Полигон

Внизу по разбитому до ям асфальту неспешно прогрохотал троллейбус, от покрышек до «рогов» разрисованный граффити. По салону разгуливал здоровенный негр-кондуктор с «калашом» в мускулистых руках. Обогнав троллейбус, промчались два скутера, управляемые девушками в обтягивающих топиках и шортах. На скорости соплюхи умудрялись размахивать бейсбольными битами, скрещивая их, точно рыцари – мечи на ристалище.
В этом весь наш Вавилон – смертельно опасный, но соблазнительный.
Я люблю родной город. Тут, среди вооруженных толп, я чувствую себя в безопасности. Соседи в курсе, что я в международном розыске и что за мою голову положено вознаграждение на «большой земле». Чтобы разбогатеть, всего лишь надо доставить череп Макса Края тем, кто отсек Вавилон от прочего мира противотанковыми рвами, колючкой и минными полями. Каждый в этом городе живет в постоянном ожидании войны, ну да нам не привыкать. Выбоины под каблуками армейских ботинок, небо над дырявыми крышами – это наше все, это принадлежит ветеранам, а значит – мне. И потому никто не спешит выдать меня властям. Но я все равно всегда начеку: у двери стоит топор, везде, где только можно, разложены ножи, с пистолетами не расстаемся ни я, ни Милена.
У нас маленький сын, нельзя так, опасно держать в доме оружие? Да Патрик научился стрелять раньше, чем произнес «мама», так что не переживайте за моего парня.
За него буду переживать я.
Уже начал:
– Сынок, а ты чего машинки по всей квартире разбросал? Еще наступим я или мама, сломаем. Или упадем, сами сломаемся. Ты разве этого хочешь?
Недовольно сопя, Патрик встал с напольного ковра, прямо-таки умоляющего о свидании с пылесосом.
– Папочка, я уберу. Поиграю на твоем телефоне в «птичек» – и сразу уберу. Можно?
Я протянул ему мобилу далеко не последней модели, но вполне исправную, хоть и уже изрядно потертую. Потом надо будет позвонить насчет новой работы…
Приняв от меня трубу, Патрик тотчас запустил нужное приложение и, уставившись на экран, двинул к нашему скрипучему дивану с протертой обивкой.
– Сынок, смотри куда…
Поздно. Малыш наступил на игрушечную гоночную машину, которая вместе с ногой поехала из-под ступни, взмахнул руками, телефон отправился в полет…
И тут я подхватил сына, не дав ему врезаться виском в угол тумбочки.
Ударившись о стену, трубка хряпнулась на пол.
– Цел, дружище? – я чмокнул сына в темечко. – Испугался?
Он кивнул и начал оправдываться. Не слушая его, я поднял телефон: экран разбит, заплыл черным. М-да… Все один к одному, это происки злодейки-судьбы. Наверняка есть плохая примета о сломанных к ночи мобильниках. И вообще, Край, пора бы уже признать: там, на войне, а потом в Чернобыле, ты чего-то стоил, ты был круче всех, а здесь, в мирной жизни, ты – никто и ничто, тебе здесь не место…
На шум в комнату заглянула Милена:
– Что у вас тут, мальчики?
– Игрушки убираем, – я опередил сына с ответом.
– Это дело нужное. Ужин скоро будет готов. – Милена вернулась к плите.
Только она ушла, я улыбнулся Патрику:
– Не расстраивайся, сынок. Я на тебя не в обиде за телефон.
Малыш всхлипнул:
– Хорошо тебе. А я в «птичек» теперь не поиграю.
И тут я вспомнил о девайсе, отжатом у извращенца в кафе. Хлопнул по карману – корейская игрушка была на месте. Настроение чуть улучшилось. Главное – чтобы Милена раньше времени не увидела трофей, ну да она ужином занята, в очередной раз хочет отравить нас.
– Сынок, ты пока машинки покатай, а папа что-нибудь придумает, – с этими словами я включил телек и нашел новостной канал, где симпатичная дикторша рассказывала, что в Вавилоне участились случаи исчезновения детей… Пусть бубнит себе, меня это расслабляет.
Я плюхнулся на диван, пружины подо мной жалобно заскрипели. Переставить на чужой смартфон свою симку – минутное дело. Готово. Осталось только обзавестись к этой трубе чехлом – девять вариантов цвета, со встроенным шокером на восемнадцать тысяч вольт и распылителем перцового аэрозоля – и о’кей, я похож на человека, могу звонить хоть на курорты солнечного Магадана, хоть в концлагеря Силиконовой Долины! Почистить лишнее, освободить память от чужого…
А вот с этим не задалось.
Все из-за моего любопытства. Дернул же черт изучить содержимое карты памяти телефона! Книжные файлы, фото голых девок… Галерея видео. Я запустил первый ролик – да так и застыл на диване.
Картинка на пятидюймовом экране слегка дрожит. Оператор явно волнуется. Десятиметровой высоты бетонная стена, поверх вынесены стальные опоры, на которые натянута колючая проволока, – справа и слева от мощных ворот, которые медленно открываются под действием сервомоторов. Над воротами – пулеметные вышки. Перед воротами за полосатым шлагбаумом – взвод или больше вооруженных до зубов бойцов ВС Украины в брониках и касках с забралами. Бойцы направляют стволы на ворота – точнее на то, что за ними. В кадре два «корда» [5] на специальных стойках, за которыми можно плясать в полный рост, и два «Балкана» [6] с присевшими у них воинами.
«Мать моя женщина, они что, собираются начать Третью мировую?!..» – подумал я, не отрывая взгляда от экрана, на котором виднелись обнесенные сетчатым забором постройки, пожарная машина и «скорая помощь».
И вот ворота откатываются достаточно для того, чтобы бойцы начали нервничать. Кто-то кричит, кто-то машет руками, что, мол, хватит. Створка замирает. В образовавшийся проем без труда проедет дальнобой с фурой.
И ничего не происходит.
Секунда, две, три… Время тянется раздражающе медленно.
Но вот в кадре с той стороны ворот появляется армейский джип «Скорпион», отдаленно похожий на штатовский «хаммер». Он буквально пролетает в проем, резко тормозит, его заносит, дверцы тут же открываются, из машины выпадают трое в желтых РЗК-М с баллонами дыхательных аппаратов за спиной. Двое тут же вскакивают, вытаскивают из машины четвертого, на котором радиационно-защитный костюм подран в клочья и заляпан кровью. И четвертый срывает с себя дыхательную маску, сгибается вдвое, его выворачивает на асфальт, после чего он начинает орать: «Гады! Чего вы стоите, гады?!»
Все приходит в движение. Не опуская стволов, бойцы бегут к «Скорпиону». Врубив проблесковый маячок, «скорая» срывается с места. Ворота со скрипом отправляются в обратный путь, проем с каждой секундой уменьшается…
И тут начинается непонятное: картинка дергается в сторону, мелькают асфальт, придорожные кусты, стена, слышны крики, рев мощного движка. Изображение выравнивается как раз в тот момент, когда БТР-80 – откуда взялся? – на полном ходу сшибает джип. Парни в РЗК едва успевают отпрыгнуть. Помятая скорая лежит на боку. Вояки стреляют по бронетранспортеру, который, не притормаживая, норовит проскочить в зазор между створкой ворот и бетоном.
Не проскакивает. Сквозь грохот выстрелов слышится отчаянный скрежет металла. Борта цепляются за ворота, и примерно последняя треть бронетранспортера остается зажатой снаружи. Отчаянно вращаются колеса, аж дымятся.
Прямой наводкой бахает «Балкан» справа. Из всей тяжелой артиллерии только у него на линии огня нет вояк. Пара сорокамиллиметровых гранат к чертовой матери сносят заслонку водомета в корме бэтэра и прямо-таки проталкивают его дальше. Двое бойцов ловят осколки и падают. Остальные бегут за «коробочкой», но ворота становятся-таки на место, отсекая бронированного беглеца от преследователей.
Конец ролика. Черный экран.
– Я знаю это место. Я была там с отцом, – услышал я голос Милены и едва не подпрыгнул от неожиданности.
– Что?!
Патрик преспокойно катал себе машинки по полу, а моя супруга – ей пришлось наклониться, чтобы лучше было видно, – выпрямилась и скрестила руки на груди. Даже в домашнем платье и застиранном переднике она выглядела донельзя привлекательно. Вот обнять бы ее сейчас и…
Под диваном зашуршала крыса. Этажом ниже, устав ругаться с женой, сосед впился в потолок перфоратором.