Лестница в Эдем

– Я не говорю, что плохо. Но есть настоящая любовь к людям, которая уже потом переливается и на все другие живые существа, а есть любовь замещающая, пустая и фальшивая. Это когда человек любит исключительно кошек, собак, попугайчиков, бенгальских тигров или дельфинов. Любит до безумия, до повизгиваний, ненавидя все остальное и замещая любовь к человеку любовью к кошке или птичке. Такой человек легко произносит что-нибудь в духе: «Только моя собака меня понимает» или «Всех людей в мире не променяю на одного волнистого попугайчика!» – серьезно сказал Багров.
Ирке надоело стоять в коридоре с рюкзаком, и она толкнула дверь в комнату. Комната оказалась лучше и просторнее, чем можно было ожидать снаружи. Не исключено, что кто-то из валькирий, скорее всего любившая уют Гелата, тайком от Фулоны немного похимичил здесь с пятым измерением. Поперек комнату удачно разгораживали книжные полки, так что получились две вполне независимые и автономные жилые зоны.
– Чур, я у окна! – заявила Ирка.
– А я? – грустно спросил Багров.
– А ты будешь сторожить дверь, чтобы меня не украли, а украли тебя!
Ирка бросила на кровать сумку с ноутбуком, скинула рюкзак и отправилась умываться. После поезда у нее было острое ощущение собственной нестерильности.
– Осторожно! Вода горячая! – запоздало крикнул ей вслед Багров.
– Я не морж, чтобы умываться холо… аааа! аааа!
– Я предупреждал! – укоризненно произнес Матвей.
– Ты предупреждал «горячая», а надо было предупреждать: «чокнутый кипяток»!!! – завопила Ирка. – Улавливаешь семантическую разницу?
Багров засмеялся.
– Чего ты смеешься? – взвилась Ирка.
– Ты даже когда злишься – употребляешь заумные слова. Надо будет как-нибудь уронить тебе на ногу молоток и послушать, что ты скажешь.
Ирка от неожиданности перестала злиться и наморщила лоб. Вопрос был интересный.
– Наверное, попытаюсь проследить трансформацию образа молотка в мировой литературе, взяв в качестве первообраза молот какого-нибудь Тора. Потом, всесторонне выяснив все пласты, вычленю некие общие черты, характеризующие все молотки и молоты, а именно жесткость, грубость, и перейду к рассуждению о том, что конкретно хотело сказать мне в твоем лице коллективное бессознательное, когда позволило молотку вторгнуться в границы моего физического «Я»!
Ирка с торжеством уставилась на Багрова и собралась развивать тему дальше, но неожиданно короткая сильная боль навылет просверлила ей виски. Ирке почудилось, что она ослепла. Перед глазами заплясали белые огненные пятна, какие бывают от направленной в лицо лампы.
Она упала на колени, едва не ударившись носом о ванну, но тотчас вскочила. Мгновением позже до слуха Ирки долетел подозрительно знакомый вопль. Оттолкнув Багрова, она кинулась к окну и увидела, как двое приземистых мужчин под локти несут куда-то Антигона, а он бьет ногами и верещит. Успела Ирка увидеть и грязно-желтую машину, за задним стеклом которой угадывался бледный овал чьего-то лица.
Ирка призвала копье и уже занесла руку для броска, но, раздумав, повернулась и метнулась вниз по лестнице. Можно было, конечно, телепортировать, но экстренные телепортации редко бывают удачными. Загрохотали ступени. Матвей, поначалу отставший, нагнал ее уже внизу.
Когда Ирка и Багров выбежали на улицу, ни мужчин, ни схваченного ими кикимора уже не было. Там, где недавно стоял автомобиль, на асфальте остался синеватый след шин. Как видно, водитель сорвался с места резко, с пробуксовкой.
Ирка сгоряча пробежала метров сто, после чего вернулась к ожидавшему ее Матвею. Тому с самого начала ясно было, что догнать легковую машину бегом – иллюзия.
– Не успели! – воскликнула Ирка.
– Почему ты не бросила копье? Убила бы хоть одного, а я допросил бы труп!.. Не успели бы они затолкать его в багажник! – сказал Багров, своим повышенным гуманизмом подтверждая, что его учитель-волхв занимался далеко не одним только сбором лекарственных трав.
Ирка посмотрела на копье, древко которого сотрясалось нетерпеливой и обиженной дрожью.
– Стекло мешалось… – сказала она.
– С каких это пор копью валькирии может помешать стекло? Оно попадет в цель в любом случае, если брошено с решимостью, – уверенно произнес Матвей.
Ирка покорно кивнула. Она отлично знала, что Багров прав. Какой смысл врать и отрицать очевидное?
– Я не смогла, – призналась она. – Ты же знаешь, что копьем валькирий нельзя ранить. Если оно в кого-то попадает, то это уже окончательно.
– Ну и прекрасно! В каких-то вещах чем окончательнее, тем лучше.
– Нет, не прекрасно! – рассердилась Ирка. – Они ведь только схватили Антигона! Не убили, а лишь отняли булаву и потащили в машину! Не смотри на меня как доктор! Я знаю, о чем ты думаешь! Что добро должно быть с кулаками! А ну как кулаки перевесят? И очень даже легко могут перевесить!
Багров не стал затевать спор.
– По мне так, чем раньше пресекается зло, тем меньше оно успевает натворить и тем с меньшими потерями выкорчевывается. Прижжешь маленькую ранку – не будет язвы… – только и сказал он.
Помолчал, посмотрел на следы шин и добавил:
– Странно, что Антигон не успел ничего сделать. Обычно у него обостренное чувство опасности! Конечно, я тоже его схватил, но я-то другое дело! У меня было время приготовиться.
– И правда странно. Может, его так сильно током шарахнуло, что он ничего не соображал? – предложила вариант Ирка.
– Не в том причина. Тут что-то другое…
Багров вошел в подъезд и, бросив задумчивый взгляд на выкорчеванную без усилий железную дверь, остановился у электрического шкафа. В шкафу что-то гудело и тряслось. Кисло, до щекотного чувства в языке, пахло паленой проводкой. На пыльной резиновой оплетке одного из кабелей ясно обозначились четыре пальца и черта от ногтя. Похоже, Антигон пытался удержаться, когда его выволакивали.
– Никаких особых следов борьбы. Взяли тепленьким. Убивать не стали, потому что явно хотят что-то узнать. Заметь, что вопить Антигон начал уже на улице! – сказал Багров.
– И что это значит?
– Ты ощутила сильную головную боль за несколько секунд до того, как мы услышали крик?
– Да. Мне показалось, что голова у меня сейчас взорвется.
– Мне тоже было не особо приятно, хотя я и успел блокироваться. Тут с вражеской стороны сработал сильнейший интуитивщик. Он послал волну боли, которая на несколько секунд лишила Антигона способности сопротивляться. Если мы с тобой почувствовали это наверху, через кучу ступеней отсюда, то что испытал твой кикимор внизу?
Несмотря на то что ситуация была малоподходящая, Ирка не стала сдерживать улыбку.
– Я примерно знаю что, – сказала она.
– Что?
– Крайнее удовольствие!
 
Глава 6
Дура лэкс, сэд лэкс! [1]
Главное – заставить врага сломаться и пятиться. Когда идешь обратно, «Налево – еще раз налево» превращается в «направо – еще раз направо».
Арей
– Ну и где дырки от пуль? – критически спросил Меф, дважды обойдя длинный черный автомобиль, ожидавший их у входа.
Мамай сплюнул сквозь зубы и толкнул ногой колесо.
– Нэту дирок, – сказал он.
– Что, серьезно? Не ожидал от тебя такого, – удивился Буслаев.
Мамай осклабился.
– Слюшай, зачэм абыдыт хочишь? Кагда машин с гора упал и савсэм всех убил, какой такой дырка, а? – сказал он.
Убедившись, что Мамай и здесь не изменил своим привычкам, Меф влез в автомобиль. Немного погодя к нему присоединились Дафна с котом и Арей. Мамай захлопнул за шефом дверцу, сел за руль, и длинная машина, нетерпеливо зарычав, рванулась с места.
Замелькали, расплетаясь, переулки. Завизжали тормозами потоки машин на внезапно плеснувших запретом светофорах. Голубоватой подсветкой горели приборы. Размазалось по стеклу плоское отражение от мертвенно застывшего лица Мамая.