Доверься мне (ЛП)

— Пироженкой?
Из-под кудрявых волос поползли вверх нахмуренные тёмные брови. — Чего?
— Эвери рыженькая. И нет. Мы выполняли задание по астрономии. Мы партнёры.
— О. — Он сделал глоток пива и состроил физиономию. — Иии, — он продолжил, а я закатил глаза. — Почему ты пялился на её дверь?
— Откуда ты знаешь?
— Я наблюдал за тобой в глазок.
— Прекрасно. — Засмеявшись, я сделал глоток пива. Чуть помолчав, я сказал, — Я её на свидание пригласил.
Кажется, Джейсу было это не интересно. — Хорошо.
— Она отшила меня.
Он наклонился ко мне, а в его серо-голубых глазах промелькнул интерес. — Чего?
Я откинулся на диване, ухмыляясь. — Отшила.
Опервшись на подлокотник дивана, Джейс так рассмеялся, что казалось, сейчас со смеху лопнет. — Нравится мне эта девчонка.
— Мне тоже, — вздыхая, сказал я. — Мне тоже.
  
Глава 7
 
Свежий бананово-ореховый хлеб остывал на барной стойке, наполняя квартиру своим пикантным ароматом.
Я взглянул на часы на плите. Пять минут восьмого.
Запуская пальцы во влажные волосы, я окончательно отбросил идею лечь спать. В гостиной Олли валялся на полу в отключке и храпел, а когда в последний раз я заходил в свою спальню, Джейс лежал, распластавшись поперёк моей кровати. И скорее ад замёрзнет, прежде чем я хоть пальцем прикоснусь к кровати Олли.
Это была не совсем вина Джейса и Олли, что я не спал всю ночь. В любую минуту этой бесконечной ночи я мог бы закрыться в спальне, но мой мозг не смог бы отключиться. Частично причиной была пятничная встреча и пламенная речь доктора Бейла. Я не мог перестать думать о том, как Джейс старался, чтобы всё получилось, после того, как Олли отключился, а Джейс был пьянее всех пьяных, он начал говорить, а я не знал, чем ему помочь.
И я не мог перестать думать о девчонке, живущей по соседству.
Пироженка меня отшила.
Я усмехнулся, думая о том, как собираюсь изменить её решение.
Я повернулся, потянулся к холодильнику и остановился. Что это? Вызов? С момента, как я встретил Эвери, она постоянно от меня убегала, в то время как другие девушки бежали мне навстречу.
Но то, что я сказал ей вчера вечером, о причине моего желания пойти на свидание, было правдой. Эвери меня интересовала. Она не была похожа на девушек, с которыми я тусовался — фигуристых кокеток.
Не то, чтобы с ними было что-то не то, просто Эвери была другой. Она меня веселила. Может, не специально, но мне нравилось смотреть, как она краснеет по поводу и без, а когда она улыбалась?
Пироженка сияла ярче любой другой девчонки, которую я знал.
Возможно, это было связано с брошенным мне вызовом. Я действительно не знал, и в тот момент, когда открыл холодильник и достал пару яиц, меня это вообще не волновало.
Она мне нравилась.
И спать я в ближайшее время не собирался, так почему предмет моего обожания должна спать в воскресное утро?
Как только мне пришла в голову эта идея, я даже не раздумывал. Пироженка, наверно не обрадуется моему плану, но никто — даже она — не может устоять перед бананово-ореховым хлебом.
Собрав всё, что нужно, я побрёл к входной двери. И тут Олли промямлил:
— Без помидоров. Двойной бекон.
— Что за? — я посмотрел на него через плечо. Он все ещё валялся на животе, щека припечатана к брошенной подушке, которую мне дала мама, теперь про неё можно забыть. — Чудик, — пробормотал я, выскальзывая из квартиры.
Подойдя к двери Эвери, я тихонько постучал, чтобы не разбудить соседей, но когда спустя целую минуту не услышал шагов, постучал громче и продолжал барабанить в дверь.
После того, как я, по ощущениям вечность, колотил в ее дверь и оборачивался, чтобы убедиться, не стоит ли кто за спиной, чтобы надрать мне задницу, я наконец-то услышал шаги и дверь открылась.
— Все в порядке? — спросила она самым сексуальным голосом, который я когда-либо слышал.
Повернувшись спиной к двери, я стал рассматривать растрепанную Эвери.
Медно-рыжие, спутанные клубком, волосы свисали на плечи, касаясь загорелой кожи её рук. Не думаю, что когда-нибудь видел её в рубашке с коротким рукавом. Мой взгляд, сам по себе, бродил по её телу и остановился, наслаждаясь тем, как тонкая рубашка обтягивала её вздымающиеся груди. Не знаю, откуда у меня взялось такое чувство воли, но я заставил себя оторвать взгляд и посмотреть на её пылающее лицо.
Внезапно, не понимая какого черта делаю, я криво улыбнулся и сказал. — Нет, но случится через 15 минут.
— Ч-ч-что? — она отошла в сторону, когда я проскользнул мимо неё. Все квартиры были одинаковые, так что я знал, где находилась кухня, но бегло осмотрел гостиную. Мебель выглядела новой — диван и темный журнальный столик. Чёрный стул луна стоял рядом с телевизором. На стенах ни одной картины. Стул, возможно, был самой личной вещью в комнате.
— Кэм, что ты делаешь? Сейчас восемь утра.
— Спасибо, что сообщила. Это единственное, что мне никак не дается: угадывать время.
Она плелась за мной, и я чувствовал, как она взглядом прожигает мне спину. — Почему ты здесь?
— Готовлю завтрак.
— А на своей кухне не можешь этого делать?
— Моя кухня не такая интересная, как твоя. — Я положил яйца и хлеб на стойку и повернулся к ней. Протирая глаза, она выглядела так чертовски мило, и хотел бы я быть одет в что-то более приличное, чем треники и футболку, я даже не был уверен, что они были чистыми. — А Олли дрыхнет на полу в гостиной.
— На полу?
— Ага. Лицом вниз, храпит и пускает слюни. Не очень аппетитная атмосфера.
Она быстро улыбнулась и так же быстро улыбка пропала. — Ну, как и в моей квартире.
Я сложил руки, облокотившись на столешницу. — Не знаю, не знаю… — Я позволил взгляду блуждать по её изящному телу. Её набухшие соски, торчащие через рубашку, умоляли, чтобы их касались, облизывали, целовали, и Бог знает, что еще я бы с ними сделал. Во мне проснулась похоть, и я почти сделал шаг к ней навстречу. — Твоя кухня, в эту секунду, очень аппетитно выглядит.
Она покраснела. — Я никуда не пойду с тобой, Кэм.
— Я разве тебя о чём-то сейчас спросил? — усмехнулся я. — Но со временем ты передумаешь.
— Ты бредишь.
— Я полон решимости.
— Это раздражает, — парировала она. Её карие глаза сверкнули.
— Большинство сказали бы, что это удивительно.
Она закатила глаза. — Мечтать не вредно.
— Я бы так не сказал. — Я повернулся к плите. — А еще я принес бананово-ореховый хлеб. Сам испёк.
Повисла пауза. — У меня аллергия на бананы.
Я развернулся. — Ты издеваешься?
— Нет. У меня аллергия на бананы.
— Какая жалость. Ты не знаешь, от чего отказываешься. Бананы делают мир лучше.
— Ну не знаю.
Вот блин. Видимо она смогла противостоять моему бананово-ореховому хлебу. — На что еще у тебя аллергия?
— Кроме пенициллина и парней, вламывающихся в мою квартиру? Ни на что.
— Хорошая шутка юмора. — Я повернулся и нагнулся, открывая ближайшие шкафы. — Сколько слабых, не таких самоуверенных парней погубил твой язычок?
— Видимо не достаточно. — Она громко вздохнула. — Я сейчас вернусь.
Я понятия не имел, что она задумала, но сомневался, что она собиралась сбежать из квартиры. Мурлыкая себе под нос мелодию, я нашёл кастрюлю, чтобы сварить яйца, и налил в нее воды. Поставил её на плиту и зажёг огонь. Я слышал её шаги в спальне, они были тяжелее, чем я думал. Прошло пару минут, и я повернулся к дверному проему. Вполне возможно, что она закрылась в своей комнате.
Чёрт.
— Ты что там прячешься? — громко крикнул я. — Потому что я приду и вытащу тебя оттуда.
— Не смей заходить сюда! — крикнула она.
Я негромко рассмеялся. Как бы мне не хотелось воочию увидеть, чем она там занималась, перспектива оказаться в больнице меня не радовала. — Тогда поторопись. Мои яйца ждать никого не будут.
К тому времени как она вернулась, я нашел тёртый сыр и решил, что она не откажется от глазуньи с сыром. Я молчал, хотя знал, что она сидела сзади, сверля меня взглядом.