Дорога без возврата

Серба Филипповича Степана звали Дядя. Собственно, поначалу он именовался Дядя Степа, за соответствующее имя, службу в полиции и двухметровый рост. Потом имя отпало, и осталось только Дядя. Очень тяжелый тип был в общении. На морщинистом лице постоянное выражение брезгливости, взгляд тяжелый. Полное нежелание поддерживать разговор и отсутствие любых эмоций, что бы ни происходило вокруг.
Дмитрий Ковалевский, украинец. Этот звался Кузнец, хотя ничего делать руками не умел и не желал, кроме нажимания курка автомата. Лысеющий блондин среднего роста с приятным открытым лицом, очень подходящим мошеннику. Очень упрямый и нетерпимый к чужому мнению.
Макаров Петр, русский. Именовался Доцентом за энциклопедические знания о любой Вещи и явлении, имеющем отношение к Ушедшим. Проблема была в том, что иногда существовало несколько объяснений или различных теорий. В ответ на заданный вопрос Петр с совершенно серьезным видом тоном лектора начинал излагать их все подряд, не обращая внимания на то, что разные версии друг другу противоречат.
Все члены отряда были в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Прошли разные горячие точки на Земле, и не очень удивительно было бы, если бы встречались там, глядя друг на друга через прицелы. Уже не первый год ходили они и по здешним просторам. Я невольно попал в категорию молодых и зеленых, на которых грузили тяжелую работу и лишний раз проверяли на посту. Я не обижался, если хочешь доказать, что способен ходить с ними наравне, надо терпеть.
А еще с нами седьмым шел Волк. Рафик перед походом имел долгий разговор с Борисом. Тот предложил после того, как мы проводим караван, посетить одно очень перспективное место. Вот только карты его не существовало, как вообще не существовало приличных карг территорий вне Зоны. А те, что были, для владельцев являлись даже более ценными, чем карты кормчих времен Великих открытий, и также тщательно прятались от посторонних. Любой отряд рейдеров имел свои маршруты и приметы пути и вовсе не горел желанием делиться с другими. Поэтому, откуда Кулак знал о развалинах городка Ушедших, он не объяснил. Зато в качестве проводника и свидетеля на случай, если рейдеры что-то зажать пожелают, он давал в нагрузку своего доверенного человека — Волка.
Никаких проблем с ним в дороге не было. Как и все, он подчинялся Рафику и выполнял все его указания. Да и опыт у Волка явно был большой. И хотя он все время подчеркнуто держался в стороне и вечером у костра в разговоре не прочь был ехидно подколоть кого-нибудь из рейдеров, отношения были вполне дружеские. Вот баптистов он не переносил и старался держаться от них подальше.
— Ты не понимаешь, — сказал он как-то мне на прямой вопрос после ужина у догорающего костра. — Я их действительно не уважаю. По отдельности они замечательные люди. Трудолюбивые, не пьют, не курят, заботятся о своих женщинах и детях. Вот только когда они собираются вместе, то превращаются в стадо баранов, которое идет за вожаком туда, куда он скажет. Люди делятся на два вида — баранов и волков. Бараны думают, что, если они будут правильно себя вести и соблюдать законы, их никто не тронет. Ерунда это. Вокруг стада всегда ходят волки и норовят состричь с баранов шерсть, а часто и на мясо забить. И те, кто вроде бы охраняет баранов, как милиция и власти, занимаются тем же самым. Только они делают вид, что они псы, охраняющие стадо. Для стада нет и никогда не будет справедливости. Что это такое — решают волки. В одном случае так, в другом наоборот. Поэтому лучше быть волком и думать не об общем благе, а о своем. Знаю, знаю, — сказал он, — ты хочешь спросить, почему я тогда не бегаю один, да еще и Кулаку подчиняюсь. Во-первых, для меня это моя семья. А семья в расширенном понимании — это и есть я. И во-вторых, он сам тот еще волк, а они охотятся вместе, и вожак должен доказать, что он лучше других. И не надо вот так ухмыляться, глядя на меня. Не красавец я, но это только справедливо. Ты еще ничего не видел и всего второй месяц здесь. Идем по проложенной дороге, ничего странного или опасного. А то, что имеется, мы старательно обошли. Тишь и благодать, как в туристическом походе. Рейд начинается по-настоящему тогда, когда ты входишь на неизвестную территорию. Там тебя может поджидать все что угодно и все кто угодно. Знаешь, откуда вообще берутся меченые? Они просто получают от Ушедших то, что они хотят. Вот только это не золото с брильянтами. Это их невысказанное желание. Может, они и сами не подозревают, чего хотят.
— Что, очередной Золотой шар Стругацких?
— Он прав, — спокойно сказал Макаров, сидевший рядом. — Есть и такая теория, очень часто подтверждаемая примерами. Хотел он стать волком — и стал им. Вот только Ушедшим не объяснишь, что такое психология, поняли они его буквально, хотя и с маленькими поправками. Как такое может произойти, ни один земной научный институт не объяснит. Это ведь абсолютно невозможно, должен перестроиться весь организм, но вот он ходит и говорит, хотя если бы это была просто волчья голова на человеческом теле, то ничего членораздельного он бы не произнес. А еще может унюхать запах метров за сто, и ночное зрение у него тоже имеется. Зато с цветным зрением у него облом. Но ведь не волк полностью, мозги у него остались прежние, с моей точки зрения, изрядно вывихнутые.
— Сам такой, — оскалился Волк. — Только сдвинутый может пытаться собирать все эти гипотезы и теории, рождаемые на пустом месте высоколобыми умниками, от которых только и пользы, что можно их дерьмо в переработку пустить. Ты ж, Доцент, практик, сам мог видеть и руками трогать. Сколько хочешь примеров могу привести. Каждый рейдер рано или поздно становится меченым и получает то, о чем в глубине души мечтает. И вы все такие. Ваша Ленка всегда точно знает, где можно пройти безопасно, а Дядя…
— Помолчал бы ты, — с угрозой в голосе сказал Кузнец.
— А кого опасаться, — пожал Волк плечами, — его, что ли? — Он кивнул на меня. — Так он вроде свой, а будет ходить с вами дальше, сам таким же станет. Все, молчу, — поднял он руки в ответ на общие неодобрительные взгляды. — О присутствующих ничего, кроме хорошего. Перейдем к абстрактным примерам про других очень конкретных людей. Мясника ведь все знают? Есть такой бывший рейдер, — пояснил он мне, — может вылечить что угодно, а может так взглянуть, что ты имеешь это что угодно. Вчера еще здоров как бык, а сегодня на кладбище пора.
— А также Муха, — в тон ему сказал Доцент, — с его фасеточными глазами, которые видят в ультрафиолете, и при виде которого рыгать хочется даже привычному человеку. Или Хвостатый. Очень удобно от насекомых отмахиваться, но штаны с разрезом на заднице делать приходится на заказ. Надо думать, мечтали они об этом с детства. Я тебе таких примеров тоже сколько угодно назову.
— Ха, — отмахнулся Волк, — да кто ж его знает, что у них в подсознании бродило. Может, думаешь, мне так хотелось выглядеть? Вот про Хамелеона вопросов нет. Сразу видно, что он мечтал стать незаметным. Вот как сольется с фоном, так сразу понятно — получил, что хотел. Только по запаху и можно вычислить. Идеальный шпион. А уж внешность ящерицы в придачу, так, простите, никто и не говорил, будто Ушедшие понимают, чего от них хотят.
— Да ерунда это все, — лениво сказал Торопыга. — Это все от Вещей идет. Кто чаще их трогает да на себе таскает? Рейдеры. А как часто мы вообще не догадываемся о разных свойствах найденного? Да через раз. Это уже не говоря о том, что, может, мы думаем, что догадались, и начинаем использовать какие-нибудь браслеты для усиления мышечной силы. А на самом деле это все равно что гвозди микроскопом заколачивать. Да ничего мы не знаем и можем только гадать. Ему нравится такая теория, тебе другая. Не уверен, что эльфы хоть что-то понимают. А может, они и есть Ушедшие, — со смешком добавил он. — Самые тупые и не способные нормально уйти. Какая нам, собственно, разница — меченым становятся один раз, и никто не слышал, чтобы кто-то второй раз изменился или приобрел новые способности.
— Так, — сказал появившийся из темноты Рафик. — Разговоры разговариваем. А кто в патруль идти должен? Ты, Доцент, и ты, Леха. Собрались и потопали. Они там уже заканчивают свои коллективные молитвы после ужина и сейчас будут расползаться по фургонам. Вот и проследите, чтобы все на месте были и ворота закрыли. Остальным спать.