Здравствуй, Марс!

               На столе лежала настоящая книга! «Неужели он по-прежнему читает бумажные книги»? — в замешательстве подумал Логов.
               — Ты хотел со мной о чем-то поговорить? — спросил Вик, поставив перед Логовым чашку кофе и тарелку с крендельком.
               — Я хотел бы тебе помочь.
               — Вряд ли тебе это удастся. Я давно потерял всякую надежду. Поговорим о чем-нибудь другом.
               — Хорошо.  Чем ты занимался все это время?
               — Наблюдал. Писал книги. Жил в свое удовольствие.
               — Работал где-нибудь?
               — О да, сменил множество не очень ответственных рабочих мест. Даже на химическом комбинате побывал.
               — На вредном производстве?
               — Нет. Почему ты спросил? Думаешь, что я подхватил неизлечимое заболевание во время работы? Это абсолютно исключено. Медицинский контроль на комбинате был организован наилучшим образом.
               — Ты мог чего-то не знать.
               — Исключено.
               — Тебя могли обмануть.
               — Моя болезнь не связана с работой на комбинате.
               — Если ты знаешь, где подхватил свою болезнь, почему не расскажешь мне?
               — Перестань. Неужели непонятно, никто не знает, чем я болен. Собственно, поэтому и не удается справиться с моей болезнью.
               — Но тебе прописали какие-нибудь таблетки?
               — Да. Я глотаю пилюльки. Мне делают уколы. Врачи стараются. Жаль, что у них ничего не получается. 
               — Знаешь, а у меня вместо крови в сосуды закачена специальная жидкость. Давай перекачаем ее тебе.
               — Спасибо, не надо. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи, почему ты летишь на Марс?
               Правильный ответ Логов знал, но ему показалось, что его доводы могут показаться Вику не убедительными, поэтому он решил не отвечать и задать свой вопрос.
               — Зачем у тебя на столе лежит книжка?
               — Я ее читаю. Ивлин Во. «Незабвенная».
               — Послушай, но десять лет тому назад ты уже читал эту книгу.
               — Есть книги, которые можно перечитывать каждые полгода. И, уверяю тебя, каждый раз там обнаружатся новые подробности, которые ускользали от тебя прежде.
               — Разве литература не доказала свою ненужность и бессмысленность?
               — Нет. Наоборот. Мне легче представить мир будущего без компьютеров и полетов на Марс, чем без литературы.
               Что-то подобное Вик говорил и десять лет тому назад. Про литературу. Логов почему-то запомнил эти слова. Наверняка, он приводил какие-то доводы, ныне забытые. Вот их точно не стоило помнить.
               — Ты слишком высокого мнения о литературе.
               — К сожалению, лишь немногие люди понимают, что только благодаря литературе на Земле возможна жизнь. Она единственное, что скрепляет человеческие души.
               — Всегда удивлялся твоей самоуверенности. Кажется, что тебя никогда не покидает чувство правоты. Какие бы странные заявления ты ни делал. 
                — Все правильно. Это потому, что я писатель.
               — Ты веришь, что нужен людям? Неужели, это правда?
               — Конечно. Потребность в новых текстах есть у всех, но признаются немногие.
               — Может быть, у тебя проблемы со здоровьем из-за книг? — спросил Логов.
               — Отстань.
14
               Марта приказала ждать ее у фонтана возле Городского банка. Напротив обнаружилась скамейка, Логов уселся и принялся с интересом рассматривать проходивших мимо женщин, стараясь не пропустить капитана. Ему пришлось сосредоточиться, он боялся, что не узнает Марту, если она придет на встречу в гражданском платье. Логову заранее стало стыдно. С его стороны было бы непростительной глупостью пропустить ее. Он не был в себе уверен, и с каждой минутой его неуверенность крепла, на всякий случай он попытался заранее придумать правдоподобное оправдание.
               Но его опасения оказались напрасными, он справился. Логов сразу заметил Марту, как только она подошла к фонтану. Несмотря на гражданскую одежду. На ней были короткие коричневые брючки, зеленый, под цвет глаз, пиджак и коричневый берет.
               Логов немедленно вскочил со скамейки и принялся призывно размахивать руками. Он не сомневался, что выглядит глупо. Но это не остановило его. Последние пять лет мнение чужих людей Логова не интересовало.
               — Вы выглядите необычайно радостным, — сказала Марта.
               — Пожалуй, так и есть, — подтвердил Логов. — Я был у Вика. Говорил с ним. Мне удалось добиться главного — на несколько часов Вик забыл о своем несчастье. Это моя победа.
               Они отправились в ближайший ресторан и несколько часов говорили о занимательных пустяках: о вкусной и полезной еде, о музыке, о танцах и путешествиях в экзотические страны. Точнее, говорила Марта, Логов внимательно слушал, его участие в разговоре сводилось к произнесению восторженных междометий и некоторых вопросов.
               Его догадка о том, что Марта — обитательница Усадьбы не подтвердилась. Выяснилось, что она родилась в Городе и провела в нем всю жизнь. Логов помнил, что коренные жители  Города предпочитают называть его именно так — Город, отказываясь произносить вслух более привычное и современное наименование — Трущобы. Логов и раньше удивлялся этому странному проявлению снобизма. Лично его, веселое и слегка ироничное название — Трущобы, вполне устраивало. В конце концов, уничижительный смысл в это слово вкладывают только эстеты. Никого же не удивляет, что были построены целые кварталы Трущоб для состоятельных граждан. Так что говорить о том, что это название оскорбительно или подразумевает классовое неравенство, наверное, неправильно.
               — Я думал, что вы из Усадьбы — вырвалось у Логова против воли, — Вы такая утонченная.
               — Насмешили. Ученых редко называют утонченными. Обычно мы считаемся циничными и бесчувственными. На нас люди переносят свою нелюбовь к науке.
               — Только не я на вас, — получилось неграмотно, но верно передало смысл его высказывания.
               Потом они танцевали. Естественно, Логов попытался отказаться, ссылаясь на отсутствие самого минимального опыта, однако Марта настояла, заявив, что опыт — дело наживное. Она была уверена, что упорные тренировки помогут ему быстро овладеть основными движениями. Главное, чтобы были слух и чувство ритма. Получилось и у Логова. Во всяком случае, Марта два раза похвалила его за достигнутые успехи.
               Время летело незаметно. Логов незаметно взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что они танцуют почти час. Впервые в жизни Логов потерял ощущение времени. Он не знал, что так бывает.
               — Тебе стало скучно? — спросила Марта.
               — Нет, что ты!
               — Хочешь поговорить о своем товарище?
               — Ты узнала что-то интересное?
               — Скорее шокирующее.
               — Об этом я и сам догадался.
               В ресторане больше делать было нечего. Они медленно пошли по бульвару, щедро освещенному разноцветными мерцающими светодиодами. 
               — Не знаю, с чего начать, — сказала Марта грустно.
               — Начни с конца. Вика можно будет спасти?
               — Теоретически это возможно.
               — Что я должен сделать?
               — Я пока не знаю.
               Радость, охватившая Логова, угасла. Какая польза знать о возможном спасении, но не представлять при этом, как его добиться? Ему было неприятно сознавать, что Марта танцевала с ним только для того, чтобы потянуть время, не говорить ему сразу о неизлечимости болезни. Логов не мог сообразить, плохо она поступила или нет. У него не было опыта в оценке поступков других людей.