Кто поставил Горбачева?

Утверждая, что в аппарате КПСС никто не верил в коммунистические идеалы, А.Н. Яковлев, по всей видимости, сгущал краски. Но то, что отмеченное им двоедушие существовало и имело массовый характер, не вызывает сомнения. Существование «двоемыслия», а то и «троемыслия» среди своих коллег по аппарату ЦК КПСС признавал и К.Н. Брутенц [506].
«По моим наблюдениям, – читаем мы в его воспоминаниях, – среди членов руководства второй половины 70-х годов доктринально «заряженными» – конечно, по-разному – оставались лишь Андропов, Суслов, Пономарев и в какой-то мере Громыко» [507].
Таким образом, получается, что из примерно 25 человек, входивших в высшее руководство партии, по мнению К.Н. Брутенца, только четверо сохраняли доктринальную приверженность марксизму. Уже одного этого достаточно, чтобы понять масштабы идейного перерождения руководства партии.
Генри Киссинджер вспоминал, как во время встречи с М.С. Горбачевым, которая состоялась «в начале 1989 года», Михил Сергеевич заявил, что «они с Шеварднадзе» (первый секретарь
ЦК Компартии Грузии) еще «где-то в 70-е годы пришли к выводу, что коммунистическую систему следует изменить с головы до ног» [508]. Более того, по свидетельству Г.Х. Шахназарова, однажды в его присутствии М.С. Горбачев заявил: «Разорили страну, народ держали впроголодь, запороли сельское хозяйство… Какой это к черту социализм]» [509].
Однако и в 70-е, и в 80-е годы Михаил Сергеевич продолжал клясться в верности этому несуществующему социальному строю.
Факт подобного двоедушия нашел отражение в одном из интервью Э.А. Шеварднадзе. Он признался: открыто мы говорили одно, в узком кругу – другое. «На вопрос, когда примерно началось такое неформальное общение», Эдуард Амбросиевич заявил: «Я бы особенно выделил 1975 и 1976 годы и более позднее время. К началу 80-х годов нам уже все было вполне ясно. Первый вывод, к которому мы пришли, заключался в том, что необходим серьезный ремонт» [510].
На самом деле, к началу 80-х годов Э.А. Шеварднадзе думал уже не о ремонте советской системы. Когда в 1981 г. историк Г. Шарадзе обратился к нему с предложением о приобретении в США архива грузинского меньшевистского правительства, срок хранения которого истекал в 2000 г., Эдуард Амбросиевич заявил, что он может не беспокоиться, к тому времени Советской власти в Грузии уже не будет [511].
Имеются сведения, что не считал советское общество социалистическим и шеф КГБ. «По крайней мере, дважды в моем присутствии, – вспоминал о Ю.В. Андропове Г. Корниенко, – он говорил примерно так: какой там, к черту, развитой социализм, нам до простого социализма еще пахать и пахать» [512].
Этому как будто бы противоречит приведенное свидетельство К. Брутенца. А.И. Вольский тоже утверждал, что «Андропов по-настоящему верил в коммунизм». Однако обращая внимание на то, что китайские коммунисты открыли свою партию для «буржуев», Аркадий Иванович отмечал, что даже такие оппортунисты как «лидеры КПРФ» не способны на такой шаг, «а Андропов бы на такое пошел» [513]. Вот и весь «коммунизм» в понимании Ю.В. Андропова.
В заключение можно привести воспоминания племянницы Л.И. Брежнева. Однажды, когда ее отец спросил брата, «будет ли когда-нибудь коммунизм», Леонид Ильич «засмеялся» и сказал: «Ты это о чем, Яша? Какой коммунизм? Царя убили, церкви уничтожили, нужно же народу за какую-то идею зацепиться» [514].
На основании этого можно утверждать, что, исповедуя марксизм-ленинизм как религию и требуя от рядовых членов партии, чтобы они ни на йоту не отступали от идеологических догм, сами руководители партии и государства в своем подавляющем большинстве в эти догмы уже не верили.
В связи с этим недалека от истины была одна из поклонниц А.И. Солженицына, которая утверждала в 70-е годы, что «советское правительство за валюту готово продать не только отца родного, но и весь марксизм-ленинизм с его тремя источниками» [515], что, как мы знаем, позднее и произошло.
«В 70 – 80-е годы, – писал К.Н. Брутенц, – самыми «продвинутыми» в смысле деидеологизации и одновременно самыми идеологически крикливыми были комсомольские вожди («комсомолята»), соединяющие горластость, напористость и звучные декларации о «верности» партии с редким цинизмом и голым практицизмом, с безудержным карьеризмом и подхалимством». Отмечая этот факт, К.Н. Брутенц охарактеризовал его как «симптом» «ускорявшегося перерождения и загнивания режима» [516].
Между тем, он свидетельствовал не просто о «загнивании» и «перерождении», а о том, что, имея подобную смену, КПСС не имела будущего.
Одним из важнейших факторов подобного перерождения являлось формирование внутри советского общества того «нового класса», о неизбежном появлении которого предупреждал еще Л. Д. Троцкий [517].
Поскольку эксплуататорский класс – это социальная группа, главным источником существования которой является узаконенное присвоение материальных ценностей, создаваемых другими людьми, процесс формирования такого класса включал в себя: а) создание механизма подобного присвоения, б) придание ему легального или законного характера, в) перераспределение в пользу этой социальной группы большей части так называемой прибавочной стоимости.
Одним из косвенных показателей первоначального накопления в советском обществе может служить реализация ювелирных изделий. В 1960 г. их было продано на 84 млн. руб., в 1965 г. – на 107 млн. [518]. Это означает, что в последние годы правления Н.С. Хрущева в этом вопросе принципиальных изменений не происходило.
Картина резко изменилась, когда началась реформа 1965 г. Уже к 1970 г. стоимость проданных ювелирных изделий увеличилась до 533 млн. руб. Если в дореформенной пятилетке прирост составил 13 %, то за первую пореформенную пятилетку он достиг 500 %. В 1975 г. ювелирных изделий было продано уже на 1637 млн., в 1980 г. – на 4637 млн., прирост соответственно в 3,0 и 2,8 раза. А всего за 15 лет продажа ювелирных изделий увеличилась в 45 раз [519].
Таблица 7. Зарплата и накопления в СССР
Труд в СССР. Стастический сборник. М., 1988. С. 143. Народное хозяйство СССр в 1965. М., 1966. С.602. Торговля СССР. Статистический сборник. М., 1989. С. 130–131. Народное хозяйство СССР в 1985 г. М., 1986. С.448, 471. Зарплата – руб. в месяц, сбережения – млрд. руб., ювелирные изделия – млн. в год.
3 марта 1980 г. А. С. Черняев записал в дневнике: «Фантастические размеры приобрело тезаврирование. Кольца с камнями стоимостью в 15 тыс. рублей идут нарасхват… Хватают все, что идет в качестве предметов роскоши. Вошло в моду покупать картины» [520].
И это при средней месячной заработной плате в 1980 г. менее 170 руб. [521]
Исходя из этого, можно утверждать, что процесс накопления получил толчок главным образом в результате реформы 1965 г., которая таким образом стала важным этапом на пути формирования «нового класса».