насколько это было возможно, пока не поняла, что прошло достаточно времени, чтобы не издать подозрительных звуков.
— Увиливаешь от работы? — спросил Зак, свесив голову через верхний край перил.
Я замерла. Что, если Эйден подумает, что я подслушивала его разговор? Черт побери. Я закашлялась и невинно улыбнулась.
— Ты только проснулся? — я пыталась вести себя, как ни в чем не бывало.
— Сегодня мой выходной, — объяснил он, сбегая вниз по ступенькам.
— Разве у тебя выходной не каждый день? — поддразнила я, не желая, чтобы он отвечал. — Спроси, во сколько я проснулась этим утром, — произнесла я, опуская подбородок на ручку пылесоса.
— Я не хочу знать, милая, — он похлопал меня по плечу, проходя мимо на кухню. — Не хочу знать.
Я фыркнула и толкнула пылесос по твердому деревянному полу, а звуки копошения Зака на кухне составляли мне компанию, пока я думала о разговоре Эйдена. Он никогда не говорил об уходе из команды, и, полагаю, я не думала, что он это сделает.
Исходя из цифр его банковского счета — того, к которому у меня есть доступ — продление контракта несколько лет назад оказалось более прибыльным. Плюс, он стал только лучше. Он — лицо «Трех Сотен». Они дадут ему все, что он попросит, но кто, черт возьми, знал, что это? Точно не я.
Эйден каждый день должен петь хвалебные оды «Трем Сотням» за то, что они сделали для него, взамен на его навыки.
— Дом выглядит отлично, Золушка, — фыркнул Зак, прижимая миску к груди и прокрадываясь мимо меня, прежде чем я успела стукнуть его ручкой. Он бросился через дверной проем, который вел в гостиную. Секунду спустя включился телевизор.
Прежде чем я поняла, Эйден оказался в спальне, впервые за несколько месяцев одеваясь во что-то, кроме одежды для тренировок. В это время грузовик Второго канала парковался на другой стороне улицы. Быстро осмотрев все кругом, я убедилась, что дом выглядит чище, чем обычно. Когда прозвенел звонок, Зак унесся вверх по лестнице с выражением паники на лице.
— Я здесь не живу, — пробормотал он по пути, когда я дошла до двери и открыла ее.
Мужчина в костюме и два видеооператора стояли по другую сторону.
— Привет, входите, — поприветствовала я, приглашая их внутрь. — Эйден спустится через секунду. Хотите чего-нибудь выпить?
Трое мужчин внимательно осматривались кругом, пока я вела их в гостиную, где, как согласились продюсер и Тревор, снимать лучше всего. Я заметила, как видеооператор смотрел на стены, когда Эйден спускался вниз по лестнице. Я никогда не ощущала землетрясения, но, уверена, когда он на ступеньках, это можно измерить по шкале Рихтера.
Его фигура заполнила дверной проем гостиной — его руки и плечи выглядели эффектно в белой рубашке поло, в которую он каким-то образом влез, а штаны цвета хаки были сшиты специально для его огромных бедер. Я незаметно вышла из гостиной, не то чтобы я этого хотела, но знала, что должна. Даже если я зла на него, не значит, что я перестану выполнять свою работу.