Заставь меня ошибиться (СИ)

Сейчас я понимаю, что рано или поздно, Гастон был вынужден так поступить. Рано или поздно, он взял бы на обучение другую девушку. Рано или поздно, мне пришлось бы распрощаться с грезами о нем. Это был его простой и эффективный способ объяснить, что наши с ним отношения являлись исключительно работой. В установленных правилами рамках, ведь далеко не все солистки… гетеросексуальны. Но он понимал, что так будет. Я видела по глазам. И до сих пор этот поступок висит над нами черной тенью. До сих именно благодаря этому я не доверяю Гастону свои истинные мысли и намерения. Берегусь. Думаю, это оправданно.
— Ну как там рыба? — кричит возвращающийся Лео.
Тяжело вздохнув, оборачиваюсь. Я понятия не имею, как там рыба…
Лео оказывается на удивление неплохим учеником. Уж во всяком случае старательным. Некоторые вещи ему и через жизнь не постичь, но у него есть отличное качество: он умеет внимательно слушать, не перебивая (пусть слушает о садике Кили), а еще их общее с Андерсоном увлечение охотой очень на руку. Говорят, что девушки ищут спутников жизни по образу и подобию отца. Не уверена, что это справедливо во всех случаях, но чем черт не шутит…
Мне Лео совсем не нравится, но разве меня и мой опыт можно считать типичными для женщины? Две влюбленности и две психотравмы на всю жизнь. Тут, пожалуй, не отмахнешься…
По итогам четырехчасового урока, во время которого я рассказывала ему о принципах незаметного психологического воздействия на собеседника, вывод у меня получается просто гениальный: смотри на Гастона и повторяй за ним. Не просто же так все дамы этого города растаяли из-за «обаятельного мистера Сайтена». Есть в нем что-то не поддающееся описанию, что заставляет людей тянуться. Неравнодушие, наверное. Хотя, по факту, человек он очень властолюбивый и самовлюбленный.
Мы возвращаемся в районе трех часов дня. С парочкой кусков рыбы для Гастона, которого обделять не рекомендуется из соображений безопасности. Мы очень вовремя, поскольку, пока идем обратно, небо затягивает черными тучами и начинает накрапывать дождь. Холодные крупные капли падают на землю, заставляя выше поднимать воротники курток и ускорять шаг.
— Думаешь, Гастон все еще в кабинете? — спрашивает Лео, притворяя дверь и стряхивая воду с куртки.
Но едва я успеваю открыть рот, как из столовой доносится:
— Я здесь.
Мы невольно переглядываемся, а затем проходим туда. Наш куратор сидит в одиночестве в столовой с книгой и чашкой кофе в руках.
— А где Мэгги? Я думала, у нее выходной только в воскресенье, — говорю, поскольку на нас не обращают никакого внимания.
— Я ее отпустил. Не захотел объяснять, почему вынужден проводить субботний день в одиночестве, когда моя семья где-то развлекается, — отвечает Гастон, так и не поворачивая головы.
 Опасность. 
— Мы ушли, потому что с проектом Ив проблемы. Не хотели отвлекать тебя от дел своей болтовней.
— Откуда ты знаешь про Ив? — резко оборачивается он ко мне и смотрит вовсе не добро.
— Лео сказал.
— Я узнал ее голос в трубке, — сухо поясняет Лео. — Я же всего несколько дней назад прикрывал ее на проекте.
—Удивительно, как быстро все выходит из-под контроля, скатываясь на уровень бреда, стоит проявить хоть капельку сочувствия, — говорит себе Гастон, а затем, постучав пальцами по столу, поднимается со стула и бережно откладывает книгу в сторону. — Итак, как провели день? Чем занимались?
— Я попросил Таю дать мне пару уроков. Для Кили, — говоря это, Лео невольно вытягивается по стойке смирно.
— Полагаю, она охотно согласилась, верно? — доносится насмешливое. — Ну еще бы. Мы же не разрабатывали систему обучения таким способом, чтобы она стала максимально эффективной. Не догадались, что залог успеха — совместное поедание жареной рыбки, — замечает он пакет у меня в руках.
— Но хуже точно не стало, — парирую.
— А жаль, — доносится все такое же невозмутимое, и я окончательно перестаю понимать происходящее. — Лео, оставь нас. С тобой потом поговорим. И закрой, пожалуйста, дверь.
Испугавшись того, что грядет, скрещиваю руки на груди, пока Гастон провожает взглядом исполнительного подчиненного. Дождь на улице расходится, становится все темнее, а так как свет мы не включаем, атмосфера в комнате становится все тяжелее. Что-то подсказывает, что меня не ждет ничего хорошего.
Мои секунды растягиваются в вечность, а Гастон неспешно допивает кофе и отставляет чашку на тумбочку, затем переводит взгляд на дождь за окном и только после этого спрашивает:
— Знаешь, почему наша команда обладает лучшими показателями?
— Потому что мы не ограничены законом?
— Еще попытка?
— Потому что операции планируешь ты? — спрашиваю неуверенно и то лишь бы отстал.
— Очень мило, — издевательские говорит Гастон, прекрасно понимая, что с предположением я не согласна. — Но все-таки нет. — Он делает несколько шагов по направлению ко мне, гипнотизируя взглядом. — Просто нам всем нечего терять. Жаль, что иногда это забывается и приходится напоминать.
— Я помню, — выдавливаю через силу.
Гастон же зло усмехается.
— О нет, ты делаешь что-то свое. Ты вдруг вообразила, что я тебе что-то должен, потому где-то и когда-то обошелся неподобающим образом, а, значит, не обязана вести себя так, как я говорю. Но есть проблема: я никогда не выходил за рамки необходимости, не нарушал устав. Это моя обязанность как лидера команды, моя работа, которую я всегда делал на совесть. И сейчас тоже, но вы мне мешаете. В данный момент, на этом задании я не могу рассчитывать ни на тебя, ни на Лео. И ладно мальчишка — он молокосос, который с нами всего три года, с такого много не спросишь, но у тебя колоссальный опыт безошибочной работы. Кроме того, у нас с тобой, — говорит Гастон, приподнимая мой побородок и заставляя не опускать глаза, — в рабочей части никогда не было проблем с взаимопониманием. Что изменилось?
Вырываюсь из захвата и оступаю еще на шаг.
— Ты никогда не задалбывал меня допросами. Давал стратегию, а с тактикой я разбиралась сама. А теперь ты пытаешься следить за каждым моим шагом. А мне это, черт побери, нужно! — Обвожу себя руками. — Всего лишь крошечная зона личного пространства, где тебя нет.
— Понятно, — говорит он задумчиво и отворачивается к окну, некоторое время смотрит на дождь, в затем велит, указывая на стол: — Садись.
— Зачем?
— Садись! — повышает он голос.
Приходится подчиниться. Усаживаюсь на стол и осторожно спрашиваю.
— Ты мне объяснишь, что происходит?
— Не сейчас, — отвечает Гастон и в несколько шагов оказывается рядом. — Снимай одежду.
От его слов перехватывает дыхание и нарастает злость. А еще страх. Я понятия не имею, что именно он замыслил. Стягиваю куртку, кардиган. Остаюсь в одной тонкой футболке вопросительно смотрю на своего куратора, не веря, что он заставит меня продолжить… а еще не хочу, чтобы он велел мне остановиться.
— Я разве сказал прекратить? — ровно интересуется мой куратор, не делая попытки прояснить хоть что-то.
И я продолжаю, задыхаясь под пристальным взглядом. Возможно, мне стоило бы сопротивляться, но на это нет сил. Ведь единственный мужчина, которого я по-настоящему и с полным осознанием хотела, сейчас стоит рядом и смотрит на полуобнаженное тело, доставшееся мне далеко не волей природы.
— Достаточно, — останавливает Гастон, стоит расстегнуть молнию на джинсах, а затем кладет руку мне на живот и вынуждает откинуться на стол. Замершие на моей коже пальцы не дают думать ни о чем другом. Что будет дальше? Я не знаю, но уже облита воспоминаниями, как бензином. Только спичку поднеси… — Вот что является нашей основной проблемой, не так ли, Лиз?
Его пальцы движутся вверх, по моей грудине, вплоть до самой шеи, где слишком часто бьется пульс. И вот он уже нависает надо мной сверху, заглядывая в лицо. Я чувствую его неровное дыхание, вижу расширенные зрачки. Хотя он зол и вокруг темно, как в сумерках. Наверное, мне лишь кажется.