Рыцарь Шестопер

Он направился к двери, как вдруг вспомнил о двух вещах: надо взять оружие и, второе, выяснить, что тут с платежной системой.
— Что у нас с деньгами? — Слово такое было, значит, что-то ответят. Но парни уже в сотый раз за сегодня надулись и выглядели обиженными. — Чего молчим? Конкретней нельзя?
Более непосредственный Ольгерд высказался в сердцах:
— А нечего было в кости проигрываться рыцарю Гальцару! Еще и наши последние серебрушки забрал и те проиграл!
— Точно?
— Что точно? Что проиграл или что забрал? — Оказывается, парень был не чужд едкого сарказма.
— Что последние, — повысил голос Шестопер, демонстративно сжимая кулаки и приподнимая плечи, словно для атаки. Но тут же спохватился, видя, как ребята вжались спинами в стену, и попытался улыбнуться разбитыми губами. — Да верю я вам, что больше нет у нас ничего, верю. Но уж больно мне… этого Гальцара надо было расслабить. Очень хотелось получить ответ на вроде бы ничего не значащий вопросик…
— Получил? — заинтересовался Петри.
— Само собой! Только этим знанием в корчме не расплатишься… Хм! — И принялся рассуждать вслух: — У кого бы мне подзанять денег?..
Так как пауза затянулась, Петри понял, что вопрос задан ему.
— Тебе многие из нашего отряда были должны, пусть и по чуть-чуть. Но все они… уже ушли на перерождение. Должны и другие рыцари, трое из них в отряде баннерета Молнара.
— И кто больше всех должен?
— Да тот же Коннеш Найт и должен! — выдал оруженосец сгоряча и тут же округлил глаза в ошеломлении. — А ты что, не помнишь?
Пришлось выкручиваться с помощью демагогии:
— Вот представь себе, дружище, что тебе нечто неприятно до омерзения. А уничтожить тварь или предмет нельзя до определенного срока. И не лучше ли просто сделать вид, да и самого себя убедить, что ты эту омерзительную тварь не замечаешь? А взамен назначить себе некий срок, после которого все зачтется. И вот вопрос: все ли мерзкие поступки твари ты станешь фиксировать, а потом перебирать постоянно в памяти?
— Нет, конечно! — сообразил парень. — Почти все постараюсь забыть сразу.
— О! Вот она, святая истина! — Василий почти перешел на тон проповедника. — И по делам его да воздастся ему! Вот и я забыл… Но! В то же время помню все! И если спрашиваю вас о чем-то, то лишь для проверки ваших знаний! — Затем еще больше повысил голос: — А вы, став моими особо доверенными помощниками, обязаны отвечать сразу, без раздумий и каких-либо сомнений! И тем более без вопросов и пререканий! Все понятно?
Теперь уже оба парня пялились на рыцаря, рискуя остаться без глазных яблок.
— Да, господин!
— И я задал вопрос!
— Рыцарь Найт должен шестнадцать с половиной золотых.
Василий не представлял, много это или мало, но предпочел сыграть озадаченность:
— Хм! Это когда только успела набежать такая сумма?..
— Два раза он брал как бы в долг, после твоего отказа от дуэлей с ним! — Теперь ответы были четкими, конкретными, словно ребята отчитывались перед маршалом. — Ты мотивировал отказ от поединка своей дружбой с Коннешом, а он с издевкой потребовал: раз друзья, мол, то одолжи пять золотых. Остальное набежало по мелочи.
— Ну да, помню… — Василий почесал в затылке. — Придется с этим типом разобраться… Кто еще должен?
Про остальных тоже доложили во всех деталях. Плохо было, что в отряде баннерета Молнара Райкалин мог опознать только самого командира да Коннеша Найта. И вообще крайне слабо ориентировался в законах, правилах и взаимоотношениях здешнего рыцарства. Дальше расспрашивать оруженосцев — уже перебор. При встречах с иными коллегами молчать, ссылаясь на поврежденный язык, тоже не выход, хотя на первых порах сойдет. Но ведь можно просто своими действиями, поступками или незнанием местных традиций попасть впросак.
Тот же момент с оружием, к примеру. Можно ли сейчас выйти наружу, имея при себе только меч? Или не помешало бы и щит прихватить?
Пришлось делать вид, что он размышляет вслух:
— Что бы лучше с собой захватить во двор? То, что не требует срочной чистки…
— Да свой меч и возьми, — посоветовал Петри. — Правда, с ним положено и щит рядом кому-нибудь из нас нести…
— Может, тогда лучше трофейный двуручник, что я взял у власнеча?..
— Разве что на плече, — скривился Ольгерд. — Тогда и щит не нужен.
— Зато впереди должен кто-то безоружный идти, — заспорил с ним его товарищ. — Чтобы встречные видели: рыцарь просто прогуливается, а не на поединок собрался.
— Ну да, ну да… Ладно, возьму молодого селянина…
Уже начавшие возиться с оружием парни на это отреагировали полным равнодушием. Значит, нарушений нет, сойдет и простой крестьянин для обозначения «безоружного».
Василий подхватил добытый у колдуна меч, положил его на плечо как лесину и вышел за дверь. В горнице он увидел парня лет семнадцати, о котором и думал изначально. Приказал:
— Пойдешь со мной! Чуть впереди!
Тут же под ноги с причитаниями метнулась одна из женщин. Пришлось пояснить ей:
— Мои оруженосцы заняты приведением доспехов в порядок. А мне нужен кто-то идущий впереди, показывающий, что я иду с миром.
Похоже, что и глава семейства в этом разбирался. Он шикнул на женщину, и та убралась прочь с дороги. Да и парень шагнул за дверь явно без опасения за свою жизнь. Даже плечи расправил с гордостью.
Пересекли двор, уже без всяких следов кровопролития вышли на улицу. Там тоже ни один труп не портил сельскую пастораль. Василий остановился, выбирая, куда пойти: влево или вправо? Или остаться на месте? Его внимание привлек опорный столб ворот. На его вершине красовалась красиво вырезанная голова богини Макоши. Потом вспомнил, где он, и усмехнулся: «Язычники-с! Хе-хе!.. Нет на вас попов православных!»
Как оказалось, задержались они своевременно: в их сторону бежал один из лучников, участвовавших утром в побоище на площади.
  
Глава пятая
 
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
 
— Рыцарь Шестопер! — приблизившись, выпалил молодой воин. — Вы переходите в подчинение баннерета Молнара! Приказано быть готовыми к выступлению из веси завтра на рассвете! Отправляемся в град Вищин.
Василий еле успел придержать посыльного жестом. Потом, не забывая о легенде про сильное повреждение языка, с трудом прошептал:
— Не знаю, что с нашими лошадьми…
— С ними все в порядке! — нисколько не удивился воин. — Так и стоят в конюшне казненного старосты. Мы не знаем, какие ваши и сколько. Так что сами забирайте.
Затем скользнул завистливым взглядом по мечу на плече рыцаря, развернулся и побежал обратно. А Райкалин не на шутку озадачился: «Лошади наши в целости и сохранности?.. А может, и не наши?.. Тем более я даже не знаю, как наши-то выглядят. Послать туда моих парней?.. Хм! Вдруг наших лошадей тати успели вывести и те погибли? Мои наивные дурни в этом признаются… и мы останемся пешими. Или будем должны денег по гроб жизни тому же баннерету. Самому сходить и оседлать любых понравившихся? Так я только опозорюсь со сбруей! Хорошо хоть ездить умею, да вообще с лошадьми обращаться. Но в любом случае без помощника не обойтись…»
И тут его взгляд упал на терпеливо ожидающего крестьянского парня.
— Ты в лошадях разбираешься?
И в который раз Василий попал впросак. Парень даже крякнул от удивления:
— Господин! Мы же с отцом ваших трех лошадей вчера в конюшню заводили! Расседлали их, почистили…
— Да помню я! — зло оборвал его Василий. — Мне интересно, запомнил ли ты их? Отличишь ли от остальных, сможешь ли оседлать? А то мне, как рыцарю, зазорно с этим возиться.
— Не сомневайтесь, господин! Все сделаю! — заверил парень, косясь в сторону дома. — Если еще и отец поможет…
— Зови!
А когда и глава семейства оказался рядом с ним, Василий строго-настрого приказал:
— Вначале седлаете наших коней. Затем тех, на которых я укажу. Наши товарищи погибли, но своих скакунов перед смертью нам завещали.