Тот, кто убивает дракона
– У тебя есть какие-то идеи относительно того, кто это сделал? – спросил Бекстрём.
– Типичное убийство алкаша, Бекстрём, – сказал Ниеми и улыбнулся дружелюбно.
– Каково твое мнение относительно времени? – поинтересовался Бекстрём.
– Перехожу к этому. Сейчас нам не стоит спешить, Бекстрём, – сказал Ниеми. – Прежде чем жертву забили, он и еще один человек (который любезно оставил нам свои отпечатки пальцев, но мы их еще не идентифицировали) сидели за придиванным столиком в гостиной и ели жареную свинину с тушеными красными бобами. Хозяин дома, возможно, расположился в единственном кресле, а его гость на диване. Однако прибраться за собой потом они так и не успели. Мы нашли много пальчиков обоих, если это вас сейчас интересует, и, надо надеяться, завтра получим ответ. И если нам повезет, наш преступник уже дактилоскопирован, и его отпечатки есть в регистре. За едой парочка выпила пять пол-литровых банок крепкого пива и бутылку с лишним водки. У нас одна пустая бутылка и одна початая. Обычной формы по ноль семь литра и обычной марки «Эксплорер». Обе крышки валяются на полу перед телевизором, где они сидели и ели, и, судя по всему, бутылки были неоткрытыми, когда они начали. Помимо всего прочего, на пробках осталась запечатка. Вы знаете, перфорированная полоска вдоль пробки снизу. Она еще издает своеобразный звук, когда вскрываешь бутылку в первый раз.
– Еще что-нибудь? О преступнике и предшествовавших убийству событиях?
– Я думаю, тот, кто это сделал, физически сильный человек, – сказал Ниеми и кивнул рьяно. – Прежде всего, из-за фокуса с галстуком. Потом он перевернул тело, так как сначала жертва упала на бок или, возможно, на живот, это мы можем утверждать, помимо всего прочего, по тому, как бежала кровь, но, когда мы нашли жертву, она лежала на спине. По-моему, убийца перевернул жертву на спину для того, чтобы задушить.
– И когда это все произошло? – неожиданно спросила Анника Карлссон, прежде чем у Бекстрёма появился шанс задать тот же вопрос.
– Если тебя интересует мнение такого невежды в медицине, как я (а жертву ведь будут вскрывать только вечером), то, по моим догадкам, все произошло вчера ближе к ночи, – ответил Ниеми. – Я и Чико прибыли туда почти ровно в семь утра, и тогда трупное окоченение уже полностью охватило тело, но больше об этом и всем другом, как уже сказано, вы сможете узнать завтра. – Ниеми оглядел присутствующих в комнате и сделал попытку подняться со стула. – Мы отправили кое-какой материал в Главную криминалистическую лабораторию в Линчепинг на анализ, но они наверняка дадут ответ не раньше чем через пару недель. Правда, я думаю, это не играет особо заметной роли в данном деле. Просто небольшая задержка. Преступник никуда от нас не денется. Коллеги из технического отдела криминальной полиции лена обещали помочь нам с отпечатками пальцев, так что, если повезет, с данным делом мы справимся уже к выходным. А в понедельник, я думаю, мы сможем дать вам приличное описание того, что случилось в квартире, – добавил Ниеми, поднимаясь.
– Спасибо, – сказал Бекстрём и кивнул Ниеми и его молодому коллеге.
«Как только мы поймаем того, с кем ужинал Даниэльссон, на том все и закончится, – подумал он. – Один алкаш убивает другого, ничего сложнее здесь нет».
Как только эксперты покинули комнату, в рядах разыскной группы началось брожение, кому-то понадобилось размять ноги, другим покурить. Будь с ним все нормально, он, естественно, предложил бы им всем заткнуться, но Бекстрём чувствовал странную апатию и только кивнул в знак согласия. Сейчас он с удовольствием оказался бы где-то в другом месте, но за неимением лучшего направился прямо в туалет и влил в себя по меньшей мере пять литров холодной воды.
8
– Тогда так, – сказал Бекстрём, когда они вернулись в совещательную комнату. – Сейчас мы займемся жертвой. Потом обменяемся мыслями, а прежде чем расстанемся, пройдемся по списку уже сделанных дел и того, что нам предстоит сделать завтра. Сегодня четверг 15 мая, и я полагаю, мы управимся к выходным и сможем посвятить следующую неделю более важным служебным заданиям, чем господин Даниэльссон. Что мы узнали о нашей жертве, Надя? – продолжил Бекстрём и кивнул маленькой полной женщине лет пятидесяти, которая сидела с противоположного от него торца стола и уже успела забаррикадироваться за большой горой бумаг.
– Кое-что накопала, – сказала Надя Хегберг. – Я прошлась по нашим сводкам, и не напрасно. Потом переговорила с его младшей сестрой, кстати единственной близкой родственницей убитого, и она тоже посодействовала мне.
– Я слушаю, – сказал Бекстрём, хотя его мысли находились совсем в другом месте, а в голове эхом отдавался приятный звук, возникающий при скручивании пробки.
Карл Даниэльссон родился в Сольне в феврале 1940 года, и, следовательно, на момент смерти ему было шестьдесят восемь лет и три месяца. Его отец работал печатником и мастером-технологом в местной типографии. А мать вела хозяйство. Оба родителя давно умерли. Из ближайших родственников у него только сестра. Она живет в Худдинге к югу от Стокгольма и на десять лет младше своего брата.
Карл Даниэльссон был одинок. Он, по имевшимся в распоряжении полиции сведениям, никогда не был женат и не имел детей. Четыре года ходил в народную школу в Сольне, затем пять лет в школу второй ступени, а закончив ее, три года проучился в Похлмановском коммерческом училище в Стокгольме. В девятнадцать лет получил диплом о законченном гимназическом образовании с экономическим уклоном, а потом проходил военную службу в качестве рядового в авиационном полку в Баркарбю. Демобилизовался десять месяцев спустя и получил свою первую работу сотрудника бухгалтерского бюро в Сольне летом 1960 года. Карлу Даниэльссону тогда было двадцать лет.
Тем же летом он также впервые попал в полицейский отчет. За управление автомобилем в нетрезвом состоянии его наказали штрафом в размере шестидесяти дневных заработков и лишили прав на шесть месяцев. Через пять лет история повторилась. Пьяный за рулем, шестьдесят дневных заработков. Права опять отобрали, и теперь на год. Прошло целых семь лет, прежде чем он прокатился под кайфом снова, и в тот раз последствия оказались значительно серьезнее.
Будучи пьяным как свинья, Карл Даниэльссон въехал в колбасный киоск на Сольнавеген и вдобавок смылся с места аварии. В совокупности за два этих проступка суд Сольны приговорил его к трем месяцам тюрьмы и лишению водительской лицензии. Даниэльссон обратился к услугам известного адвоката, приговор обжаловали в высшей инстанции, он представил две справки о своих проблемах с алкоголем, ему отменили наказание за то, что он покинул место аварии, и отправили не в тюрьму, а на принудительное лечение. Права он, однако, так и не получил назад, но даже не позаботился о новых по окончании испытательного срока. Последние тридцать шесть лет своей жизни Карл Даниэльссон не имел водительского удостоверения и больше пьяным за рулем не попадался.
Зато даже в качестве обычного пешехода он продолжал навлекать на себя неудовольствие полиции. За тот же период его пять раз отправляли в кутузку на основании Закона по обращению с нетрезвыми лицами, и, вероятно, таких случаев было даже больше, просто Даниэльссон обычно отказывался сообщать свое имя, что ему в общем-то и не требовалось делать, а когда его забирали в последний раз, все получилось еще хуже.
Это произошло во время скачек на ипподроме Солфалла в мае, за пять лет до его смерти. Даниэльссон был пьян и буянил и, когда его попытались посадить в полицейский автобус, стал отбиваться руками и ногами. Сопротивление сотрудникам полиции и насилие в отношении их – и в результате его не просто забрали как пьяницу, а задержали как нарушителя закона, пусть все и закончилось точно как обычно тем, что его поместили в камеру-вытрезвитель полицейского участка Сольны. А когда выпустили шесть часов спустя, Даниэльссон написал заявление на тех, кто его задерживал, и на сотрудников участка, обвинив их в избиении. Всего троих полицейских и двух надзирателей. В дело включился очередной знаменитый адвокат, снова появились медицинские справки, и представление развернулось по полной программе. Прошло более года, прежде чем суд в первый раз собрался для рассмотрения данного дела, но его заседание сразу и закончилось, так как оба свидетеля прокурора не явились по неизвестной причине.