Император Николай II. Жизнь, Любовь, Бессмертие

Интересно, что сказал бы он сегодня, когда одна страна за другой вводят снятие отпечатков пальцев у прибывающих на границу, когда миллионы видеокамер ловят всякий шаг человека на улицах городов, когда гигантская рать соглядатаев потрошит личную переписку и подслушивает разговоры миллиардов жителей земли. И все это под неумолчные разглагольствования о правах человека и о демократии. Мало того, невидимые властители манипулируют судьбой целых народов, впрыскивая бацилл революционного брожения, свергая неугодных правителей и вознося к власти покорных марионеток. А всякий противящийся этой злой воле становится «идущим путем заката»…
  
Крестный путь
 
Первые месяцы после переворота императорская семья пребывала под домашним арестом в Александровском дворце Царского Села. Приставленная Временным правительством и Петроградским Советом охрана сопровождала каждый шаг Николая Александровича и его близких по территории резиденции. Но им, по крайней мере, не возбранялось гулять в парке, валить сухие ели, а потом распиливать их, расчищать дорожки и копаться в огороде.
Великие княжны и царевич Алексей в Царском Селе (май 1917 г.)
Лишенный престола царь не впал в уныние. Не удручало его и отсутствие большого числа приближенных. Он никогда не имел секретарей, и делал все сам даже будучи загружен государственными делами. А теперь он предавался любимым занятиям: разбирал бумаги, перечитывал дневники, возился у верстака (он был искусным столяром). Семья была привержена простому физическому труду, и по весне все с радостью вскапывали грядки, облачившись в серенькую одежду простолюдинов. Солдаты с удивлением глазели на великих княжен, по-крестьянски повязавших голову платками и ловко управлявшихся с лопатами.
Николай II и члены императорской фамилии работают в саду в Царском Селе
По вечерам после ужина собирались в гостиной, и глава семьи читал вслух произведения русских и иностранных классиков. Император и прежде славился как выдающийся чтец – особенно ему удавалось исполнение (иначе и не скажешь) произведений его любимого Гоголя. Великолепная память его хранила тысячи стихотворений русских поэтов. И в эти последние месяцы своей жизни он не утратил живого интереса к литературе: тех русских писателей, которых он прежде знал поверхностно, Николай Александрович теперь прочитывал «от и до». В считанные недели «проглотил» 12-томное собрание сочинений Лескова, старообрядческую эпопею Мельникова-Печерского «В лесах. На горах», основные книги Салтыкова-Щедрина.
Великие княжны Татьяна и Анастасия в Царском Селе (1917 г.)
Отлично зная русское прошлое – он далеко не формально возглавлял Историческое общество имени императора Александра III – Николай Александрович прививал любовь к родной старине и своим детям. Рассказы о Суворове, жизнь которого царь знал досконально, чтение романов Всеволода Соловьева, Мережковского, разбор старых рукописей (он свободно читал любой почерк вплоть до хитросплетенной вязи XVII века) исподволь прививали всем детям державное сознание и патриотизм.
Царевич Алексей и великая княжна Татьяна в парке в Царского Села (1917 г.)
Читая «Историю Византии» Успенского, «Всеобщую историю» Иегера, «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря, свергнутый монарх, похоже, не впал в безразличие ко всему, что осталось за стенами дворца. Его мысль работала, сопоставляя эпохи, ища ответа на вопросы, поставленные временем.
Вряд ли Николай Александрович лелеял мечту о возвращении к власти. Хотя отречение его в пользу брата было юридически не состоятельно – законы Российской империи не допускали передачи власти самодержцем другому лицу, – политическая ситуация не предвещала в обозримом будущем возрождения сильного монархического движения. Временное правительство обрушило репрессии на слуг старого режима, расправлялось с правыми партиями, закрывало газеты, арестовывало тиражи книг. Результаты не замедлили сказаться: на выборы в Учредительное собрание осенью семнадцатого года не была допущена ни одна из партий центра или консервативного толка.
Великие княжны Мария, Ольга, Татьяна и Анастасия в Царском Селе (май 1917 г.)
Пристальный интерес Николая Александровича к происходящим событиям был естественным для него как горячего патриота. Всякая неудача на фронте, всякое внутриполитическое обострение вызывало в его дневнике краткие, но энергичные комментарии. Когда было объявлено о «Займе свободы», целью которого было поддержать армию во имя победоносного окончания войны, экс-император подписался на этот заем, хотя для него-то такая свобода обернулась тюрьмой, пусть на первых порах и комфортабельной.
«Вперед в коммунистическое рабство!» Демонстрация в Петрограде в первые дни после февральского переворота
Это последнее обстоятельство весьма раздражало распропагандированную толпу. То и дело в большевистских и иных экстремистских листках раздавались кровожадные призывы, облачившийся в «тогу гражданина» российский хам требовал всяческих утеснений для семьи Романовых. Временное правительство было само не радо, что выпустило на волю такого джина, но сил справиться с ним не имело. Петербург был наводнен анархистами, дезертирами и просто уголовниками, которые под видом «революционной борьбы» занимались разбоем. Существовавшие поначалу планы отправки царской семьи в Англию постепенно утрачивали реальность, сама жизнь узников Александровского дворца не могла быть гарантирована в такой обстановке.
Невский проспект 4 июля 1917 г.
В июле 1917 года большевики попытались организовать переворот, но этот первый натиск был отбит. Миллионные тиражи газет и листовок, оплаченных марками кайзера, еще не произвели того разрушительного действия на психику народа, которое было достигнуто к октябрю. Но жажда мщения «проклятому прошлому» в лице деятелей, его олицетворявших, уже охватила миллионы крестьян в шинелях. И любое недоразумение могло привести к нападению черни на Царское Село. Для Временного правительства, понявшего – да поздно – в каком направлении развиваются события, такие осложнения были нежелательны. Большевистская пропаганда спекулировала на том, что «временные» опекают будто бы «палача русского народа». Поэтому было решено подыскать для царскосельских узников иное место.
Александра Федоровна и царевич Алексей
1 августа 1917 года два поезда с царской семьей и остатками ее свиты и обслуги вышли из Петрограда в направлении Тюмени, где узники должны были быть переведены на борт речного парохода. Конечной целью долгого путешествия был назначен Тобольск…
Когда на высоком берегу Иртыша увидели стройные силуэты церквей, экс-император сразу узнал пейзаж – возвращаясь в 1891 году из кругосветного путешествия, он посетил Тобольск. Старинный кремль, здание острога, в котором когда-то отбывал наказание Достоевский. Вход на кремлевскую гору перекрывает так называемая рентарея – арсенал XVII века. А в низменной части города, прилегающей к Иртышу, находился губернаторский дом, которому на восемь месяцев предстояло стать тюрьмой для царской семьи.