Мразь

Лариса Алексеевна.
Большая переговорная, большой овальный стол, за столом большие люди. Во главе стола Лариса Алексеевна - босс, царица. Вокруг мы - заместители, начальники департаментов, советники - клерки. Всего четырнадцать штук крупного офисного скота. Все в пятничном, кроме нее: черный брючный костюм, темная рубашка и тонкий серый галстук. Все напряжены и маются неизвестностью. Все кроме меня, а я точно знаю, что причина сегодняшних посиделок в моей вчерашней докладной. Да и сам факт неожиданной, в кавычках, сегодняшней планерки, тоже моих рук дело, специально с отчетом до вчерашнего вечера тянул, чтоб сегодня все и сразу.
Лариса Алексеевна обводит собравшихся холодным взглядом убеждаясь в достижении собравшимися необходимого уровня трепета, она это любит. Извращеночка.
-Александр Евгеньевич, - взгляд на меня, я спокоен, - вчера предоставил мне информацию по ситуации с нашей атакой на группу «Сигма». - Она обводит взглядом зашушукавшаеся собрание и шепот мгновенно стихает. - Виталий Петрович, - взгляд на начальника аналитического департамента, «да?» - мокрым куренком пискает он всем своим видом выражая смирение со своей участью, - мне хотелось бы получить объяснения, - взгляд способен заморозить пламя, такой она мне особенно нравиться, - заключение вашего департамента это саботаж или некомпетентность?
Не слушаю. Мне не интересны оправдания и умозаключения непрерывно потеющего и растерянно срывающегося на междометия тела. Пока живого тела которое сейчас с удовольствием, медленно, растягивает на дыбе Лариса. Растягивает, заставляя выть и кричать от боли, потом чуть отпускает давая надежду и снова, медленно, с удовольствием, тянет жилы, ломает суставы, снимает кожу прижигая раны раскаленной кочергой своего красноречия. Жертва унижена, жертва раздавлена, жертва трясется мечтая лишь о прекращении пытки. Я любуюсь ею, восхищаюсь тонкостью ее игры, филигранной работы по разделке провинившейся тушки, любуюсь, как она наслаждается процессом пытки. Она профессионал, профессионал страшный, беспощадный и до исступления обожающий свою работу. Даже не столько работу - созерцание результатов, когда утратившая человеческий облик тушка скулит и молит о пощаде обещая исправиться, учесть, не повторять, осознать и так далее. Что угодно, лишь бы смилостивились, отпустили, лишь бы сбежать, забиться в свой угол и подвывая от боли и страха зализывать раны - срываться на подчиненных.
Ей нравятся такие игры, а мне не сложно, тут промолчать, там сказать, это придержать, а то пустить вперед. В результате имеем тупой и неверный отчет и очередной раз втоптанного в грязь Виталика, который бы уже давно с удовольствием сбежал, не оставайся ему до пенсии всего два года. Вот и терпит. Тупой. Третий раз уже попадается, а все никак не научится, что данные надо проверять и перепроверять. Его совковый менталитет не позволяет ему видеть дальше собственного носа, просчитывать хотя бы на три хода вперед.
Он не сотрудник, не член команды - наследство купленного нами три года назад мелкого банка. Не знаю, кем он приходился его бывшему владельцу, но одним из условий сделки было сохранение за ним должности, пусть уже и на начальника департамента, а лишь отдела, но должности позволяющей досидеть до пенсии. А мы и не против, толка от него не много, так хоть удовольствие получить. Вот так он и стал мальчиком для битья.
Как в школе, обязательно в классе найдется какой-нибудь изгой над которым с удовольствием будут потешаться одноклассники, самоутверждаясь и зарабатывая дешевый авторитет на его унижении. В мои школьные годы, в нашем классе, тоже такой был - Лёшка Ковалев. Здоровый черт, самый высокий в классе, толстый, в пределах разумного, и, что неожиданно, довольно сильный, но рохля и слюнтяй невозможный. Кругленькое личико с пухлыми щечками, коровьи глаза с откровенно бабскими длиннющими ресницами и руки с длинными пальцами профессионального пианиста. Лупили его все и с удовольствием и, что самое замечательно, никто не мог сказать, что обижаемый самый слабый. Этого «слабочка» один раз довели до состояния берсерка - партами кидался легко подхватывая их одной рукой.
Весело было. Он еле-еле досидел до восьмого класса и ушел учиться в школу милиции. Выучился, что интересно, дольше не пролез и оказался на какой-то бумажной должности в местном ОВД заставив всех его бывших обидчиков серьезно задуматься. Серьезно, но не надолго - вышибли его из милиции примерно через год - застукали на рабочем месте активно мастурбирующего на картинки с детской порнографией. И в его сейфе целую кучу кассет нашли с аналогичным содержимым. Шума не поднимали, просто уволили, типа «по собственному».
Последний раз я его видел лет 10 назад сидящим на месте охранника в каком-то затрапезном продуктовом магазине. То же круглое личико, большие ресницы, мощное, но обрюзглое тело и журнал сканвордов в руках. Стереотипный охранник - существо без прошлого, настоящего и будущего. Вот и Виталий Петрович, как это Лёшка - не человек, лишь существо, homo erectus: доверчив, наивен и глуп. Глуп как пробка, чем я охотно пользуюсь доставляя Ларисе и себе удовольствие.
Лариса смотрит на меня. Для всех в ее взгляде лед и смерть, но не для меня. Я знаю: её щеки разрумянились вовсе не от сдерживаемой злобы, во взгляде не злость - похоть. Похоть дарящая приятную истому предвкушения, пропитывающая соком ежедневку и заставляющая подрагивать пальцы. Незаметно подмигиваю - мгновенная, незаметная и недоступная остальным улыбка, улыбка только для меня. Довольна.
-Александр Евгеньевич, ознакомьте всех с вашими заключениями. - Оставляет в покое жертву Лариса уступая мне место. Тушка разделана, мяско отбито, пришло мое время, время повара что приправит блюдо душистыми специями.
Киваю, поднимаюсь, докладываю по памяти, легко, отрешенно, слова льются как запись из диктофона. Говорю и наслаждаюсь видом оставшегося от начальника аналитического отдела кровавого фарша. Говорю и наслаждаюсь насытившейся Ларисой: непринужденная поза, в глазах лед, но вижу не его, а спрятанные под столом раздвинутые ноги, вижу её сок с которым уже не справляется прокладка и он пропитывает брюки. Я вижу как ее левая рука стискивает коленку, как подрагивают и рвутся в истекающие недра пальцы. Я вижу и наслаждаюсь, наслаждаюсь её подавляемым до поры желанием, наслаждаюсь вместе с ней еще раз с удовольствием проматывая пройденный путь к креслу слева от её трона.
Мне 33 года, я молодой и недовольный зам начальника отдела, только что устроившийся на работу. Мой начальник - недалекий сноб и законченный онанист занимающий свой пост исключительно по причине родства с какой-то шишкой из ЦБ. Подставил я его красиво, провернув с Серегой, тогда замом начальника нашего департамента, элегантную многоходовку. Подсунутая на подпись неприметная бумажка, небольшой слив конкурентам, внутреннее расследование, проверка из ЦБ, шум, гам, тарарам, а тут еще и служебный компьютер битком набитый жесткой порнухой. Родственничка естественно быстро убрали, от греха подальше. А кто шум поднял? - Правильно - начальник департамента. Его следом - цэбешная шишка обиды родственника не простил, хоть тот и сам виноват. Сергей становится начальником департамента, а я начальником отдела. А через три месяца вторым замом Сергея.
На новом уровне такие интриги уже не в ходу, тут за каждым «топом» кто-нибудь стоит, большой и важный, с погонами или связями, а то и тем и другим. Конечно есть исключения, своим умом на должность севшие, настоящие «Топы». Но к таким на хромой козе не подъедешь, интриги нижестоящих они загодя чувствуют. Легко можно доиграться и вылететь с волчьим билетом. Год притирался, присматривался, примерялся и обратил внимание на некоторые странности в поведении Ларисы Алексеевна, на то удовольствие с которым она разделывает провинившихся. Её все боялись, трепетали, и на порки старались не нарываться. Но и уважали признавая в ней профессионала высочайшего класса.
Со своей стороны, к слову, она всегда была справедлива и по мелочи набедокуривших лишь слегка журила, человека от этого «слегка» правда потом валерианкой отпаивали, но и ей радости процесс не доставлял. Серьезные же промахи заслуживающие основательной публичной порки были редки, вот я и организовал ей удовольствие. Она баба умная, быстро просчитала кто жертвы поставлять начал и, спустя год, я был уже начальником департамента. Жертвы стали «жирнее», а я уперся в тупик - что дальше?