Эхо давней любви

Когда Блаэр проснулась, день был яркий, словно вымытый дождем, и она почувствовала запаха шипящего на сковородке бекона. С минуту она не могла привести в порядок свои мысли, и вдруг вспомнила, что она в доме не одна. Блаэр села и широко зевнула, потом встряхнула головой. Она все еще сидела в постели, когда голова Митча просунулась в дверь.
— Знаешь, Блаэр, чего я сегодня хочу больше всего на свете? — спросил он сразу, даже не поздоровавшись.
— Чего же? — она взглянула на него с некоторым подозрением.
Он улыбнулся.
— Провести день в горах. Я всю ночь об этом думал. Поэтому я и готовлю завтрак, чтобы мы могли пораньше выехать.
Блаэр поджала губы.
— Мы? — тихо повторила она, подняв брови, и отрицательно покачала головой.
Он прошел через комнату к окну и выглянул на улицу, потом резко повернулся к ней.
— Мне кажется, что больше всего мне не хватает гор, настоящих гор. Я насмотрелся на голую землю и песчаные дюны на всю оставшуюся жизнь, — глядя на нее, он медленно приближался, протянув руки. — Уже встаем?
Она оттолкнула его руки.
— Я и сама могу встать с постели, — заявила она, неуверенно посмотрев на него. На нем были облегающие брюки цвета хаки и трикотажная майка без рукавов, которая ему очень шла. Она отвела взгляд. В этот момент она ясно осознала, как сильно действует на нее его изящная красота.
— По выходным в парке — выставка ремесел. Я планировала сходить туда.
Он кивнул, но на его лице отразилось разочарование:
— Понимаю, — затем, пожав плечами, он добавил: — В любом случае, завтрак готов. — Он прошел к двери и остановился. — Первое, что мне понравилось сегодня утром, — это то, как ты выглядишь.
Его слова вызывали у нее раздражение. Она предпочла бы, чтобы он не делал ей комплиментов. Когда дверь за ним закрылась, она ощутила непонятную тоску.
Она встала, прошла в ванную, умылась и почистила зубы. Затем надела длинный, до пола, с длинными рукавами халат, плотно запахнула и завязала его. Когда она вошла на кухню, он спросил небрежно через плечо:
— Как ты любишь, чтобы были приготовлены яйца?
— Превосходно, — ответила она не менее небрежно.
Он молча жарил яичницу.
— Чем могу помочь? — спросила она, осмотрела и увидела, что все уже готово.
Он медленно повернулся и очень внятным, но при этом тихим и как бы намекающим голосом произнес:
— Есть кое-какие идеи?
Она быстро отвернулась.
— Я не имела в виду… — пробормотала она. — Я имела в виду…
— Я знаю, что ты имела в виду, — сказал он, выключая конфорку.
Ошеломленная, она попятилась от него, пока не остановилась в дверях.
— Митч, я не собираюсь быть твоей любовницей, не собираюсь! — решительно выкрикнула она.
— Завидую твоей силе воли, — вкрадчиво промолвил Митч.
Она несколько раз ткнула себя пальцем в грудь.
— Посмотри, ведь это я, та самая женщина, которая помогла отнять у тебя все, что ты имел. Разве ты забыл? Еще вчера ты утверждал, что я кажусь тебе такой же привлекательной, как соседская собака.
Он подошел к ней и дотронулся до ее щеки.
— Вот так всегда с вами, адвокатами. Видишь, как ты перевернула мои слова. Я только сказал, что, если бы у тебя на носу была такая же бородавка, как у соседской собаки, я бы в тебя не влюбился. Но ведь у тебя ее нет. У тебя маленький дерзкий носик, который мне нравится все больше и больше.
Одним пальцем он приподнял ее подбородок и поцеловал в нос.
Его близость, его губы абсолютно парализовала ее. Их взгляды встретились, и она погрузилась в голубизну его глаз, так глубоко, что могла видеть, почти ощущать его желание.
Митч протянул к ней руки, и она почувствовала, что падает в его объятия почти невольно, как будто какая-то неведомая сила управляла всеми ее чувствами. Тихий стон сорвался с его губ, когда он медленно, мучительно медленно поцеловал ее, пробуждая в ней чувства такой необычайной силы, что она ощутила всепоглощающее стремление как-то защититься от них.
Потрясенная, она с таким неистовством оттолкнула его, что у него вырвался вздох удивления.
— Никогда больше не делай этого, — потребовала она, потом быстро, уже мягче, добавила, — до завтрака.
Его глаза сверкали, но он ничего не ответил.
Когда они сели за стол, он произнес:
— Я бы хотел куда-нибудь сходить с тобой сегодня. Вот и все, если не возражаешь, — он криво усмехнулся. — Я уже целую вечность не бывал на выставке ремесел.
— А когда-нибудь бывал?
— Нет, — он улыбнулся. — Но всегда очень хотел сходить. Особенно с кем-нибудь очень похожим на тебя.
Она колебалась.
— Ты думаешь, это правильно? Ведь выставка ремесел — это выход в свет.
Он пожал плечами.
— Не вижу причин прятаться. Тем более, я не думаю, что встречу кого-то из своих знакомых. Выставки ремесел — это не их стихия.
— Ладно, — согласилась она. — Я-то очень рада, но, если ты потом будешь жалеть, что не поехал в горы, как собирался, меня не вини.
Он улыбнулся и мягко ответил:
— Горы никуда не убегут.
Хотя в парке было полно народу, Блаэр не встретила ни одного знакомого. Они с Митчем неторопливо прогуливались, подходя к киоскам и стендам и внимательно осматривал экспонаты выставки. Блаэр часто поглядывала на Митча, старалась понять, нравится ли ему здесь, и ее очень ободряло выражение интереса на его лице.
Они прошли уже полпарка, когда он произнес:
— Малыш, правда, здесь собрались все таланты?
Она кивнула.
— Да, все, что на выставке, сделано своими руками.
— У-у, ручки-хлопотуньи!
Следующий миг его собственная рука скользнула на ее талию, и он прошептал:
— Это вдохновляет.
Убирая его руку, она без колебаний ответила:
— Не очень-то вдохновляйся.
Он вдруг посмотрел на нее с какой-то бесовской улыбкой.
— Адвокат, я хочу, чтобы в продолжение нашей прогулки вы как следует обдумали дело о моем разводе.
Он невинно посмотрел на следующий стенд, где были выставлены в ряд вырезанные из дерева фигурки.
В полдень они уселись под тентом в дальнем конце парка. Митч принес еду в бумажном пакете, обошел стол и присел на скамейку напротив. Он положил перед ней гамбургер, поставил чашку кофе и передал ей салфетку.
— Ешь аккуратнее, — заговорщически прошептал он. — Та женщина у кассы разрешила мне взять только две салфетки; я взял больше, но она шлепнула меня по руке и заставила положить остальные обратно.
— О'кей! — рассмеялась Блаэр. — И зачем только ты это сделал?
Сама удивляясь своему отличному настроению, она прекрасно осознала: ей хорошо потому, что с ней Митч, хотя она периодически твердила себе, что ей было бы гораздо лучше, если бы его не было.
Она чувствовала себя с ним все более легко и непринужденно. Но в данной ситуации это было совсем не то, что нужно.
Откусив большой кусок гамбургера, он вдруг сказал, высоко подняв брови:
— Никак не могу поверить, что те куклы столько стоят. Двести долларов — за куклу!
Она засмеялась.
— Эти куклы очень популярны, Митч.
— Они страшные уродцы. У них какие-то плоские лица. Неужели маленьким девочкам могут нравиться такие страшилища?
— Да. Поверь, маленьким девочкам они очень нравятся. Ты ведь видел, как их быстро раскупают.
Он доел гамбургер и заключил:
— Если бы выбирал я, то купил бы Барби.
Блаэр подняла на него глаза и с улыбкой произнесла: — Может, ты и купил бы, — и потом добавила, как запоздалый аргумент: — Но, будь у тебя маленькая дочка, она бы скорее выбрала одну из тех, что ты сейчас видел.
Митч вдруг посерьезнел. После долгого молчания он спросил:
— Немного домашнего клубничного пирога?
Был уже час, когда он открыл дверь ее дома и пропустил Блаэр вперед.
— Что теперь? — спросил Митч, войдя в дом.
Блаэр зевнула и потянулась.
— Солнце, еда, долгий сон прошлой ночью что-то утомили меня. Пойду немного вздремну, — она шла впереди него к холлу. — А ты?