Пожалей меня, Голубоглазка (СИ)

Спустя четыре дня он начал вырубаться на ходу, ставя под угрозу свою жизнь, жизнь других и приближал возможность встречи с ангелами. Он увеличил нагрузку в тренажерном зале, пытаясь выложиться на полную катушку и найти забвение в мышечной боли, горячем душе и прохладных простынях, но ничего не спасало.
Не спасали ни чужое, ни привычное, ни другие, ни свои. Ни новые идеи, которых не было, ни зоны отдыха, осточертевшие шаблонностью, ни даже мята, посоветованная счастливым и мстительным болваном.
Чтоб этот заср*нец долго жил!
Да если б знать, что все так повернется…
*****
Увидеться с Людмилой труда не составило. Домашний адрес оказался не выдуманным, и, позвонив в дверь деревянного двухэтажного дома, он услышал гостеприимное «проходите». Девушка поступила необдуманно. Легкомысленно, он бы сказал. Не спросив «кто?», она открыла дверь, получив все шансы оказаться распятой.
Подруга таинственной Раи являла собой смесь болонки и спаниеля: шоколадные глаза, мелким бесом вьющиеся короткие волосы, пуговкой нос и влажный рот. Пышногрудая, в коротком халате и игриво подмигивающая разноцветными ноготками на ногах. Вот кому надо было работать проституткой и обманчиво горделиво стоять разряженной куклой на подоконнике богатого особняка очередного папочки, танцуя по щелчку и веселя публику.
Она ждала кого-то. И уж точно не Костю.
При его появлении девушка вскрикнула и метнулась за диван, стоявший в центре гостиной, пряча за спинкой голые ноги и хватаясь руками за мягкую обивку. От страха и удивления глаза стали напоминать две чашки крепкого кофе (если смотреть на них сверху), а рот приоткрылся, обнажая мелкие зубки.
— Кто вы? Почему врываетесь без разрешения? — Людмила, немного придя в себя, стала быстро спрашивать, будто хотела успеть узнать имя своего убийцы, перед тем как умереть. Словно это бы имело какое-то значение. — Что вам нужно?
Костя, бегло осмотрев комнату, подошёл к стулу и, развернув его сиденьем к себе, сел.
— Что вы себе…
— Меня зовут Константин. Не Костик, не Косточка, не любым производным от начального, и я ищу одну девушку, подругой которой ты якобы являешься. Коллегой, если хочешь. Ты ведь Люда, верно? Она недавно подменила тебя на работе и пропала, что разумно и ожидаемо. Я хочу знать, где можно её найти.
Людмила внимательно смотрела из-за дивана и начинала соображать. Костя будто воочию видел, как забулькал мозг в её голове, вскипая от скорости мысли, словно борщ от высокой температуры. Она прекрасно поняла, о ком идет речь, и — что важно — не пыталась ни перебить, ни отрицать, ни врать, прикинувшись дурой. Он видел это. Чувствовал. Был уверен, что сейчас получит долгожданное.
— Константин, а дальше как?
— Романович.
— Константин Романович, зачем вам моя подруга-коллега?
— Это не твое дело, дорогая, но подозреваю, что, не ответив, ничего не услышу, так? Хочу заключить с ней контракт — уж больно хорошо работает.
— Работает кем? Официанткой?
— В том числе. Видишь ли, я собираюсь через несколько дней стать владельцем одного из ресторанов и набираю себе смышленый и прыткий персонал.
— Рая не согласится.
Значит, все-таки Рая… Он почему-то надеялся, что это имя липовое. Наверное рассчитывал найти свое прошлое, которое, как оказалось, не оставляло его в покое ни на день, все сильней норовя вцепиться в грудь когтистой лапой, вырывая легкие вместе с ребрами.
Ускользающее время будило его совесть, до сих пор благополучно почивавшую в коме, и Костя подозревал, что пытался решить проблему с помощью найденной Раи. Исцелиться хотел, что ли. Так он думал, потому что никогда больше не испытывал такого дикого желания кого-то поиметь и сопротивлялся этому, как ни странно.
Совесть, да… Какое ей дело до давно минувших дней? Есть «до» и «после» — четко разделенные понятия его существования, и лично Костю вполне устраивало последнее. Он был почти уверен.
— А это мы поглядим, — сказал вставая. — Ты, главное, адресочек мне шепни, а там я разберусь, что к чему.
Достал из кармана черных брюк телефон и подмигнул Люде, все ещё стоящей за диваном и вцепившейся в его спинку.
— Ну или номерок — против не буду.
— Номер не дам без её разрешения, адрес не дам. Она про вас мне ничего не рассказывала.
— Получается, ты не очень-то и хорошая подруга?
— Я хорошая подруга, и мне сейчас многое совсем не понятно.
— Ты не должна понимать. Все, что от тебя требуется, — дать то, о чем прошу, потому что просить долго я не умею, а причинять тебе вред не входит в мои планы. — Костя начал вертеть в руках мобильник, пригвоздив девушку взглядом.
— Пугаете?
— Нет. Не выношу запаха мочи и вида дрожащих тварей. Я предупреждаю: мягко и безболезненно.
— Кто вы ей?
— Работодатель в будущем и, надеюсь, друг в настоящем. Уверен, что щедрость одного другому не помешает.
— Давайте я при вас ей позвоню.
— Нет! — Телефон в руках замер. — Ты глухая?
— Но…
— Сколько ты хочешь?
— Что?
— Назови сумму.
— Вы… Вы думаете, что я…
— Я заплачу тебе. Сколько?
— Нет, я не возьму денег.
— Детка, ты не поняла.
Костя стал приближаться, сжав телефон и не сводя с «жертвы» глаз.
— Я не умею шутить, не умею терпеть, но умею покупать. А купить, чтоб ты знала, можно всех.
Он стремительно, как змея, захватил пальцами левую бровь девушки вместе с кожей и, оттянув на себя, сильно провернул.
— Или ты назовешь свою цену, или я назову твою.
Люда дернулась вперед, что есть силы цепляясь за спинку и наклоняясь над диваном. Она бы сделала упор на сиденье, но длины рук не хватало, и девушка будто зависла над ним. Бедрам стало больно, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось над глазом. Ей показалось, что в голову загнали огненный кол. Боль была настолько сильной, настолько пронзительной, что слезы непроизвольно брызнули сами, и Люда не сдержала крик.
В области брови сильно зажгло, а потом начало печь. Мгновение — и сильные пальцы слегка отпустили кожу, чтобы тут же снова захватить ещё крепче и ещё резче прокрутить, сдавливая глаз к переносице. Людмила могла бы побороться, но боль ослепила её так ярко, что девушку словно парализовало. Она вся сконцентрировалась только на одном — успеть что-нибудь сказать, пока мозг не взорвался.
— Десять, — слово прозвучало жалостливо и громко, как у маленького ребенка, когда он в отчаянии просит отца, уже закрывающего за собой двери магазина, купить ему игрушку.
— Десять? — Захват ослаб.
— Десять тысяч.
— Хорошо.
Пальцы отпустили раздирающее болью место, и оно сразу запульсировало, грозя выбить глаз мощными ударами.
— Долларов. — Люда постаралась выпрямиться.
— Договорились, — ухмыльнулся Костя и ласково провел по её брови, приглаживая вздыбленные волоски.
Люда всхлипнула и отшатнулась к стене, закрываясь ладонью. Закусила губу, чтобы не зареветь в голос.