Чистое небо

– Готов? – спросил Глеб, оборачиваясь, и осекся.
Гришка с натугой ворочал вещмешок огромных габаритов с притороченным сверху оружейным чехлом.
– Во, гляди! – Гришка достал из чехла некий агрегат. – Абсолютное оружие, специально для Зоны.
Он любовно огладил многоствольное чудище.
– Это «снайперка», – он показал на верхний ствол, – под винтовочный патрон. Переделка из «СВД» под схему буллпап – может стрелять одиночными или очередями по три патрона. Сюда ставится немецкая оптика, сюда можно глушитель, сюда фонарь или лазер. Хочешь спросить, почему буллпап?
Глеб не хотел, но Гришку уже несло.
– Во-первых, короче на двадцать сантиметров, во-вторых, на свободном месте крепится самозарядный дробовик, – Гришка показал нижний ствол. – Двенадцатый калибр. Картечью по крысам очень душевно получается. Это подствольный магазин на шесть выстрелов. Вот здесь переводчик огня с винтаря на дробь и обратно. Ну, как тебе?
Глеб усмотрел в чехле еще и объемистый короб и спросил свистящим шепотом:
– А это что?
Гришка перевернул коробку, рассыпав по полу содержимое.
– Специнструмент, – сказал, опасливо поглядывая на старшего. – А еще масло, запасной затвор, станок для набивки патронов, пули, дробь, порох...
Глеб с протяжным стоном ткнулся лбом в стену, и Гришка растерянно смолк.
«...семнадцать, восемнадцать», – досчитывал Глеб, когда Гришка снова открыл рот:
– У меня еще есть, – несмело предложил он. – Я на двоих заказывал. Будешь брать?
Глеб открыл глаза.
– Нет, – кротко ответил.
– Почему? – искренне удивился парнишка. – Клевая машинка.
Он стоял и улыбался от уха до уха, счастливый, что у него клевая машинка, клевый напарник и клевые приключения. Счастливый так безыскусно, что Глеба охватило чувство, опасно похожее на зависть.
– И где вас таких делают? – не сдержался, досадливо спросил он.
Бой удивленно задрал брови.
– Я в Киеве родился, – ответил неуверенно. – Жил в Москве, а сейчас во Фриско, там у родителей дом. А что, есть разница?
Глеб коротко выдохнул.
– Собирай мешок, – велел, – и спать! В четыре выходим.
Рамзеса разбудил Кривонос, лично. Неслышно, как ему казалось, сунулся в низкую комнату на чердаке, которую сам выделил Глебу, ощупью добрался до лежанки, склонился. Глеб очнулся еще от скрипа на лестнице, но хозяина опознал только по дурному запаху изо рта.
– Рамзес, вставай, – сердито зашипел Кривонос. – Плохие новости.
Глеб сунул нож обратно под серую подушку и поднялся.
– Вчера из «Ста рентген» целая толпа снялась, в сторону Агропрома, – волновался Севка. – Казака видели.
Глеб чертыхнулся про себя.
– Рамзес, я тебе хорошую цену дам! – сулил Севка и щерился в злой улыбке. – Только не подгадь. Сделаешь Казака?
– Посмотрим... – буркнул Глеб.
На сборы ушло несколько минут. Перед выходом Глеб кинул в угол монетку-копейку, забросил на плечи рюкзак и двинулся, благословясь.
Прошел по базе не здороваясь – даже суетливого Гришку будто не заметил и вышел за ворота, не прощаясь. Его не дергали, приметы здесь, в Зоне, блюли истово, не допуская промашек. За воротами Глеб остановился и поздоровался – это обязательно, без этого пути не будет.
– Здравствуй, Зона, – тихо проговорил Глеб. – Это я, Рамзес. Я вернулся. Не ожидала?
Зона не ожидала. Зона принимала Глеба за первоходка, встречала его ласковым рассветным солнышком и шумом леса. Глеб, впрочем, показным гостеприимством не обольщался. Хотя и ничего страшного тропа до Агропрома не сулила. Все по мелочи: крысы, псы и аномалии. Радиация еще.
Он зашагал небыстрым экономным шагом, едва отрывая ноги от земли, и шел так долго, несколько часов. Иногда переходил на бег, если позволяла обстановка – шагов сто, не больше. Таким способом он мог пройти много, дай Зона и напарник такую возможность.
Напарник пылил следом, с каждым километром все больше прогибаясь под тяжестью гигантского рюкзака. Шел неумело, растрачивая силы попусту, но молодость, выносливость и упрямство заменяли ему опыт. Гришка скрипел зубами, проклиная неподъемный груз, – и терпел. Глеб гадал, когда Бой начнет потрошить поклажу, и склонялся к мысли, что не позже вечера.
Дошли до пологой горушки, где стоял приметный, обросший черной плесенью телеграфный столб, до точки «А», как обозначил ее Кривонос на карте. Горку Рамзес обогнул, не рискуя забираться на возвышенность, где могла образоваться – чем Зона не шутит – какая-нибудь электрическая пакость, и только потом скомандовал привал.
Гришка рухнул как подкошенный, блаженно вытянул ноги. В своей немыслимо дорогой камуфлированной попоне, с горбом неподъемной клади за плечами, он напоминал гору слоновьего навоза.
– Рамзес, зачем мы в обход поперлись? – капризно спросил Гришка, когда отдышался. – Почему не прямо?
– Лес! – пожал плечами Глеб. Не объяснять же, что в обозримом прошлом через этот Лес прошли только два человека – Рамзес и Ворон. А вернулся и вовсе один...
– За тобой костер, – смилостивился Глеб, оценив Гришкину усталость. – Я осмотрюсь вокруг. Отчетливо?
– Понял я, понял! – досадливо отмахнулся Бой, но вставать не спешил.
Глеб побродил в окрестных зарослях, ничего не нашел – сроду на этой тропе не было ничего интересного! – и повернул, когда от полянки потянуло сытным мясным запахом. Гришка таки изволил заняться делом и разжег костер. Грамотно разжег, без дыма. Глеб ужом выскользнул на поляну – Гришка сидел спиной и беспечно кашеварил. Бесшумный шаг – это второе главное умение сталкера, учил в прошлой жизни старина Ворон. Первое, вестимо, нажраться впрок, добавлял.
Напарник забеспокоился, только когда почувствовал тепло чужого тела за спиной. Глеб мгновенно перехватил парня одной рукой за лоб, а ножом аккуратно провел по горлу. Гришка закаменел, и Глеб почувствовал запах резкого мальчишеского пота.
– Поздно, – сказал он, когда Гришины пальцы шевельнулись в сторону пристегнутого на бедре ножа. – Ты уже мертв.
Он убрал нож и как ни в чем не бывало сел у костра. Гришка хрипел, трогая себя за горло и с изумлением рассматривая кровь на ладонях – Глеб его все-таки чуть порезал ненароком.
– Ты... ты... – выдавил парень, когда снова научился дышать. – Ты охренел, Рамзес, я тебя...
Гришка долго еще говорил, а Глеб с интересом слушал.
– Хорошо! – похвалил он, когда Бой выдохся. – Некоторых слов я не знал. Что за пушкой не полез – тоже молодец.
Глеб покачал у мальчишки перед носом вороненой «береттой», Гришка схватился за пустую кобуру и сделался совсем несчастным. Покраснел, глаза заблестели лишней влагой. Глеб кинул ему оружие:
– Следи за стволом, если уж взялся таскать. И это... я там дрова бросил, в кустах. Принеси, будь ласков.
Гришка вскочил.
– Ладно! – выпалил зло. – Будем считать, один-один – за тот случай в «Рассольнике». А за своим барахлом сам иди, я в носильщики не нанимался!
Он натужно вскинул на плечи гигантский рюкзачище, повесил на шею двуствольный агрегат и демонстративно зашагал прочь, едва не вступив в подозрительную лужицу.
– Под ноги смотри, салага! – рявкнул вслед Глеб, но без особого куража. Он притушил костер, достал из углей банку обжигающей каши с мясом и употребил во славу Зоны. Успел немного передохнуть и Гришку нагнал только спустя час.
Мальчишка, голодный и злой, тащил неподъемный груз, но не сдавался. Глеб его даже пожалел в глубине души, но все же гнал без остановки до самого вечера.
На привале выдал Гришке лишь одну порцию.
– В Зоне продуктами не бросаются, – объяснил. – Твоя дневная норма осталась на точке.
Гришка только глазами сверкнул. Теперь он правильно выбрал место, сев спиной к крутому земляному скату. Мгновенно схарчил полбанки каши и, отвернувшись, начал копаться в рюкзаке. Глеб, набрав по дороге чистой воды, заварил в пустой банке чай и блаженствовал, делая вид, что не обращает внимания на напарника. Только раз посоветовал:
– Бронежилет выбрось, не воевать идем. – И Гришка послушался.