Ящик Пандоры

Я смотрела на стеллажи с видеокассетами, на обрамленные афиши, висящие на стенах. Только сейчас я вдруг поняла, как похожи наши комнаты. Я подошла к стеллажам и достала плакат «Волшебника из страны Оз» с автографами. В детстве я любила эту фотографию больше всего на свете. Я без конца обводила пальцем подписи на фотографии — Джуди Гарланд, Рей Болджер, Берт Лар. И еще любила дразнить дядю:
— Обещаешь, что после твоей смерти эта фотография достанется мне? Обещаешь?
Но разве я могла подумать, что он и вправду когда-нибудь умрет?
Я уже собралась и была готова отправляться домой, как вдруг в комнату вошла Мэрилин:
— Только что звонил адвокат. Он скоро приедет и хочет с тобой поговорить. Не понимаю, что ему от тебя надо.
Я тоже не понимала, что ему от меня надо, тем более все можно сказать по телефону. Раздосадованная, я отнесла чемодан в машину и вернулась ждать адвоката.
Это оказался молодой, в высшей степени энергичный человек, прямо-таки источающий скорбное сочувствие. Его соболезнования я пропустила мимо ушей — он не знал дядю Джина.
Мы втроем уселись в гостиной, и он начал читать завещание. Смысл слов до меня не доходил, да я и не пыталась ничего понять. Я просто смотрела в окно. К действительности меня вернул вопль Мэрилин. Она смотрела на меня, губы у нее побелели. Я тоже уставилась на нее. Я не понимала, в чем дело, я все прослушала. Адвокату пришлось повторить трижды, прежде чем до меня дошло:
— Дядя оставил вам свое агентство!
Мэрилин поднялась со стула. Казалось, она сейчас бросится на меня с кулаками. Растерянный адвокат попытался успокоить ее — он, мол, несколько преувеличил, агентство не переходит полностью ко мне, я только буду иметь доступ к доходам, Мэрилин достанется восемьдесят процентов основного капитала, и никакие важные решения нельзя будет принимать без ее согласия…
— Однако мистер Браун абсолютно ясно высказал желание, чтобы его племянница управляла агентством после его смерти. Если только она сама не откажется. В этом случае ее долю можно выкупить.
Тетя Мэрилин посмотрела на меня и процедила сквозь зубы:
— Конечно, она откажется.
Я вылетела из дома и понеслась через улицу в маленький парк. Он оставил мне агентство, он оставил мне агентство, твердила я, но с каждым разом слова все больше теряли свой смысл. Добежав до парка, я упала на скамейку под большим дубом и погрузилась в воспоминания. Я вспомнила наш разговор, когда дядя последний раз приезжал в Палм-Спрингс и уговаривал меня переехать в Лос-Анджелес.
Неужели именно тогда он принял решение? Или это случилось раньше, и все годы, когда он дарил мне фильмы и афиши, он собирался подарить мне и агентство?
Вся эта история казалась мне нелепой, безумной. Я понимала, что это неуклюжая попытка как-то помочь папе и всей нашей семье, но нам не нужен этот джинн из бутылки. И не нужно никакого агентства, мы не просили дядю судить нас и решать, достаточно ли мы хороши сами по себе.
Конечно, с моей стороны это несправедливо. Он отдал мне агентство, потому что любил меня и потому что мы были так похожи. И он, видимо, знал, каким ударом это станет для Мэрилин. Я представила себе ее лицо во время чтения завещания, и голова у меня пошла кругом. Я сползла со скамейки, опрокинулась на спину в мокрую траву и уставилась на кроны деревьев.
В Палм-Спрингс я вернулась поздно вечером. Родители уже спали, и я увидела их только на следующее утро.
За прошедшую ночь отец, казалось, превратился в глубокого старика. Он усадил меня к себе на постель и велел рассказать о дяде все, он хотел снова и снова услышать малейшие подробности о последних днях его жизни.
Я все откладывала сообщение об агентстве, но за завтраком зашла речь о завещании. Мама сказала, что звонил адвокат и сообщил, что дядя Джин оставил папе деньги. Она уже решила потратить их на лечение папы и жалованье для Милли. Но я видела, что это их не радует. Деньги пришли слишком поздно. Папа вообще не желал об этом говорить.
Я дождалась конца завтрака.
— Мне он тоже кое-что оставил, — произнесла я. — Агентство.
Папа побелел, будто его хватил удар. Я вспомнила, как вел себя адвокат, и заговорила как можно быстрее, объясняя все подробности раздела капитала между мной и Мэрилин и желание дяди передать мне руководство агентством.
— И что ты ответила? — спросила наконец мама.
— Что я подумаю. Но я, конечно, откажусь. Что я понимаю в управлении агентством?
В то утро я чувствовала себя такой разбитой, что после завтрака, не в силах ничем заниматься, ушла к себе в комнату и поставила «Поющие под дождем». Это был «наш» фильм, мой и дяди Джина. Но через несколько минут я вытащила кассету. Не могла дальше смотреть, становилось слишком грустно. Я отправилась проведать папу. Он сидел в постели, рассматривал один из старых альбомов, которые мы нашли в гараже. Клей пересох, фотографии отваливались и трепетали, словно опавшие листья.
Увидев меня, папа улыбнулся:
— Я рассказывал, как мы с мамой познакомились?
Конечно, он рассказывал это миллион раз, но я села на край кровати и приготовилась выслушать снова.
— В тот вечер Джин тоже был со мной. Он сказал, что Мэг просто великолепна.
Папа выглядел таким слабым и хрупким, из глаз у него текли слезы.
— Мы все уважали его, хотя он был самым младшим. Но в нем было что-то такое — сразу становилось ясно, что он многого добьется. И он добился. Его агентство — разве не достижение? И он создал его на пустом месте. Здесь есть чем гордиться.
Я встала с кровати и подошла к окну:
— Ты хочешь, чтобы я взялась за это?
Он вздохнул:
— Не мне тебе указывать, что делать. Ты, Энди-Пэнди, поступишь так, как тебе хочется.
Я пошла на кухню и приготовила себе кофе. Слова отца не выходили у меня из головы. Дядя так любил свое агентство. Он создал его с нуля, на пустом месте. Таким агентством можно гордиться.
Конечно, я никогда не управляла агентством. Конечно, у меня нет ни опыта, ни квалификации, ни имени. Дядя Джин все это знал, но все-таки оставил агентство мне. Разве он сделал бы это, если бы не верил, что я справлюсь? А может, я просто струсила? Может, это не так уж и трудно, и я смогу освоить профессию агента по подбору актеров?
Я представила себе, что случится, если я откажусь от агентства. Тетя Мэрилин продаст его в ту же минуту. Новые хозяева создадут новое агентство или, что более вероятно, устроят там фотомастерскую или салон красоты. А первое, что они сделают, это сменят имя, и агентство Джина Брауна перестанет существовать.
Я вернулась к отцу:
— Знаешь, я решила взяться за это дело.
Папа просиял от счастья.
В то же утро я позвонила Фрэн Селвин, рассказала ей, что произошло, и объяснила, почему мне на время придется отложить работу с недвижимостью. Как ни жаль ей было со мной расстаться, она поняла меня и пожелала удачи.
Вечером я поехала к Гари. Когда я все ему рассказала, он долго молчал, а потом спросил:
— Я не понимаю, ведь если ты продашь свою долю, тебе хватит денег на собственный дом, даже в Палм-Дезерт. И ты сможешь заботиться о родителях. Разве не об этом ты всегда мечтала?
— Я и сейчас об этом мечтаю. Но моя доля в агентстве не так уж велика. Если я начну там работать, то получу гораздо больше денег — зарплату и комиссионные.
— И тебе надо переехать в Лос-Анджелес?
У него было такое лицо, что у меня сердце сжалось.
— Гари, мне просто придется это сделать, есть масса причин.
— И одна из этих причин, очевидно, я, — с горечью сказал он. — Ты достаточно ясно дала мне это понять.
Я шагнула к нему, но он отстранился.
— У тебя совсем нет чувства ответственности, — продолжал он. — Ты не хочешь смотреть в лицо реальности, ты предпочитаешь бежать от нее.