Сделано в Америке. Как я создал Wal-Mart
У папы никогда не было никаких поползновений насчет создания самостоятельного, собственного дела. Кроме того, он был убежденным противником привычки брать деньги в долг. Пока я рос, он перепробовал массу занятий. Он был и землекопом, и фермером, и оценщиком по займам под залог сельскохозяйственных построек и угодий, страховым агентом и агентом по недвижимости. Несколько месяцев подряд, в самом начале Депрессии, он был и вообще без работы, и, наконец, пошел работать в фирму своего брата, «Уолтон Моргидж Компани», представительство «Метрополитен Лайф Иншуренс». Папа работал с должниками «Метрополитен», большая часть которых давно просрочила сроки своих платежей. В двадцать девятом, тридцатом и тридцать первом годах ему пришлось изъять сотни ферм у замечательных людей, семьи которых владели этими землями с незапамятных времен. Иногда он брал меня в эти поездки с собой, и я ощутил весь трагизм ситуации. Работа у папы, прямо скажем, была неблагодарной, однако он старался выполнять ее так, чтобы как можно меньше задеть чувство собственного достоинства тех фермеров. Должно быть, все это производило на мою детскую душу большое впечатление, хотя не могу припомнить, чтобы я уже тогда твердил себе нечто вроде: «Я никогда не стану жить в бедности».
Мы никогда не считали себя бедняками, хотя у нас точно не было никаких денежных излишков, и мы старались изо всех сил, чтобы заработать пару долларов то здесь, то там. Например, моя мать, Нэн Уолтон, во времена Депрессии решила начать торговлю молоком. Я поднимался ранним утром и доил коров, мама обрабатывала молоко и разливала его по бутылкам, а я под вечер, после футбольных тренировок, доставлял его по назначению. У нас было десять или двенадцать клиентов, которые платили по десять центов за галлон. Самое приятное заключалось в том, что мама снимала сливки и делала мороженое. Это просто чудо какое-то, что, учитывая количества, в которых я его поглощал, меня не прозвали Жирным Сэмом Уолтоном.
Мне было лет семь-восемь, когда я начал продавать журнальную подписку, а начиная с седьмого класса средней школы и все время учебы в колледже я занимался доставкой газет на дом. А еще я выращивал и продавал кроликов и голубей - в то время это было широко распространено среди мальчишек в провинции.
Я с самого раннего возраста усвоил, что для нас, детей, очень важно помогать обеспечивать семью всем необходимым, быть скорее добытчиками, чем потребителями. Разумеется, попутно мы учились, как много и тяжело нужно трудиться, чтобы получить на руки хотя бы доллар и что, коль скоро уж ты его получил, это кое-чего да стоит. Мои мать и отец были полностью едины в одном, а именно в своем отношении к деньгам: они просто-напросто не бросали их на ветер.
БАД УОЛТОН:
«Людям непонятно, отчего мы остаемся такими консервативными. Они поднимают ужасный шум вокруг того, что Сэм, будучи миллиардером, водит старенький пикап, покупает свою одежду в «Уол-Март» или отказывается летать первым классом.
Дело в том, что мы просто-напросто были так воспитаны. Если на тротуаре валяется пенни, многие ли выйдут на улицу специально для того, чтобы поднять его? Клянусь, что я - выйду. И подниму. И знаю, что Сэм поступит точно так же».
К тому времени как я покинул родительский дом, будучи готовым к самостоятельной жизни, мне уже было крепко привито уважение к деньгам и умение их ценить. Однако мои знания о деньгах и финансах, вероятно, были достаточно далеки от научного подхода, невзирая на то, что у меня была степень по бизнесу. Впоследствии я познакомился с родными Хелен, и слушать, что говорит ее отец, Л.С. Робсон, уже само по себе было образованием. Он оказал на меня огромное влияние. Это был гениальный торговец, одна из наиболее убедительных личностей, каких мне когда-либо доводилось встречать. И я уверен в том, что его успех в качестве торговца и бизнесмена, его знание финансов и права, а также его философия оказали на меня очень сильное влияние. Мой характер, в основе которого лежит стремление к борьбе и конкуренции, ничуть не пострадал: я видел его успехи, и они приводили меня в восторг. Я сказал себе: быть может, и я однажды достигну такого же успеха, как он.
Робсоны очень умно вели свои финансовые дела: отец Хелен организовал свое ранчо и семейные предприятия на принципах партнерства, а Хелен и ее братья были его деловыми партнерами. Все они поочередно вели бухгалтерские книги ранчо и занимались подобными вещами. У Хелен была степень бакалавра в области финансов, что в те времена было необычно для женщины. Как бы то ни было, мистер Робсон посоветовал нам построить свои семейные финансовые дела таким же образом, и мы последовали его совету, начиная с 1953 года. То немногое, что у нас было в то время, мы вложили в партнерское предприятие с нашими детьми, которое впоследствии превратилось в корпорацию «Уолтон Энтерпрайсиз».
Все эти годы наше предприятие, «Уол-Март», шло именно к партнерскому стилю управления. Следовательно, совет директоров, то есть мы, наша семья, принимает решения, основываясь на консенсусе. Иногда мы спорим, а иногда - нет. Однако мы контролируем суммы, выплачиваемые каждому из нас, и все получают поровну. Все эти годы дети получают столько же, сколько Хелен и я. Единственное исключение я сделал для своего сына Джима, который получает сейчас заработную плату в качестве главы «Уолтон Энтерпрайсиз». Таким образом, мы в «Энтерпрайсиз» всегда предпочитали накапливать средства, а не швырять их направо и налево, чтобы жить на широкую ногу. И мы определенно получили все, в чем нуждались, а, по-моему, даже более того.
Партнерство оправдывает себя несколькими различными способами. Во-первых, оно позволяет нам контролировать «Уол-Март» по-семейному и сохранять ее целостность, а не распродавать, как придется, по частям. В настоящее время мы продолжаем владеть 38 процентами акций компании, а это для кого угодно необычайно крупная доля, если учесть масштабы «Уол-Март», и одновременно - лучшая защита от всяческих любителей устраивать поглощения. Такое может сделать любая семья, у которой есть вера в нерушимость своего единства, в свою целостность и в потенциал роста своего дела. Перераспределение собственности было сделано настолько давно, что нам не пришлось ни оформлять дарственную, ни платить налоги на наследство. Стоящий за всем этим принцип очень прост: лучший способ сокращения суммы государственных налогов - тратить свои капиталы прежде, чем их сосчитают.
Это оказалось великолепным ходом с точки зрения как философии, так и стратегии, и мне в те времена действительно было бы не додуматься до этакого, если бы не совет отца Хелен. Нельзя было назвать чрезмерной заботу о сплочении семьи и сохранении чувства равновесия, соотносимого с принятыми у нас понятиями. И эта забота являлась частью плана.
ХЕЛЕН УОЛТОН:
«Это было очень мудро с финансовой точки зрения, однако был и другой аспект: отношения, установившиеся между детьми и вообще внутри семьи. Возросло их чувство ответственности по отношению друг к другу, и это - неопровержимый аргумент».
А потом в 1985 году явились люди из «Форбс» и говорят, мол, я -богатейший человек Америки. Ну что ж, действительно, если умножить стоимость акций «Уол-Март» на все, чем мы владеем, тогда, быть может, и получится, что у нас есть 20 или 25 миллиардов долларов, или сколько бы они там ни сказали. У нашей семьи могут быть такие капиталы, вот только я их никогда и в глаза-то не видел. Во-первых, мы с Хелен владеем всего лишь 20 процентами нашего семейного валового дохода от «Уол-Март». Во-вторых, пока я имею с фирмой хоть что-то общее, а я уверен, что это отношение продлится, по крайней мере, до следующего поколения, большая часть акций «Уол-Март» останется там, где она сейчас находится. Деньги нам не нужны. Мы не собираемся покупать яхту. И, слава Богу, мы никогда не ощущали необходимости в том, чтобы пойти и купить себе какой-нибудь остров. У нас просто нет потребностей и стремлений такого плана, на которых уже разорилось множество компаний. Некоторые семьи помаленечку приторговывают своими акциями, чтобы жить красиво, а потом вдруг - хлоп! И глядь, уже кто-то другой перекупает их дело. Одна из причин, побудивших меня к написанию этой книги, заключается вот в чем: я хочу, чтобы мои внуки и правнуки прочли это много лет спустя и запомнили: если кому-то из них вздумается пускать семейное достояние на ветер, я с того света вернусь и устрою им веселенькую жизнь. Так что не смейте даже думать о всяких глупостях!