Ад

– Обращают, конечно, – кивнул Змей. – Она девочка симпатичная, даже почти что красивая, высокая, тоненькая, хрупкая такая, волосы густые, как у Любы, и вьются, как у Родислава, глаза большие, темно-серые, личико точеное.
– Красота! – мечтательно протянул Камень. – А почему ты говоришь, что она почти красивая? По-моему, то, что ты описал, очень даже красиво и без всяких «почти».
– Вот и видно, что ты мало человеков в своей каменной жизни видел, – покачал головой Змей. – Человека не черты лица украшают, не внешние атрибуты, а взгляд и выражение лица. Если человек все время страдает и выражает это всем своим обликом, то он мало кому покажется красивым. У Лели вид угрюмый, неприступный, плечи опущены, глаза в пол, да еще в шаль постоянно кутается. И говорит так тихо, монотонно, словно все кругом умерли. Ну какому молодому парню такое понравится?
– Но ты же сказал, что на нее мальчики внимание все-таки обращают, – заметил Камень.
– Ну а чего ж не обратить-то? Москвичка, из хорошей семьи, папа в МВД служит, полковник, квартира трехкомнатная на Юго-Западе – поди плохо. Иногородних-то студентов, желающих осесть в столице, пруд пруди, так что ухажеров у Лели хватает, только ей это все не нужно, она по Вадиму страдает.
– Чего ж она с ним никак не познакомится-то! – воскликнул Камень. – Ведь столько лет в одном доме живут, в одном подъезде, возможностей наверняка было навалом.
– Слушай, друг, ты совсем тупой или прикидываешься? – рассердился Змей. – Я ж тебе объясняю: Леле нужно страдать, и она никогда не сделает ничего такого, что могло бы эти страдания прекратить.
– Ладно, не пыли, все я понял, – проворчал Камень. – А что с Родиславом?
– А что с ним? – удивился Змей. – С ним все прекрасно, его постоянно повышают по службе, он уже начальник отдела, вон в Испанию с группой руководителей отправился.
– Но у него же была проблема… деликатная, – смущенно пояснил Камень.
– Ах, вот ты о чем! Ну, проблема никуда не делась, она имеет место, но Родислав никак не хочет с ней смириться и время от времени предпринимает попытки реабилитироваться в собственных глазах. Правда, почти всегда неудачно, но иногда что-то получается. Редко, правда. Однако он надежды не теряет, он по-прежнему думает, что все дело не в нем самом, а в том, что женщины попадаются не те. Вот он и ищет ТУ.
– Которую? – не понял Камень.
– Ту, с которой у него все получится с первого раза и легко.
– Но он хотя бы понимает, какой она должна быть? – допытывался Камень. – Или ищет наобум, как бог на душу положит?
– Да ни черта он не понимает! – с досадой воскликнул Змей. – Тычется, как слепой котенок, то в блондинок, то в брюнеток, то в пышечек, то в худосочных килек, то в молоденьких совсем, то постарше выбирает. В общем, черт знает что творит. Но с умом.
– Это как же?
– Так, чтобы Любу не обидеть.
– А она догадывается?
– Я ж тебе говорю, она умная и тонкая. Она понимает, что иначе и быть не может. Переживает, конечно, а что она может сделать? От нее решение этой деликатной, как ты выразился, проблемы никак не зависит. Если бы у Родислава сложились с кем-то более или менее постоянные отношения, Люба об этом сразу же узнала бы, потому что он бы сам ей признался и попросил прикрыть от тестя и от детей. Раз не просит, значит, таких отношений ни с кем нет. А коль их нет, то сразу же встает вопрос: почему? И сразу же приходит в голову ответ: потому что есть та самая пресловутая деликатная проблема. А как с этой проблемой бороться, если не прибегать к помощи врачей? Правильно, методом проб и ошибок, как это делают девяносто девять процентов мужчин. Вот это все Люба и понимает.
– Ей, наверное, ужасно неприятно, – задумчиво произнес Камень.
– Еще бы! – поддакнул Змей. – Ладно, хватит вопросов, Новый год на носу, мы с тобой за болтовней все пропустим.
– Нет, погоди, – остановил его Камень, – я еще про Аэллу хотел узнать. Как она?
– О, эта дамочка процветает! Миллионерша по ихним меркам тех времен. Связей – вагон, может все, у нее на любую проблему найдется человек, который все решит. Любовник у нее в девяносто втором году был тот же, что и в девяносто первом, какой-то гражданин Швейцарии, крупный бизнесмен. В общем, своей личной жизнью Аэлла Константиновна более чем удовлетворена. Ну и Любу с Родиславом она по-прежнему пытается облагодетельствовать, это уж как водится. Недели через две после истории с Николашей она приехала к Романовым и привезла им два новых телефонных аппарата, один с автоответчиком и определителем номера, другой – с радиотрубкой. Эта роскошь только-только стала в России появляться. Ребята, говорит, это теперь модно, и мне все клиентки кинулись дарить телефоны, у меня их уже штук десять скопилось, девать некуда, выручайте.
– Жаль, Ветер не слышит, – хмыкнул Камень, – он бы порадовался.
– Так услышит еще, – успокоил его Змей. – Ворон же наверняка все это тебе станет рассказывать. А тебе придется покорно слушать, ты ведь не сможешь ему сказать, что уже все знаешь. Будешь слушать и удивляться, и ужасаться, и радоваться, и смеяться, и плакать, и вопросы уточняющие задавать, чтобы наш передвижной кинотеатр ни о чем не догадался. Как, выдержишь? Сможешь притвориться?
– Ничего, выдержу, – рассмеялся Камень. – Тем более что он мне только половину всего расскажет. Наверное, про похищение – и все. Про Николая Дмитриевича, Лелю и Аэллу он вряд ли догадается посмотреть подробно, если я сам не попрошу.
– Ну и ладно. Давай Новый год встречать. Сейчас я тебе орешков с медом поднесу, очень вкусно.
– А скоро Новый год-то? Который час?
– Приблизительно без двенадцати минут полночь, – сказал Змей, осмотрев звезды и Луну на небосводе. – Самое время старый год проводить.
* * *
К концу 1993 года Андрей Сергеевич Бегорский стал владельцем целого холдинга под названием «Пищевик». Помимо приобретенного в ходе акционирования завода, директором которого он был много лет, в холдинг входили несколько фирм по изготовлению по западным лицензиям оборудования для малых предприятий быстрого питания, а также два предприятия по производству продуктов питания, работающих на том оборудовании, которое разрабатывал и производил основной завод. Руководителем Андрей Сергеевич был отменным, весь персонал в его холдинге работал как часы, однако заставить свои предприятия функционировать в полную силу ему никак не удавалось – мешала сложившаяся к тому моменту система экономических и бюрократических отношений. На него наезжали всеразличные желающие поживиться: таможенники, пожарные, санэпидстанция, налоговики, городские власти – все от него чего-то хотели, а договариваться с ними он не умел и взятки давать не хотел. Он злился, шел на открытые конфликты, поскольку был свято уверен в собственной правоте, а его в ответ гнобили и прессовали. Из-за неумения договариваться с бюрократическим аппаратом и нежелания идти явно криминальным путем бизнес Бегорского оказался на грани краха. Однажды, придя в гости к Романовым, он пожаловался на свои неурядицы Родиславу, который отреагировал совершенно неожиданно для Андрея, ожидавшего просто сочувствия и, может быть, дружеского совета.
– Какие там у тебя проблемы? – весело спросил Родислав. – На какой таможне? Кто там с тобой плохо поговорил?
– Какой-то Искандаров, – растерянно ответил Андрей.
– Что ж ты мне сразу не сказал? Давно бы сказал – давно бы проблему решили. Сейчас мы ему позвоним, – и Родислав потянулся к телефону.
– Кому позвоним? – не понял Бегорский.
– Алику. Искандарову.
– А ты что, с ним знаком?
– Да не то словечко! Мы с ним раз в две недели в бане вместе паримся.
Родислав порылся в записной книжке, нашел нужный телефон, снял трубку и набрал номер.
– Алик? Здоров, это Романов. Как дела? Как сам? А Машка как? Ну, здорово. Я тебе чего звоню-то: то лекарство, которое я тебе обещал, через три дня привезут, так что не волнуйся… Ага. Да, кстати, что ж ты обижаешь моего хорошего товарища? Ну как – какого? Андрюху Бегорского, это, между прочим, мой друг детства. Он к тебе как к родному, со всеми документами, со всеми делами, а ты его куда послал?.. Ах, это он тебя послал? Ну, он у нас человек открытый, честный, прямодушный, не выдержал… Ну что ж ты так, а, Алик? Надо человеку помочь, на твоей таможне продукт завис скоропортящийся, а у него пищевое производство, ты же сам небось хочешь колбасу из качественных продуктов кушать, а не из просроченных, чего же парня вгонять-то в расходы… Ладно? Что ему нужно с собой взять? Ага… Ага… Понял, все передам. Во сколько завтра у тебя? В девять? Сразу примешь? Отлично… Лады… Нет, в среду, как обычно, мы с тобой паримся, никаких изменений. Всё, договорились, завтра Андрюха к тебе подбежит, а ты уж его не обижай. И в другой раз не обижай тоже, это наш человек. Ну, обнимаю.